Лаос для россиян пока остается загадкой, в отличие от уже изученных соседей — Таиланда и Вьетнама. Корреспондент «Ленты.ру» Станислав Иванов отправился в Лаос, чтобы понять, почему россиянам стоит обратить внимание на эту страну.
Мы ехали в автобусе, весь салон которого был в дырах, из которых выползали маленькие черные жуки. Сначала я подумал, что они расползлись из кармана моего попутчика, который накупил на улице жареных кузнечиков к пиву «Ангкор».
Однако этот автобус выпустили в рейс без косметического ремонта и санитарной обработки — в Юго-Восточной Азии никого не удивляет дырявое транспортное средство, обжитое насекомыми. Из Камбоджи мы направлялись на юг Лаоса, к архипелагу Сифандон — Четыре тысячи островов на Меконге.
Граждан России впускают в Лаос без визы, но только если вы не собираетесь оставаться тут больше двух недель, медитируя в храмах Луангпрабанга на севере страны или погрузиться в атмосферу криминальных приключений в горных районах Золотого треугольника на границе с Мьянмой и Таиландом.
На юге можно окунуться в полную буддийско-сельскую идиллию, отдав перед этим пять долларов на камбоджийско-лаосской границе, чтобы «спокойно уладить все формальности», как сказал помощник водителя, который собрал деньги с паспортами и ушел поощрять коррупцию среди пограничников. Вы легко можете не отдавать эти пять долларов, но тогда пойдете разговаривать с погранслужбой лично. А они могут не понять ваш странный английский, и вы будете потом долго выяснять, когда следующий рейс из этого захолустья и где здесь ближайший постоялый двор.
Городов в Лаосе очень мало, к крупным можно причислить разве что столицу Вьентьян, где живет большая часть городского населения. Уровень урбанизации очень низкий — две трети из почти семи миллионов лаосцев до сих пор живут в деревнях и селах. Если захотите насладиться пасторальной жизнью и экзотической природой, не рискуя быть атакованными сухопутными пиявками или роем малярийных комаров, смело отправляйтесь в район Четырех тысяч островов.
Островов в архипелаге, может быть, и правда несколько тысяч (вряд ли их кто-нибудь считал), а мы на моторке приплыли на Дон Дет. Чем дальше от пристани — тем меньше белых туристов из Германии и Франции и ниже цены. За пять-семь долларов с человека можно снять бунгало на берегу Меконга с антимоскитной сеткой над кроватью, вентилятором и туалетом отнюдь не на улице. И, конечно же, с гекконами. Эти милые ящерки с присосками на лапках будут бегать по стенам и потолкам и совсем вам не помешают.
Дон Дет — отличная локация для того, чтобы на веранде своего бунгало отвисать в гамаке, глядя на рассветы или закаты (в зависимости от того берега, который выберете) и проплывающие лодки, потягивая знаменитый лаосский чай или чего покрепче. За пивом «БирЛао» и камбоджийским сидром я и мои товарищи ходили в заведение Crazy Mama Pyangh, а куда ж еще — игнорировать кафе с таким названием означало бы отказаться от знакомства с воплощенной душой этого острова.
«Сумасшедшая мама» существовала в теле веселой и жизнерадостной женщины, и «в теле» она была тоже совсем не фигурально — по местным меркам уж точно, ибо автохтонные мужчины и женщины лишним весом не отличаются и не дотягивают даже до среднего роста в нашем представлении. Честный и малооплачиваемый труд на свежем воздухе и отсутствие американо-европейского фастфуда совершенно не вызывает предрасположенности к ожирению.
Несмотря на чудовищно низкий ВВП и доходы на душу населения, народ, как и положено в тропических странах, да еще и в буддийских, выглядит абсолютно счастливым, будто поголовно встал на путь Бодхи; нарядные и чистенькие дети ходят в школы, а их папы и мамы занимаются развитием сельского хозяйства и экотуризма, где это возможно. На многих зданиях висят полотнища с серпом и молотом, хотя это не официальный флаг Лаоса. В этом регионе марксизм весьма причудливо и при этом очень органично переплелся с буддизмом, а в преимущественно индуистском Непале главными соперниками в парламенте вообще выступали две коммунистические партии — условно «маоистского» и «ленинского» толка.
Крейзи Мама Pyangh (мы не хотели обижать ее, произнося приблизительную русскую транскрипцию последнего слова) говорила, что достигла счастливого состояния духа без посторонних веществ, а только потому, что иначе попросту нельзя жить в таком чудесном месте. Она охотно делала совместные селфи и задорно смеялась по всякому поводу. В ее кафе действительно не было контрабанды из района Золотого треугольника и даже лао-лао. Возможно, мы неправильно произносили название этого крепкого напитка — аналога камбоджийского сарасо, потому что среднестатистическому европейцу сложно разобраться, как произносить одно слово разными тонами, от чего меняется весь его смысл. Однако что для камбоджийца сарасо — то для русских слабенькая рисовая водка.
Остров Дон Дет можно неспешно обойти за полдня, делая привалы в особенно живописных уголках и созерцая мерное течение вод. Мимо проезжает старичок на велотележке. Мы спрашиваем, нет ли у него лао-лао, которое хотели найти уже просто из принципа. Дедушка останавливается и начинает рисовать мелом на деревянной части своей велотелеги замысловатые магические круги, одновременно жестикулируя и указывая на одного из моих попутчиков. Кое-как выясняется, что он предрекает ему хорошую жену и двоих детей, но ничего не может толком сказать о разрешении подлинных экзистенциальных проблем. Старичок, словно персонаж древней лаосской сказки, продолжает самозабвенно гадать, а мы идем дальше — искать лао-лао.
Оказывается, в местных лавках крепкий алкоголь продают в пузырьках граммов по сто, будто в аптеке. В принципе, на жаре не очень стойкий лаосский организм много и не выпьет, местные ребята и от слабенького пива легко впадают в состояние самадхи. Да и по вкусу весь этот рисовый самогон не вдохновляет пить его в больших количествах.
Если вам понадобится осмотреть остров побыстрее да еще и заглянуть на соседний Дон Кхон, к вашим услугам прокат велосипедов за доллар. Еще три придется заплатить за проезд по мосту, как во времена феодальной раздробленности и лихих баронов. Три доллара — 25 тысяч лаосских кип — цена хорошего завтрака. Зато больше нигде в Лаосе вы не увидите железную дорогу и ржавые паровозы. С моей точки зрения, французские колонизаторы выбрали весьма странное место для прокладки рельсов. Возможно, в их планы и входила тотальная экспансия в глубинные районы Индокитая, но дальше этого архипелага они не продвинулись.
А еще при удачном стечении обстоятельств вблизи острова можно установить контакт с представителями иного разума — популяцией речных дельфинов. Эти редкие млекопитающие не придерживаются строгого расписания ежедневных миграций и не состоят в кооперации с гидами и лодочниками, поэтому не расстраивайтесь, если, отдав деньги, будете созерцать лишь водную гладь.
Пожив пару дней в бунгало с гекконами и разгуливающими по двору собаками, курами, свиньями и буйволами, мы отправляемся в Паксе — самый крупный город южного Лаоса, второй после столицы. В нем живет 120 тысяч человек. Ночуем в отеле на окраине, в 15 минутах езды от центра на тук-туке, в большом и чистом номере с интернетом, кондиционером, балконом и всеми благами цивилизации за шесть долларов с человека. Если вы мелкий буржуа с замашками изнеженного аристократа и привыкли останавливаться в отелях высокой ценовой категории, где за 100 долларов за ночь вам будут угодливо носить багаж или нажимать кнопку лифта, то вы явно ошиблись страной. В Лаосе в принципе маловато зданий, которым необходим лифт, а на сто долларов в сельской глуши вполне может месяц жить целая семья.
Паксе в масштабах Лаоса — прямо-таки гигантский транспортный узел: на западе находится Таиланд, на севере — столица, далее — храмы Луангпрабанга, а в окрестностях — плато Болавен с джунглями и водопадами, куда и направляются мои друзья, взяв в аренду скутер, но не умея его водить. Таков удел подлинных естествоиспытателей. Я же направляюсь на северо-восток, во Вьетнам, в цитадель императорской династии Нгуэн — город Хюэ. Еду на одном из самых странных автобусов, что я видел, пусть в нем и не ползают полчища насекомых. От Паксе остается воспоминание, что самые красивые девушки сидят у дорог и торгуют лотерейными билетами.
Автобус Паксе — Хюэ был «спальным», хотя выехал ранним утром и ночевка в пути не предполагалась. В России, понятное дело, таких нет, потому как существуют железные дороги и спальные вагоны. В Южной Америке в ночных автобусах реально высыпаешься в комфортных мягких креслах, откидывающихся чуть ли не на 180 градусов в классе «кама», что означает «кровать». А в Азии полулежачие сиденья расположены друг над другом в два этажа. В автобусе всего четыре пассажира: я, еще один европеоид, модная лаосская девушка и местный мужичок, громко зевающий на весь салон, как тюлень. В Азии не принято сдерживать звуки, сопровождающие акты и процессы метаболизма. По пути водитель подобрал на дороге еще трех работяг с большими сумками. Они тоже явно не выспались и громко зевали, пока не вышли в маленьком селении еще до вьетнамской границы.
На переходном пункте между двумя государствами уже не было никаких намеков на коррупцию. Видимо, вьетнамский вариант социализма отличался большей суровостью и нетерпимостью к взяточничеству. Вид серьезных вьетнамских пограничников в военной форме не вызывал в этом никаких сомнений.
На четырех пассажиров автобуса было столько же членов экипажа. Не знаю, чем промышлял этот квартет, но, отъехав от границы, автобус припарковался в укромном месте, и они стали разгружать какие-то мешки, спрятанные в салоне. А затем высадили меня и другого белого путешественника в 15 километрах от Хюэ, уверяя, что до города всего пять; и умчались куда-то дальше с двумя пассажирами, хотя я был уверен, что нас должны были довезти хотя бы до автовокзала.
Впрочем, мы простояли на дороге не более пятнадцати секунд. Мой случайный попутчик сразу же сторговался с одним из подъехавших мотобайкеров, а я пошел пешком. Через сто метров меня догнал дед на байке и предложил довезти до города в полтора раза дешевле первоначального предложения. Именно так нужно вести деловые переговоры в Азии: неважно, где вы находитесь — на рынке в Лаосе или на обочине вьетнамского шоссе.