«Мы высоко ценим мистера Трампа. Он много сделал для нас, показав истинное лицо Америки». Эта фраза, опубликованная 7 февраля в микроблоге рахбара — верховного лидера Ирана аятоллы Хаменеи, три дня спустя стала одним из лозунгов демонстрации в честь Исламской революции в Тегеране. В этом году традиционное шествие оказалось необычайно многолюдным. Кроме портретов лидеров страны и иранских флагов, многие несли карикатуры на американского президента. На асфальт уложили флаг США — «Большого Сатаны», как назвал Штаты когда-то аятолла Хомейни, — и портрет Дональда Трампа, чтобы демонстранты вытирали о них ноги. Этот символический акт лучше всего иллюстрирует те стремительные изменения, которые произошли в отношениях Тегерана и Вашингтона менее чем за месяц.
Еще во время предвыборной кампании Трамп не скрывал своего враждебного отношения к Ирану. Он называл Совместный всеобъемлющий план действий, известный также как ядерная сделка с Тегераном, «крупнейшим провалом внешней политики» и обещал сделать ее пересмотр своим приоритетом.
«Трамп уже давно занимает жесткую антииранскую позицию, — говорит генеральный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Андрей Кортунов. — Он критиковал администрацию Обамы за уступки и за разрядку в отношениях с Тегераном, утверждая, что сделка по ядерному оружию далека от идеала, что от нее выигрывает в основном Иран. Его позиция — это своеобразная константа, она не меняется».
И действительно, став президентом, Трамп все так же яростно ругал Иран и его лидеров. В интервью Fox News он назвал Исламскую Республику террористическим государством номер один, обвинив ее в том, что та наводняет Ближний Восток деньгами и оружием.
«Я думаю, что сделка с Ираном, которую заключила администрация Обамы, вообще никогда не должна была бы стоять на повестке дня, — заявил Трамп. — Это позор. Я мог бы с ней смириться, если бы они согласились сотрудничать. Но вместо этого они преследуют наши самолеты, блокируют наши корабли, издеваются над нами и считают нас глупцами».
45-й американский президент уже дал понять, что продолжать политику своего предшественника в отношении Ирана не намерен. В начале февраля Вашингтон объявил о введении новых санкций против Исламской Республики в ответ на испытания баллистических ракет. В свою очередь Тегеран заявил, что санкции незаконны и противоречат договоренностям по атому и резолюции Совбеза.
Судя по всему, американский лидер настроен жестко. В его новом кабинете оказались многие из «ястребов», последовательно занимавших антииранскую позицию. Так, нынешнему министру обороны Джеймсу Мэттису по прозвищу Бешеный пес непримиримая риторика в отношении аятолл, по слухам, стоила в свое время поста главы Центрального командования Вооруженных сил США. Недавно он умудрился даже обвинить Тегеран в тайном сотрудничестве с запрещенным в России «Исламским государством» — и это при том, что иранские солдаты с оружием в руках сражаются против исламистов в Сирии.
Еще один «ястреб», советник по национальной безопасности Майкл Флинн заявлял, что именно Иран стоял за атакой на американское консульство в Бенгази в сентябре 2012 года. Свои слова он, однако, подтвердить так и не смог.
Не уступает им и глава ЦРУ Майк Помпео. Еще в бытность сенатором он утверждал, что заключенная Обамой сделка позволит Ирану расширять свое влияние в регионе, и обвинял президента в том, что тот защищает не американские, а иранские интересы.
Однако даже среди «ястребов» в отношении ядерной сделки с Ираном существуют серьезные разногласия. Если Помпео выступает категорически против нее, то Мэттис, называющий Иран «постоянной угрозой стабильности и миру на Ближнем Востоке», категорически против разрыва соглашения по атому.
«Не думаю, что нам стоит нарушать свое слово и отказываться от сделки, — заявил он. — Полагаю, что если мы это сделаем, то останемся в одиночестве и эффект от наших односторонних санкций не будет идти ни в какое сравнение с тем, чего мы достигли благодаря общим усилиям вместе с союзниками».
Этот взгляд разделяют многие другие сторонники Трампа — к примеру, председатель комитета сената США по внешним делам Боб Коркер. Они напоминают, что куда более жесткие ограничения не помешали Ирану развить ядерную программу: если в 2003 году у Исламской Республики было 164 центрифуги, то к 2013-му, когда начались переговоры по ядерной сделке, — 19 тысяч. И если США выйдут из соглашения, то выиграет от этого только Иран, поскольку получит моральное право вновь обогащать уран до высокой концентрации.
В конце концов, у США есть собственный набор антииранских санкций, недавно расширенных Конгрессом. Нет нужды выходить из ядерной сделки, чтобы демонстрировать Тегерану свое недовольство.
Хуже того, в случае если Вашингтон решит разорвать ядерную сделку, это серьезно ударит по его позициям на международной арене. Слишком многим нужны хорошие отношения с Ираном.
«Совместный всеобъемлющий план действий — это не двустороннее, а многостороннее соглашение, — напоминает старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Владимир Сажин. — В работе над ним принимала участие вся "шестерка" плюс Иран, к тому же в резолюции Совбеза юридически закреплен его международный статус. США не могут аннулировать это соглашение — только выйти из него, но это нанесет огромный ущерб имиджу и авторитету Штатов даже среди союзников, потому что практически весь мир, включая Евросоюз и страны НАТО, горячо поддерживают эту ядерную сделку. Единственное, что может сделать Трамп, — ставить палки в колеса в ходе выполнения этого соглашения».
Выход из ядерной сделки ухудшит отношения США с Пекином и Москвой и повредит бизнес-интересам многочисленных западных компаний, которые уже начали возвращаться на иранский рынок. Даже союзники Вашингтона среди стран Персидского залива, традиционно относящиеся к Ирану с подозрением, вряд ли одобрят изменение курса. «Не думаю, что сделку стоит отменять, — заявил недавно бывший глава саудовской разведки принц Турки аль-Файсал. — Это результат многолетней работы и многостороннего консенсуса, который привел к видимому результату».
Но хуже другое: отсутствие четкой цели, которую предполагается достичь посредством выхода из соглашения. Если таким образом Трамп намерен заставить Иран заключить более выгодную для США сделку, то вряд ли этот план сработает: даже при подписании ныне действующего документа у него хватало противников в иранских элитах, и более жесткие условия сейчас точно не будут приняты.
Провокационные заявления американского президента и его советников, запрет гражданам Исламской Республики на посещение США на руку иранским радикалам, неустанно напоминающим: они давно предупреждали, что Трамп — враг не режиму аятолл, а всей стране. Разгневанный его эскападами иранский средний класс, еще недавно относившийся к Штатам скорее положительно, все чаще прислушивается к антиамериканским призывам мулл.
«Действия Трампа прямо влияют на баланс сил в Тегеране, — утверждает Кортунов. — Реформаторы, умеренные прозападные силы, ушли в оборону. Их упрекают в том, что они не смогли добиться полного снятия санкций. Очень некстати пришлась смерть бывшего президента Али Рафсанджани, неформального лидера умеренного крыла. Положение главы МИД Джавада Зарифа и его сторонников, выступающих за соглашение с Западом, очень уязвимо».
На май 2017-го в Иране намечены президентские выборы. До недавнего времени казалось, что позиции умеренных во главе с президентом Хасаном Роухани, набравшим очки на ядерной сделке, достаточно прочны. Но избрание Трампа ударило по иранскому бизнесу: если совсем недавно МВФ обещал в этом году иранской экономике шестипроцентный рост, то сейчас риторика американского президента отпугивает потенциальных инвесторов, включая крупные корпорации. Консерваторы говорят о провале политики Роухани и готовятся бросить умеренным вызов: в качестве вероятных кандидатур называют первую женщину-министра Марзию Вахид-Дастджерди и главу спецподразделения «Аль-Кодс» генерала Касема Сулеймани.
Пока непонятно, как будут развиваться события дальше. Обе стороны, несмотря на всю внешнюю шумиху, действуют достаточно осторожно: из Тегерана не прозвучало ничего жестче заявления Хаменеи про «истинное лицо Америки», а новые санкции США, коснувшиеся лишь 25 физических лиц и компаний, можно назвать скорее символическими. Как считает Кортунов, дело в том, что «администрация Трампа до сих пор не определила свою стратегию в отношении региона — нужен ли им Ближний Восток, ограничиться ли задачей противодействия международному терроризму или попытаться добиться иных целей».
«Стоит ждать усиления пропаганды — в Иране антиамериканской, в США антииранской, — полагает Сажин. — Но до серьезных действий против Ирана дело не дойдет. Штаты могут ввести новые санкции, однако их вряд ли поддержат Евросоюз и союзники Вашингтона — они слишком заинтересованы в хороших отношениях с Тегераном. Так что, скорее всего, все сведется к обмену пропагандистскими ударами».