Нападение на редакцию Charlie Hebdo вызвало у французов почти такой же шок, как атака 11 сентября 2001 года у американцев. Убийство сотрудников сатирического еженедельника ударило по самому «духу Франции», ее традициям и принципам. Тем не менее граждане Пятой республики продемонстрировали высокую степень социальной ответственности, дав понять, что трагедия не заставит их считать всех мусульман преступниками. Такого мнения придерживается директор Франко-российского аналитического центра Observo Арно Дюбьен.
*****
Франция начала год с исторического потрясения: подряд три дня терактов и два дня массовых демонстраций.
С произошедшим 11 сентября 2001 года в Америке эти события во Франции объединяет, безусловно, шок от произошедшего, но также то, что развитие страны и жизнь людей эта трагедия не остановит. Тем не менее французские события — это не «11 сентября» с точки зрения неожиданности и последствий.
На территории Франции до этого было три волны терактов, и поэтому все понимали, что рано или поздно будет следующая волна. Кроме того, в последнее время в адрес Франции звучали многочисленные угрозы со стороны исламистских группировок, а в Сахеле исламисты даже казнили французов. То есть в отличие от произошедшего в Америке, сам теракт был ожидаем, и надо отметить, что ожидаем спецслужбами не в бездействии! Шоком для нас стал выбор террористами мишени для первой атаки: никогда в истории Франции с ее гильотинами, революциями и контрреволюциями не было ни одного нападения на редакцию журнала. Charlie Hebdo не выступал против ислама или против мусульман — на протяжении полувека (журнал-предшественник под названием Hara-Kiri выпускался той же группой авторов с 1960 года) это издание публиковало политическую карикатуру на всех и вся: от местного де Голля до святейшего Папы Римского.
Charlie Hebdo — это своеобразная интеллектуальная традиция Франции со времен Вольтера, открывающая путь к свободе. Именно поэтому французы, даже те, кто никогда не читал этот журнал, или читал и осуждал, почувствовали, что сейчас убили частицу французского духа, esprit français, — и так массово и коллективно, без «обязаловки» и указания сверху, без специального личного приглашения, которое ждала Марин Ле Пен, вышли на демонстрации. Четыре миллиона французов — это почти каждый десятый, в масштабах России это сопоставимо с 10 миллионами вышедших на улицу. Такого не было даже в 1968 году, который запомнился массовыми демонстрациями. Единственный аналог — шествие де Голля по освобожденному Парижу в августе 1944 года. В некоторых районных центрах на улицы вышла половина населения.
Меня как француза поражает несколько факторов, помимо массовости, — это социология и фон. Хотя сложились все условия для погромов и проявления ненависти к исламу и иммигрантам, массового характера такие действия не приобрели, наоборот, произошла консолидация общества на позитивных ценностях, как бы пафосно ни звучали мои слова. «Мы не потерпим нападений на свободу и ценности Республики», «наши ценности победят»…
Что еще удивляет: гражданское движение идет снизу, а имевшие место попытки политиканства были восприняты крайне отрицательно. Понятно, что основным был спор об участии или неучастии «Национального фронта» в Республиканском марше в Париже.
Теперь о политических последствиях произошедшего.
Многие до вчерашних демонстраций думали, что теракты приведут лишь к усилению ксенофобии и националистических течений. Многие полагали, что это последняя капля, и что теперь уж точно страну накроет волна «Национального фронта» с его популистской идеологией. Конечно, надо быть осторожным в прогнозах, так как громадные изменения в национальном сознании еще идут, но характер демонстраций дает повод смотреть в будущее с оптимизмом. Во французском обществе, пребывающем последние годы в коллективной глубокой депрессии и настроенном пессимистично, всплывают позитивные устремления, побуждающие к действиям.
Можно ожидать временного повышения рейтинга президента Олланда и премьера Вальса, проявивших хладнокровие и достоинство, нашедших правильные слова, чтобы обратиться к обществу.
Реакция других стран показала, что события во Франции небезразличны остальному миру.
И главное, очевидно, что в республике не произойдет обобщение всех мусульман в одну группу «врагов Франции». В кошерном магазине работавший там выходец из Мали, мусульманин, спас шестерых евреев, закрыв их в подвале. Один из убитых террористами полицейских был мусульманином. Тезис, что каждый мусульманин — террорист, во Франции не пройдет!