Победа на президентских выборах в Молдавии лидера Партии социалистов Игоря Додона привлекла большое внимание к небольшой бывшей советской республике. Способствовал этому и сам Додон — в ходе предвыборной кампании он не боялся делать резонансные заявления о фактическом признании Крыма российским и желании сотрудничать с Москвой. Ко всему прочему, результаты голосования зафиксировали парадоксальную ситуацию — в стране избранный президент является... оппозиционером по отношению к властям. Игорь Додон рассказал «Ленте.ру» о том, хотели ли его противники ликвидировать Молдавию как государство и почему его считают пророссийским политиком.
«Лента.ру»: Свидетельствует ли ваша победа на выборах о том, что в Молдавии изменилась политическая ситуация?
Додон: Ситуация изменилась в корне. Если семь лет назад 70 процентов граждан Молдовы были за европейскую интеграцию, то за то время, пока у власти находились проевропейские партии, настроения изменились. Сейчас европейскую интеграцию поддерживает 35-40 процентов населения. Можно сказать, что европейская мечта в Молдове обанкротилась. В итоге все больше людей готовы проголосовать за промолдавские партии, которые хотят улучшить отношения с Россией. Это первый и принципиальный момент. Второе — партии, которая сейчас у власти, не доверяет более 80 процентов населения. У оппозиционных партий и политиков поддержка населения больше. И третье — эти выборы состоялись в результате протестов, которые мы проводили в течение последних лет. Мы добивались изменения конституции, чтобы президента избирали напрямую граждане Республики Молдова. И, безусловно, один из факторов успеха — хорошая слаженная работа нашей команды. Я пять лет назад стал председателем Партии социалистов. За эти годы мы смогли создать серьезную партийную инфраструктуру, мы присутствовали в каждом населенном пункте.
Ваши противники, проиграв выборы, говорили, что готовы и дальше противодействовать вам. Вы готовы к такому развитию событий?
Такие декларации есть, мы слышали их. Но есть и другая часть общества. Промолдавские силы семь лет ждали этой победы. Сотни тысяч, 835 тысяч человек, если быть точным, проголосовали за меня. Они просто так не уступят свой выбор. Я надеюсь, что не дойдет до конфронтации, но то, что мы будем защищать свою победу, — сто процентов.
Эксперты отмечали, что у вас как у кандидата в президенты был неиспользованный электоральный резерв — граждане Молдавии, находящиеся в России, и жители Приднестровья. Так ли это?
Скажем честно — если бы у нас было электронное голосование, доступ каждого из граждан Молдовы на выборы, мы бы получили 65-70 процентов. В России приняли участие в президентских выборах всего 10 тысяч человек, а работает там 700 тысяч граждан Молдовы, из Приднестровья голосовали только 17 тысяч, а там — 250 тысяч. Резерв — миллион граждан, которые могли бы участвовать в выборах, но не участвовали. Поэтому эта власть в течение последних лет боялась открыть больше избирательных участков в России, боялась внедрения электронного голосования. Но это в любом случае произойдет. Я думаю, надо внедрить электронное голосование, и результат тогда на выборах будет другой — в пользу промолдавских партий.
Вас называют пророссийским кандидатом. Почему?
Меня называли проросийским за то, что я открыто выступал за стратегическое партнерство с Россией. И Партия социалистов, которую я возглавляю до съезда в декабре, открыто выступает за Евразийскую экономическую интеграцию. Вот и возникло это клише, что я пророссийский. У нас есть прорумынские, проевропейские партии. Истинный патриот страны должен быть промолдавским, я считаю себя промолдавским политиком.
Ваши политические оппоненты хотят демонтировать Молдавию как государство?
Конечно. Мой политический оппонент — Майя Санду (кандидат на президентских выборах — прим. «Ленты.ру») признала, что у нее румынское гражданство. Одним из пунктов [ее программы] было объединение с Румынией. Как можно голосовать за того, кто открыто идет в президенты страны, чтобы эту страну разрушить, ликвидировать?
Вы говорили, что де-факто Крым является российским...
Да, я высказал эту позицию и от нее не отказываюсь. Для Молдовы этот вопрос очень непростой — у нас есть Приднестровье, и предпринимать активные действия по признанию [Крыма] для Молдовы очень и очень опасно. Нам нельзя делать поспешных шагов. Но свою позицию я менять не буду.
Вы оптимистично смотрите на возможность решения приднестровской проблемы?
В следующие полтора-два года у нас появятся хорошие шансы, чтобы начать решать этот вопрос. Почему я так думаю? Всем — и России, и Западу — нужен положительный образец того, как можно договариваться. После Крыма, Грузии и многих других событий нужен пример — каким образом разрешать замороженные конфликты. Очень надеюсь, что Приднестровье станет таким примером.
Возвращаясь к поствыборным реалиям. Вам предсказали период серьезной политической борьбы. Чего вы ждете в ближайшее время?
Было бы неплохо поступить, как в Болгарии. Там выиграл президент-социалист, премьер-министр ушел в отставку, и, скорее всего, в начале следующего года состоятся досрочные парламентские выборы. Думаю, было бы правильно сделать то же самое и в Молдове. Но это зависит не только от нас, но и от парламентского большинства, которое мы не контролируем. У нас самая крупная фракция, однако мы остаемся в оппозиции в парламенте. Я буду делать все возможное, чтобы добиться досрочных парламентских выборов. И мы ни при никаких обстоятельствах не войдем в коалицию с партиями власти. Мы будем добиваться досрочных парламентских выборов, чтобы формировать свое парламентское большинство. Но, подчеркну еще раз, только после выборов.