Школа актуальных гуманитарных исследований ИОН РАНХиГС провела Международную научную конференцию «Стратегии институционального строительства в послесталинском СССР (1953-1968)». В ее рамках свой доклад «Реабилитация наследия: Ленгражданпроект и Союз архитекторов в Выборге (1958-1964)» представила историк Ксения Литвиненко (НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург). В нем отслеживается развитие политики исторической памяти и управления наследием в период послевоенного освоения городского пространства. Автор также разрабатывает гипотезу об инверсии центра и периферии, заключающейся во влиянии финского функционализма в Выборге на становление ленинградского извода модернизма.
Завершившаяся Вторая мировая война дала советским архитекторам два вызова: необходимо было найти язык для коммеморации Победы и в короткие сроки восстановить и вернуть к жизни города, пострадавшие от военных действий и бомбардировок. Восстановление началось уже в 1943 году, для чего при Совете народных комиссаров СССР был основан Комитет по делам архитектуры.
Главный архитектор Москвы, академик, ответственный редактор журнала «Архитектура СССР» Каро Алабян в статье «Архитектурная практика в свете решений ЦК ВКП(б) о литературе и искусстве» отмечал, что на архитекторов в связи с победой во Второй мировой войне падает «значительная историческая ответственность», ведь именно в монументальных творениях современных архитекторов последующие поколения должны будут запомнить подвиги народа-победителя.
Алабян подверг критике архитектуру функционализма, конструктивизма, а также образцы исторической архитектуры, которые он сравнил с театральными декорациями. Несмотря на то, что знание исторической архитектуры поощрялось среди советских зодчих, их буквальное цитирование подвергалось критике. Алабян предлагал другую парадигму — не забывать о национальной архитектурной традиции каждой из республик, переводя ее на язык современной архитектуры. В качестве удачного примера воплощения этой логики выступил проект Дома правительства Армянской ССР (1926-1940 годы) архитектора Александра Таманяна. Классицист Таманян, используя паттерны и приемы средневековой армянской архитектуры, добавил к ней ордер, чем вполне удовлетворил комитет.
В Выборге, где финское население города окончательно эвакуировали в Финляндию в 1944 году, была принята совершенно другая стратегия, состоявшая в подавлении локальной идентичности и конструировании идентичности советского города, освобожденного от «гнета фашистских захватчиков».
Примером подобной политики может служить строительство здания центральной станции в Выборге (1953 год). Прежнее сооружение, построенное финскими архитекторами Элиэлем Саариненом и Германом Гизеллиусом в 1913 году в стиле северного модерна, было уничтожено в ходе бомбардировок города советскими войсками в 1941-1944 годах. Конкурс на возведение здания был инициирован не на локальном уровне, а в Москве в крупной организации — Союзтранспроекте, что показывает его важность.
Главное требование к конкурсному проекту заключалось в отражении идеи въезда в СССР, связи с Ленинградом. При этом решение не должно было никак перекликаться с местным ландшафтом или финскими градостроительными традициями. Участники конкурса, попытавшиеся использовать отсылки к местным национальным градостроительным традициям в своих проектах, проиграли его.
Другой пример — один из проектов реконструкции библиотеки Алвара Аалто, важной градостроительной доминанты города, выполненной главным архитектором города Петром Розенблюмом. Проект «реставрации» библиотеки Петра Розенблюма, как и проект восстановления вокзала, главным образом был сосредоточен на трансформации фасадной части здания — предполагалось, что к ней будут пристроены классический ордер и парадный вход в стиле ампир. Проект не был реализован как из-за смерти Розенблюма в 1957 году, так и по причине смены архитектурной политики в сторону экономии средств и борьбы с излишествами. В ходе развертывания этой стратегии в Выборге до 1964 года практически не реализовывались индивидуальные проекты, строились только типовые здания. Активное развитие индивидуальных проектов возобновилось лишь в 1970-х — 1980-х годах.
С другой стороны, в послевоенный период происходило и дискурсивное освоение городского пространства Выборга. На страницах местных изданий, в частности в газете «Выборгский коммунист», а также путеводителях, издававшихся не только для местных жителей, но и для ленинградцев, создавался образ Выборга как нового строящегося города с древнерусскими корнями. С прошлым города создатели мифа расправились очень просто: шведское архитектурное наследие Выборга на страницах этих изданий превратилось в древнерусское. Например, основателя выборгского замка Торгильса Кнутссонна в них именовали на славянский манер Кнутсовичем, период нахождения города в составе Российской империи представлялся как наиболее богатый и яркий, а период независимости Финляндии вовсе игнорировался. Происходило присвоение исторического наследия и формирование новой советской идентичности.
Вот два примера из газет:
«Группа учащихся технического училища №3 совершила экскурсию в Выборгскую крепость. Опытный экскурсовод В.В. Пасеков рассказал историю создания крепости и ее многовековую судьбу. Мы входим в крепость, здесь веет многовековой давностью. Поднимаемся по лестнице на самый верх центральной башни, которая увенчана куполом в виде шлема русского воина времен Александра Невского. Отсюда открывается чудесный вид Выборга и его окрестностей. Видна Круглая башня, которая сейчас реставрируется. Итак, мы заглянули еще в одну страницу истории нашего родного города».
«От многих, кто не был в нашем городе 5-10 лет, можно услышать восторженные слова: "Как изменился, как похорошел Выборг!" Да, за последние годы неузнаваемо изменился облик древнего русского города. Благодаря заботам Коммунистической партии и Советского правительства Выборг превратился в крупный промышленный и культурный центр Ленинградской области».
На страницах газеты также регулярно публиковались материалы о послевоенном восстановлении города — так жители узнавали о новых зданиях, памятниках и, что интересно, нормативных практиках, связанных с этой местностью. Вот два примера — описание Суворовской и Красной площадей: «Красная площадь — одно из красивейших мест нашего города, здесь проходят демонстрации трудящихся, здесь установлен памятник Владимиру Ильичу Ленину, создателю советского государства». Суворовскую площадь в газете называли «излюбленным местом отдыха выборжан». Стоит отметить, что она была только-только открыта после реставрации, а уже каким-то образом стала излюбленным местом! Путеводитель не просто описывал город, но и санкционировал определенные практики в нем.
Выборг получил приоритет в послевоенном восстановлении, так как, по некоторым данным, его включили в список исторических городов. С другой стороны, была поставлена задача восстановления и скорейшего запуска судостроительного завода, расположившегося на территории города. Эти два фактора привлекли в город очень много специалистов из Ленинграда. Началась реставрация исторической части города, но она велась без чертежей, так как все строительные архивы были вывезены вместе с эвакуированным финским населением. Восстановление шло фактически вслепую, согласно обмерам, сделанным самими архитекторами. Архитектор Александр Швер, сменивший на посту руководителя реставрации библиотеки Петра Розенблюма, просил Выборгский горком запросить чертежи у Аалто для проведения восстановления здания. Запрос попал в комитет архитектуры в Москве, и оттуда пришел категорический отказ.
Архитектурная «оттепель» в Выборге началась в 1958 году, когда он перестал быть закрытым городом. Здесь открылся офис компании «Интурист», а бывшие жители Виипури (Выборга) получили возможность посещать город на 24 часа. Вместе с этим началось сотрудничество советских зодчих и архитекторов Виипури. Так, архитектор Дмитрий Фридлянд, руководитель Союза архитекторов Выборга, получил оригинальные чертежи через Юху Ланкинина (сына бывшего главного архитектора Виипури), по которым началась критическая реставрация города.
В начале 60-х годов в Академии художеств вокруг профессора Андрея Иконникова начала формироваться группа архитекторов, посещавших Выборг в рамках неофициальных экскурсий для обучения финскому градостроительному опыту. Схожие процессы происходили и в Москве, где некоторые архитекторы Моспроекта получили возможность отправиться не только в Выборг, а прямо в студию к Алвару Аалто. В их числе был и архитектор Андрей Гозак — автор первой русскоязычной монографии о работах финского зодчего.
Вопрос интереса к выборгской архитектуре со стороны ленинградских архитекторов интересен, например, в свете творческой биографии Александра Жука — одного из главных архитекторов Ленинграда. В 1954 году он стал начальником Студии №3 ЛенНИИпроекта, которая разрабатывала индивидуальные проекты крупнейших общественных зданий города. Это и аэропорт Пулково, и Театр юных зрителей, и Большой концертный зал, а также небольшая правительственная дача К2, расположенная на Крестовском острове. При строительстве этого здания Жук, судя по всему, отталкивался от архитектуры библиотеки Аалто, о реставрации которой говорилось выше. Выборг он посетил впервые в 1963 году, и уже в 1965 году была начата разработка К2, в первоначальном варианте которой даже была запроектирована библиотека, в итоге так и не построенная. Даже меблировку дачи осуществила финская фирма.
Пример Выборга — это интересное взаимодействие периферии и центра, в котором роли субъекта и объекта неочевидны и размыты. Вовлечение локальных профессиональных групп в процесс реализации национальной и культурной политики в городе создало амбивалентную ситуацию. Был задан курс на «осовечивание», присвоение пространства, восприятие которого представителями местного архитектурного сообщества исходило из уникальности и отличия ландшафта Выборга от других городов Советского Союза. В то же время даже при жестком подавлении локальной идентичности города влияние периферии на центр остановить так и не удалось.