В российском прокате затишье после девятого вала громких премьер предыдущих, праздничных, выходных. Так что тем, кто уже успел посмотреть и народный «Духless 2», и антивоенного «Снайпера», и дикого, но симпатичного «Робота по имени Чаппи», остаются только сиквел британской пенсионерской комедии и столкновение Валерии Гай Германики с законом о запрете мата, а Николаса Кейджа — с русской мафией.
«Отель "Мэриголд": Заселение продолжается»
Перечисление артистов, занятых в сиквеле «Отеля "Мэриголд"», звучит как воплощенная мечта киномана: Билл Найи, Джуди Денч, Мэгги Смит, преступно недооцененная Селия Имри и новенький в этой компании Ричард Гир... Мечта эта, впрочем, минимум 30-летней давности. В нынешней же конфигурации заслуженной сборной британской актерской школы (плюс американский легионер Гир) остается лишь мастерски выжимать зрительское умиление. Что они в этой комедии о гордом пенсионерском дауншифтинге и делают: влюбляются сами и помогают влюбиться своему отельеру-индусу, карикатурно примеряют английский устав к монастырю хаотичной индийской экзотики, а цветное сари — к топ-сайдерам. Самое легкомысленное и душевное, словом, кино недели, которое было бы еще и легковесным, если бы над героями не витал отрезвляющий призрак скорого конца — и вовсе не только отпускных прелестей.
«Да и да»
По воле законодателей лишившись мата и пройдя процедуру переозвучания, новый фильм Валерии Гай Германики о романе учительницы с дредами и художника с алкоголизмом вдруг обрел стройность. Проще говоря, сменил взвинченную истерику на ясность мыслей и чувств. Доминирующим из этих чувств оказывается авторская нежность к своим персонажам, которая была куда менее заметна в матерном варианте: Германика, в сущности, сняла кино о любви, расцветающей, когда за окном рушится весь остальной мир. То, что этот мир, современная Москва новостроек и артистических коммуналок, рушится перманентно, придает отношениям героев редкое в новом русском кино, но ощутимое, ценное напряжение, энергию зачем-то столкнувшихся судеб. Удивительное, короче говоря, дело: «Да и да» в его прежнем виде сводился к шнуровской фразочке «мат без электричества», теперь же имеет смысл говорить уже об «электричестве без мата».
«Гнев»
Есть все-таки в этом изменчивом мире вечные ценности. Например, боевики с Николасом Кейджем. «Гнев», увы, не сохранил хлесткого оригинального названия («Токарев», на минуточку), зато в остальном демонстрирует завидную бодрость духа и тела. Простой как пять копеек, но эффективный сюжет: давно завязавший с криминалом трудяга мстит русским бандитам за убийство дочери; не без помощи бывших коллег по преступному ремеслу. Ветеран экранных злодеяний Петер Стормаре в качестве прикованного к инвалидной коляске мафиози и его урки-подручные с воровскими звездами на теле. Броский, хотя и дерганый (режиссеры, перестаньте без толку трясти камерой!) экшн перестрелок и поножовщин. Ну, и, конечно, гвоздь этой проверенной временем программы — фирменная триада упражнений для лицевых мышц Николаса Кейджа: недоумение, обеспокоенность, гнев. В общем, фильм, не способный разочаровать, если, конечно, знать, на что идешь.
«Сын ХАМАС»
Документалка израильтянина Надава Ширмана не отличается сложностью методов: развернутые интервью, причем всего с двумя «говорящими головами», архивные вставки, несколько инсценированных сцен. Тем, на самом деле, и лучше: история, которую рассказывают двое героев «Сына ХАМАС», стоит того, чтобы не перегружать ее лишними эффектами и приемами. В сердце этой истории — Мосаб Хасан Юсеф, сын основателя палестинского движения ХАМАС, завербованный израильской спецслужбой Шин Бет и стучавший на отца и его организацию почти десять лет. Второй персонаж — вербовщик-израильтянин Гонен бен Ицхак, всю декаду остававшийся связным информатора, прославившегося под кодовым именем «Зеленый принц». Их параллельный рассказ о теории и практике арабо-израильского конфликта получается впечатляющим рентгеновским снимком одной на две нации травмы. Но поражает «Сын ХАМАС» не этим. Самая сильная сторона фильма и рассказанной в нем истории — тот факт, что политическим повесткам двое мужчин предпочитают в итоге сложившуюся за десять лет дружбу. Даже несмотря на то, что их обоих она в итоге делает изгоями.
«Пилигрим: Пауло Коэльо»
Биография бразильского беллетриста Пауло Коэльо столь причудлива и полна столь драматических перемен участи, что кинобайопик писателя был делом времени. «Пилигрим» фокусируется на трех этапах этого парадоксального жизненного пути. Первые метания юности, закончившиеся недобровольным помещением в психушку. 1970-е — вдохновленные Алистером Кроули мистические опыты и рок-карьера. Обращение к христианству (и литературе) во время паломничества в Сантьяго-де-Компостелу, которое и сделало Коэльо таким, каким мы его знаем. А также очень-очень богатым. Финансовый аспект успеха Коэльо «Пилигрим», впрочем, не затрагивает, как и не ставит под сомнение литературное качество его книг. То есть если вы хотели бы увидеть объективный портрет автора «Алхимика» — это не он. Такая пристрастность фильма к своему герою даже смущает. Зачем выстраивать кино вокруг христианского откровения Коэльо, если ты тут же преступаешь заповедь «Не сотвори себе кумира»?