В эти дни в Москве проходит международный фестиваль «Пять столетий английской духовной музыки», посвященный памяти британского композитора Джона Тавенера (1944-2013). В фестивале приняли участие всемирно известный британский вокальный ансамбль The Tallis Scholars и российский вокальный ансамбль Intrada.
«Лента.ру» побеседовала с основателем и руководителем The Tallis Scholars Питером Филлипсом, главным редактором старейшего в мире музыкального журнала The Musical Times.
«Лента.ру:» Полжизни вы руководите ансамблем The Tallis Scholars. Почему 40 лет назад вы заинтересовались именно вокальной музыкой Возрождения?
Питер Филлипс: Я начал свою музыкальную карьеру как органист со специализацией по Иоганну Себастьяну Баху, но вскоре заинтересовался музыкой эпохи Возрождения, причем по очень простой причине — она звучала слишком непохоже на привычный мне академический репертуар. Исполнять такую музыку оказалось не так просто, и это стало в некотором смысле вызовом самому себе. Я создал The Tallis Scholars в 1973 году, и на первых порах моя затея выглядела совершенно антикоммерческой. Исполнение музыки эпохи Возрождения тогда казалось эксцентричной причудой, никак не связанной с современностью и с концертной деятельностью. Не скрою, было сложно найти артистов на такой репертуар, да и самому приходилось нелегко: ведь я хотел создать коллектив, который позволил бы его участникам не искать сторонней работы. Чтобы люди зарабатывали себе на жизнь концертами, а не пением в церкви.
Кстати, как вы относитесь к религиозному содержанию исполняемой The Tallis Scholars музыки?
Я хочу особо отметить, что положенный на музыку текст, а равно и содержащиеся в текстах религиозные послания мне совершенно безразличны. Для меня главное — красота самой музыки и своего рода интеллектуальное приключение, заключенное в ее исполнении. Музыка не должна обслуживать религию, быть дополнением к ней — человек может слушать музыку просто ради ее красоты. Я и сам таков.
Почему вы назвали коллектив в честь не самого известного английского композитора Томаса Таллиса (Thomas Tallis, 1505-1585)?
С названием я не мог определиться до 1976 года. В ту пору наш репертуар состоял из произведений именно английских композиторов, так что Таллис пришел мне в голову естественным образом: его творчество охватывало все стили музыки XVI века, не то что у более известных композиторов той эпохи. Спустя 40 лет я продолжаю думать, что название выбрано правильно — мы действительно исполняем самую разную музыку Возрождения, столь же многообразную, как и творчество Томаса Таллиса.
В 70-е годы исполнение музыки Ренессанса было делом новым и рискованным с точки зрения успеха. Ощущали ли вы себя первопроходцем?
Безусловно, я считаю себя первопроходцем. Дело в том, что в начале 70-х предпочитавшие классический репертуар слушатели были убеждены в том, что вокальная манера существует только одна, а именно — оперная. Мы же с самого начала подчеркивали, что наш стиль ничего общего с оперой не имеет. Я очень хотел, чтобы наша аудитория была максимальной, чтобы наши концерты посещались широкой публикой, а записи были всем доступны. Именно поэтому я вместе со Стивом Смитом (Steve Smith) основал фирму грамзаписи Gimell Records. Сейчас я могу точно сказать, что нынешний общемировой интерес к музыке Возрождения в какой-то мере и моя заслуга. По существу, я создал новый рынок еще и для классических вокалистов, которые теперь видят перед собой и другие пути, помимо пения в опере. От былой оперной монополии освобождены и наши слушатели.
Массовый интерес к музыке Возрождения и барокко возник в Британии в 90-е годы — в то самое десятилетие, когда популярные формы музыки в вашей стране переживали не лучшие времена. Случайное ли это совпадение?
Я не специалист по современной музыке, но могу сказать, что в 90-е годы в отношении к музыке барокко действительно произошла революция — не в последнюю очередь потому, что приемы барокко в предыдущие два десятилетия активно использовали рок-музыканты. Вокальная музыка Возрождения по своей сути не может оказывать столь быстрого и, что ли, наглядного воздействия на вкусы аудитории. Если наш материал уже достаточно популярен в Великобритании, то в континентальной Европе пока еще воспринимается как диковинка, несмотря на давние музыкальные традиции европейских стран.
Что вы считаете более важным в интерпретации музыки эпохи Возрождения — придерживаться аутентичного звучания хора или адаптировать его для современных ушей?
Мне лично — да и никому вообще — неизвестно, что такое аутентичное звучание хора эпохи Возрождения. Конечно, у меня есть представления об идеальном исполнении в ту эпоху, но не более того. И если бы мы каким-то образом услышали настоящий хор тех времен, то наверняка бы удивились — уверен, что хоровое пение тогда подчинялось иным канонам и было более мягким, нежели сейчас. Но ни в коем случае не походило на оперное пение, было чистым и простым. Именно такую простоту мы и пытаемся воссоздать, и я не могу назвать этот процесс адаптацией или интерпретацией, потому что никто не знает, каково было звучание первоисточника. Полагаю, что прежде всего нужно проявлять уважение к первоисточнику — только так исполнитель и сам получит удовольствия, и аудиторию порадует.
Вы — редактор старейшего в мире музыкального журнала. В чем вы видите сверхзадачу печатного издания о музыке при современном изобилии СМИ?
The Musical Times — серьезный академический журнал, посвященный мировой музыкальной культуре, и в его задачи входит не предсказание будущих путей развития музыкального искусства, а спокойный анализ уже достигнутого. Я хочу сказать, что и в нашу эпоху интернета многие покупают журналы и книги — согласитесь, печатные издания производят куда более серьезное впечатление на человека, нежели публикации в сети. Полагаю, что аналитические статьи и академические исследования, размещаемые в The Musical Times, — не самое подходящие тексты для чтения в интернете… Можно сказать, что задача печатного музыкального журнала в наше время — служить источником серьезной аналитической информации, справедливой не только для сегодняшнего или завтрашнего дня, но и для будущего.
То есть это профессиональное издание для узкого круга, а широкой публике остается читать легкие тексты в интернете и смотреть концерты на YouTube?
Мне представляется очень важной фигура музыкального журналиста, и прежде всего потому, что он не принадлежит к кругу академических авторов, а пишет именно для широкой аудитории, для массового слушателя. Другое дело, что музыкальный журналист должен знать о своем предмете куда больше, чем его читатели, прекрасно в нем разбираться — как раз затем, чтобы уметь объяснить все происходящее в музыке простыми словами, без громоздких музыковедческих терминов. Мне и самому интересно работать таким образом — я пишу не только для The Musical Times, но и для массового The Spectator. Полагаю, там я выполняю очень важное дело: выступаю посредником между своей любимой музыкой и британцами!
А что лично вам нравится в музыке Возрождения?
Красота ее звучания, достигаемая минимальными средствами. Такое противоречие, как мне кажется, интересно любому исполнителю и аранжировщику. А если мы говорим о слушателях, то совершенно очевидно, что невозможно жить и не знать собственной истории, истории человечества, истории Европы и, в конце концов, Великобритании. Музыка Возрождения — очень важное звено в нашей общей истории.