Моленбек и Скарбек под Брюсселем, Сен-Дени в окрестностях Парижа, Нойкёльн в черте Берлина, Ринкебю и Хусбю в Стокгольме. Все эти городские окраины объединяет одно: это самые неблагополучные районы европейских столиц. Впрочем, по-настоящему прославились эти кварталы не столько царящим в них разгулом преступности, сколько тем, что стали прибежищем для исполнителей и организаторов терактов последнего времени. Как случилось, что некогда спокойные пригороды европейских столиц стали зонами «вне закона», разбиралась «Лента.ру».
Брюссельская коммуна Моленбек прославилась на весь мир после терактов в Париже в ноябре 2015 года. Следователи, которые ведут дело, пришли к выводу, что группа экстремистов, атаковавшая столицу Франции, готовилась к преступлениям и выдвигалась на место их совершения именно из этой коммуны. Здесь же прятался после терактов и главный подозреваемый по этому делу — Салах Абдесалам. Но практически сразу после его задержания «прогремело» название другого района бельгийской столицы — Скарбек. Именно отсюда выехали исламские радикалы, взорвавшие аэропорт и метро в Брюсселе.
И Моленбек, и Скарбек являются частями более крупного неформального района, который специалисты характеризуют как «бедный растущий» (pauvre croissant; здесь, вероятно, имеет место игра слов: croissant также переводится как «полумесяц»). Этим термином обозначают самые неблагополучные кварталы бельгийской столицы, его использует, в частности, Жоан Леман, руководитель центра социальной поддержки в Моленбеке, живущий в этом квартале уже более 30 лет. По его словам, которые приводит газета Le Figaro, к уже упомянутым коммунам в окрестностях Брюсселя можно отнести и район Форест (Forest).
Подпольные структуры ИГ («Исламское государство» — террористическая организация запрещена в РФ) в этих кварталах выстроены по образцу, принятому в мире организованной преступности. Так сложилось, можно сказать, исторически. Выходцы из стран Северной и Черной Африки, Ближнего Востока, Пакистана и других стран, которые здесь селились, были активными участниками этнических криминальных группировок. Их основной промысел — наркотрафик.
Со временем созданная этими бандами инфраструктура стала хорошей базой для террористов. «Растущий бедный» — это настоящий лабиринт, в котором террористы чувствуют себя как рыба в воде. У боевиков здесь есть подготовленные «явки» и съемные квартиры. Общее число жителей этих районов, говорит Жоан Леман, составляет около 250 тысяч человек. За последние 20 лет население кварталов выросло на треть. Половина жителей — в возрасте до 35 лет. Существование террористической сети в районе — секрет Полишинеля, как и то, что местное подполье имеет устойчивые связи с «коллегами» из Франции, Великобритании и других стран (именно поэтому тут скрывались выжившие после атак на Париж террористы). Молодежь знает друг друга, в случае чего проявляет «солидарность». Самые наивные, по словам эксперта, уехали воевать в Сирию. Наиболее упертые остались на месте. При этом, считает Жоан Леман, полиция к настоящему моменту задержала лишь мелкую рыбешку. Настоящие организаторы и руководители террористического подполья остаются «за кадром».
В любом путеводителе по Парижу можно прочитать, что в столичном пригороде Сен-Дени находится одна из главных исторических святынь Франции — первый в Европе готический собор, в стенах которого начиная с XIII века покоятся останки всех французских королей. Впрочем, нынешними «королями» этого парижского предместья являются совсем другие действующие лица. Именно здесь спустя четыре дня после атак 13 ноября 2015-го антитеррористическое подразделение французской полиции проводило спецоперацию по захвату подозреваемых в причастности к этому преступлению. В ходе рейда спецслужб произошла перестрелка, в результате которой были убиты двое подозреваемых. В штурме в Сен-Дени участвовали более ста полицейских и военных. Осада продолжалась около семи часов. Пятеро полицейских получили легкие ранения.
Сен-Дени входит в число городов, которые во Франции называют «зонами без власти» (zones sans-droit). Таких территорий в стране около 30. Полиция, скорая помощь, пожарные и спасатели стараются лишний раз в этих местах не появляться из-за риска подвергнуться нападению со стороны местных преступных группировок. У такого положения вещей также есть свои, очень схожие с бельгийскими, «исторические» корни. В частности, в столичном регионе Франции в 60-70-х годах прошлого века в период экономического роста активно строилось так называемое «дешевое жилье». В этих домах, расположенных за чертой Парижа (за пределами Boulevard Pereferique (Бульвар Периферик) — кольцевой дороги, аналога МКАД), селились выходцы из Алжира, Марокко, других бывших французских колоний. До 1980-х годов руки жителей этих предместий были востребованы. Но с началом экономического спада до 40 процентов проживающих здесь людей остались без работы. Образовавшийся вакуум вскоре заполнили преступные группировки, предложившие пусть и нелегальный, но заработок.
В «зонах без власти» процветала наркоторговля, с которой власти ничего не могли поделать. Банды конкурировали между собой, не брезгуя никакими доступными средствами и методами, включая «разборки» с применением автоматического оружия. Чтобы как-то обуздать разгул преступности, власти заключили негласное соглашение с криминальными авторитетами о сохранении в подконтрольных им районах определенного спокойствия и стабильности в обмен на невмешательство в их «бизнес».
Однако эта схема иногда дает сбои. Так, попытка полицейских поймать двух малолетних драгдилеров привела к мощнейшим социальным волнениям во Франции осенью 2005-го. В конце октября пригород Парижа Клиши-су-Буа был взбудоражен известием о гибели подростков тунисского и мавританского происхождения, которые спрятались от полицейского наряда в трансформаторной будке и погибли от удара током. В городе-спутнике французской столицы вспыхнули беспорядки, быстро охватившие и другие предместья. Бунтующие жгли машины (счет уничтоженных авто шел на сотни), громили и грабили магазины, потрошили банкоматы.
Ситуация еще больше накалилась после резких заявлений тогдашнего министра внутренних дел и будущего президента Франции Николя Саркози, назвавшего погромщиков «отбросами» и отказавшегося встречаться с родственниками погибших. Под раздачу тогда попали и российские туристы из Ярославля. Автобус, в котором они находились, подвергся нападению как раз в Сен-Дени. К счастью, никто из россиян не пострадал. Порядок в пригородах удалось восстановить только спустя несколько дней, когда власти отдали приказ использовать водометы и резиновые пули для разгона толпы.
Впрочем, через два года случился рецидив. Поводом для новых волнений, опять же в пригороде, стало в прямом смысле слова столкновение молодых людей с полицией: мотоцикл, на котором ехали двое подростков, столкнулся с машиной стражей порядка. Жандармы покинули место ДТП, не оказав помощи пострадавшим. Возмущенная этим событием толпа атаковала два полицейских участка, несколько десятков стражей порядка получили ранения. Хотя размах беспорядков в этот раз был куда меньше, эксперты отметили важную деталь. Если осенью 2005 года в руках у бунтовщиков были лишь камни и коктейли Молотова, то в ноябре 2007-го против жандармов использовалось настоящее оружие. «Даже в Америке, стране, население которой считается готовым сначала стрелять, а потом уже думать, уличные беспорядки обычно обходятся без применения огнестрельного оружия, — сказал тогда французский эксперт Мариан Жазули. — То, что в руках у молодежи, противостоящей полиции, появилось такое оружие, страшно само по себе, не говоря уже о том, что эти молодые люди, очевидно, не испытывали никаких сомнений, применяя его». Экспертами тогда был отмечен важный нюанс — подготовленность и слаженность погромщиков.
И хотя полиция, как и в 2005-м, задержала самых активных участников беспорядков, организаторы и координаторы массовых выступлений остались в тени. А «зоны без власти», продолжили свое параллельное полуподпольное существование с официальным французским государством.
Сейчас, используя процессуальные возможности, которые открылись в связи с действующим во Франции чрезвычайным положением после терактов ноября прошлого года, полиция при помощи спецназа время от времени пытается проводить точечные зачистки «зон без власти». Однако, как говорят местные жители, эти действия больше напоминают показательные акции, связанные с предстоящими в следующем году выборами.
Свои «зоны без власти» существуют практически в каждой крупной европейской столице. В Стокгольме это «маленький Могадишо». Так жители шведской столицы называют пригород Ринкебю. По официальным данным, население этого района почти на 90 процентов состоит из мигрантов. Свое неофициальное название квартал получил из-за большой сомалийской диаспоры, облюбовавшей этот уголок Стокгольма. Погромы, поджоги и столкновения с полицией случаются здесь регулярно. Сами стражи порядка стараются бывать в Ринкебю как можно реже.
В столице Дании — Копенгагене — дурной репутацией пользуется район Тингбьерг. Этнические датчане при первой возможности переезжают из этого квартала, который фактически превратился в иммигрантский. В октябре 2011 года группа мусульман-салафитов объявила о введении в районе Тингбьерг законов шариата.
Своя «серая зона» есть, естественно, и в Берлине. Район Нойкёльн считается самым неблагополучным и криминогенным в немецкой столице. Этот квартал называют «новым гетто для приезжих». Четверть его обитателей живут за чертой бедности. При этом легальную работу многие из них не ищут, предпочитая получать пособия и промышлять криминалом. Несмотря на то что население Нойкёльна составляет менее 10 процентов от населения Берлина, им совершается 20 процентов всех фиксируемых в столице преступлений. За порядком в местных школах следят полицейские — мера беспрецедентная для Германии. Стоит ли говорить, что, когда в Берлине ищут исламистов, в первую очередь поиски проходят в Нойкёльне?
Хорошо известно, что подобные места компактного проживания приезжих существуют в Италии, Великобритании, других европейских странах. Причины и условия их появления и нынешней, скрытой от посторонних глаз жизни похожи. Эти районы — своеобразные «плавильные котлы». Только работают они совсем не на воплощение мечты мульткультуралистов об интеграции приезжих в светлое европейское общество. Скорее, здесь вырабатывается совсем иной сплав — криминала и исламского радикализма. До тех пор пока эта смычка не будет разорвана, «моленбеки» будут регулярно упоминаться в новостях в самом неприятном контексте.