Полустанки, рельсы и залы ожиданий кормят и согревают уйму проходимцев. Об особенностях уклада жизни представителей околовокзального уголовного мира «Ленте.ру» рассказал оперативник транспортной полиции, не первый год занимающийся расследованием преступлений на железной дороге.
Сидим с Александром в крошечном кафетерии в длинном торговом ряду на островке между двумя ветвями «железки» недалеко от здания Савеловского вокзала. Моему собеседнику нравится, как здесь готовят кофе. Да и, что скрывать, молоденькая улыбчивая хозяйка заведения тоже по душе оперативнику с 20-летним стажем. Потягиваем американо, приглядываясь к снующим мимо смуглым дельцам разных мастей.
— Мы называем это место «кишкой» — длинная вереница магазинов с товарами нечистого происхождения, — говорит опытный сотрудник УгРо. — Таких мест в Москве осталось немного. В нашей зоне ответственности еще один рынок у Ленинградского вокзала. Респектабельных господ сюда заносит нечасто — им через колею, на «Совенок». А здесь и продавцы, и клиенты в основном гости столицы: Таджикистан, Узбекистан, Киргизия...
Шагаем по рядам, люди в дорогих кожаных куртках здороваются с моим спутником. Оперативник в линейном отделе полиции — и сыщик, и участковый в одном лице. Ему поступают и заявления о преступлениях, и жалобы городских сумасшедших.
— Странными просьбами смешно заниматься только поначалу, — объясняет оперативник. — Теперь в дежурных частях есть система, фиксирующая все телефонные разговоры. Если хоть одно из обращений, даже бредовое, про инопланетян или домового, не запишешь в журнал, влепят выговор. Вот и крепчает маразм. То граждане сообщают в полицию о гололеде на платформе, то мухи их донимают. Собаку бродячую увидят — тоже звонят. Жаль сил, напрасно потраченных на эти глупости и писанину.
Заглядываем в маркет, название которого намекает о том, что барахло тут продают чуть ли не на развес по цене залежалой картошки. Оказывается, весь секрет в грамотной логистике и умении найти нежадного поставщика. Помимо третьесортных поставок из Поднебесной, здешних предпринимателей активно снабжают товаром подозрительные личности из перехода станции метро «Савеловская». Те самые, чьи шеи украшают плакаты «Куплю мобильный. Дорого». Скупщики берут с рук не только трубки или технику, а вообще все, что можно потом продать.
— Этот народ выполняет функцию ломбарда, как правило, для наркозависимых, — объясняет Александр. — У тех, кто давно на игле, два способа заработать — «бомбить» на машине, это если права имеются, или воровать вещи в маркетах, а потом за полцены нести свой улов скупщикам. Зависимые с утра пораньше с экранированными сумками (специально подготовленная ручная кладь, скрывающая от детекторов вынос неоплаченного товара — прим. «Ленты.ру») уже на передовой, в респектабельных магазинах. Бывает, и шубы приносят из «Снежной королевы» на «Совок».
Вещички в больших магазинах «кишки» нужно оглядывать внимательно — можно и брендовое изделие найти. Цены очень демократичные — кошельки от 100 до 300 рублей, джинсы — 500-700. Попадается и «запрещенка» — брюки и юбки из Турции.
— Тут иногда и часть товара, похищенного с поездов, оседает, — рассказывает сыщик. — Чтобы далеко не ходить, грузчики сюда несут. Но на Савеловском ополовинивают в основном вагоны с провиантом. В таких кражах без сговора с машинистом обходится редко. Обычно вагоны подгоняют замок к замку на параллельных путях — так не открыть. Ну а если на отшибе бросили или за поворотом, значит, железнодорожники в доле. Там, вдали от посторонних глаз, лихие хлопцы в пять минут себе «комиссионные» отпилят.
По словам Александра, чаще всего воруют сыры, колбасу, консервы, мясо и спиртное. Важно соотношение цена-объем — ведь тащить добычу приходится на себе. Еще одна головная боль транспортной полиции — кража металла и оборудования с поездов.
— Народ продолжает скручивать печки в электричках, — вздыхает оперативник. — Охрана не в состоянии уследить за каждым вагоном. Но особенно меня изумляют кражи колесных пар. Это очень тяжелые штуковины. А в пункте приема металлолома берут на ура.
Впрочем, чтобы заработать на транспортном узле, вовсе нет нужды связываться с откровенной уголовщиной. Над охотниками за цветметом и вороватыми грузчиками посмеиваются попрошайки.
— Мне как-то в руки попалась черная бухгалтерия одной цыганки — обычный ежедневник с учетом месячного дохода ее самой и двух ее подопечных — беременной девушки и безногого гармониста, — рассказывает Александр. — Судя по цифрам, я имел дело с преуспевающими менеджерами или стоматологами. Цыганка нахристарадничала за месяц 124 тысячи рублей, будущая мамаша — 200 тысяч, а инвалид — столько же, сколько они вместе взятые.
Сотрудник транспортной полиции разводит руками: обычная дама, среднего возраста, замужняя, без проблем со здоровьем, с огоньком в глазах зарабатывает в два раза больше, чем ему платит государство.
— С инвалидами и беременной — дело понятное, народ у нас сердобольный, но эта дамочка, работающая по 3-4 часа в день, не выходит у меня из головы, — говорит он. — Причем зарабатывать так можно где угодно — главное, чтобы был поток людей.
Инвалиды, по словам оперативника, находятся под тщательной опекой своих «благодетелей». Их селят в подмосковных загородных домах, общежитиях или столичных хостелах. Как правило, в компании с другими «детьми лейтенанта Шмидта». К ним приставлены специальные люди: они покупают им еду, выпивку. Есть у профессиональных нищих и выходные. Но за этот сервис-пакет попрошайки жертвуют покровителям примерно 70 процентов своего дохода.
И этот бизнес практически легален, хотя и предпринимаются попытки наказывать рублем нищенствующих. Небольшого успеха в этом деле добилась лишь полиция столичного метрополитена.
Профессиональных попрошаек следует отличать от «стрелков». Этим главное набрать на «Виноградный день» (есть такой дешевый слабоалкогольный напиток) и нехитрую закуску. На Савеловском им принадлежит практически весь длинный подземный переход до знаменитого рынка. На площади перед вокзалом курильщикам не рекомендуется назначать встречи — охотников за чужим куревом здесь предостаточно. 20 минут — и полпачки как не бывало. Выпросят. Кстати, на прошлой неделе, после февральского сноса самостроя, примыкающего к выходу из метро, число бомжей на «Совке» ненадолго увеличилось.
— Бродяги несколько дней обживались в новых апартаментах, которые не успели сразу разобрать и вывезти, — поясняет полицейский. — В бывшем магазине «Л’Этуаль» их больше полусотни собралось. Но «отель» быстро прикрыли, а лучше сказать — утрамбовали.
Пальму первенства по числу бездомных удерживает площадь трех вокзалов. Эти транспортные узлы, в отличие от Савеловского и Рижского вокзалов, работают круглосуточно, «квартирантов» гоняют не так усердно. Неприспособленные к жизни бродяги располагаются в подземных переходах, в вестибюлях метро. Те, кто еще сохраняет человеческий вид, могут притулиться в залах ожидания. А самые шустрые умудряются раздобыть койку в «гостиницах на колесах».
— Например, на Белорусском, чуть подальше от перрона до сих пор за символическую плату пускают переночевать в отцепленные вагоны, — рассказывает сыщик. — Часто это люди, добывающие копейку на жизнь шабашками вроде разгрузки вагонов на «товарке» (так транспортные полицейские называют товарные и грузовые станции — прим. «Ленты.ру»). Но не все знают туда подходы. Такса за постой — 100-200 рублей.
Железная дорога остается приоритетным каналом доставки наркотиков в Москву.
— Кокаин приходит с Белорусского вокзала и Ленинградского. Дорогой порошок через океан кораблями везут в Европу, потом к нам, — говорит оперативник. — А героин тащат из Таджикистана, с казанского направления. Многих перевозчиков берем и мы, и ФСКН. Но некоторые курьеры работают с фантазией.
Забавный случай произошел во время проверки сотрудниками ФСКН поезда из Таджикистана.
— У ребят из ФСКН информация была о грузе, искали везде в вагоне, не нашли, — вспоминает сыщик. — Тут решил один наркополицейский руки ополоснуть под краником в купе проводника, а водица полилась с запашком характерным. Стали бак с водой, часть которого на крышу выходит, изучать, а там свежий сварочный шов. То есть его в Душанбе вскрыли, запихнули туда героин, потом искусно и, главное, герметично заварили, скрыв следы. А еще говорят, что в Средней Азии сварщиков хороших не хватает. Но на этот раз нашим коллегам подфартило, прорвался пакетик.
Как правило, проводник всегда в сговоре, но, как выразился собеседник «Ленты.ру», одно дело знать это, а другое — уметь доказать.
Героин обычно сбрасывается на подступах к Москве, на железнодорожное полотно. Его подбирают сообщники, фасуют и продают через «закладку», то есть в условленном месте, без прямого контакта продавца с покупателем.
— Наркотики раздают дворникам, те ждут звонка из Таджикистана, чтобы в нужное время сделать тайничок для клиента, — раскрывает Александр систему работы современных драгдилеров. — Наркоманы предпочитают проверенных продавцов, потому что торговля сегодня ведется по принципу: утром — деньги, вечером — стулья. Деньги переводят «Киви-кошельком», а потом администратор, находящийся в Таджикистане, сообщает им место, где лежит «посылочка». Если на улице видишь молодого человека, ковыряющегося в лежащих на земле пустых сигаретных пачках, или девушку, усердно шерстящую газон, как грибник после дождя, — возможно, это наркоманы, ищущие чек.
Чаще всего наркозависимые спешат за «закладками» в Подмосковье и на городские окраины.
— Нам приходилось работать в Дедовске, — говорит Саша. — Очень уж доверяли наркоманы администратору по имени Макс. Так житель Таджикистана представлялся клиентам. Он не обманывал, они платили преданностью, спешили сюда из самых отдаленных районов столицы. Такая вот любовь. До гроба.
Также нередко «закладки» раскидывают вдоль Рижской трассы, в центре столицы.
— Тушино доставляло нам массу проблем, — говорит полицейский. — Там реклама этой дряни была на каждом метре бетонного забора. «Мед», «перец», «микс», «фен» — все это названия запрещенных препаратов: спайсов, метамфетамина и прочей химии.
Главная проблема транспортной полиции — ее малочисленность. Пассажиропоток гигантский, а на 20 электричек, как говорит наш собеседник, дай бог два полицейских сопровождения.
— Многое твердят о профилактике, теории всякие выдвигают, — рассуждает Александр. — В жизни же все просто: там, где стоит полицейский, преступления не совершаются. А у нас очередной этап сокращения в самом разгаре. Довольно трудно в этих условиях сохранять эффективность.
Еще одна проблема — нет доступа к столичной системе «Безопасный город». У московских полицейских в каждой дежурной части есть монитор, на который можно вывести картинку с любой камеры города или поднять архивную видеозапись с места преступления. А транспортным сыщикам приходится набиваться в гости к коллегам из ГУ МВД по Москве и просить об одолжении.
— Коллеги не отказывают, с пониманием относятся, — говорит Александр. — Но ситуации разные бывают, у них работы своей много, да и руководители разные, можно и на буквоеда попасть.
***
Несмотря на трудности в службе, полицейские из Управления на транспорте МВД по Центральному федеральном округу, обслуживающие, в том числе столицу, в этом году раскрыли все убийства, совершенные на их территории, изъяли почти 200 килограмм наркотиков, подтянули раскрываемость по тяжким составам. Приложил к этому руку и наш герой. Беседа окончена, пора за работу — у станционной забегаловки пару дней назад произошла поножовщина. «Три кола» (так называют статью 111 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью») — тяжкое преступление. Есть над чем потрудиться.