Татуировщица из Санкт-Петербурга Полина Гаевская в интервью «Ленте.ру» рассказала о поисках собственного стиля, борьбе с редким генетическим заболеванием и о том, какие знания и мысли она старается вложить в головы начинающих мастеров.
Я всю жизнь не вылезала из искусства — рисовала, делала скульптуры, разрабатывала дизайн рекламы, занималась CG-артом. В татуировку я пришла, скажу честно, по весьма банальной причине — из-за финансов. Дело в том, что труды, вложенные в рисование, и деньги, которые за это получают художники, практически несопоставимы. Тем более, перспектива в будущем постоянно находиться под диктатурой заказчика — это очень сложно морально. С моим характером это сложно втройне.
Но татуировка никогда не была для меня тупым способом заработка, абсолютно никогда. В моем случае это стало чем-то из разряда меритократии: когда ты получаешь блага, которых действительно достоин, за труд, в который вкладываешь решительно все. А так чтобы «бабки, бабки, я буду делать из этого деньги, я заработаю себе на лечение в 17 лет (у меня есть серьезная генетическая болезнь)» — нет, такого не было. Я понимала, в принципе, что мне как художнику будет очень сложно переучиться c работы в уединении на работу с людьми, развить в себе необходимые навыки коммуникации и нового этикета.
У меня редкая генетическая мутация соединительной ткани — она называется синдром Элерса-Данлоса, одна из разновидностей. Это когда соединительная ткань в теле начинает стремительно разрушаться после 16 лет, а до этого возраста ничто не предвещает беды. Коллаген не синтезируется, и твое тело попросту рушится. Для того чтобы замедлять этот процесс, требуются серьезные деньги.
Провалив экзамены в художественную «вышку» по причине, скажем так, продажности мест, я, недолго думая, купила себе набор «я у мамы татуировщик» — китайский и довольно унылый. Тогда я решила, что пути назад нет, пороть кожу других людей не позволяла гордость, и около года я тренировалась на себе (ни о чем не жалею) — перед тем, как приступить к работе с клиентами. Я знала, что потом все «каверну» (перебью на другую татуировку — прим. «Ленты.ру»), но опыт получу бесценный — и перебила. Как итог тех месяцев — минус кожа ноги и руки до запястья; где мои лихие 16, мне бы сейчас того безумия!
Я, в принципе, графист и напрочь не чувствую цвет, но зато очень хорошо понимаю форму и светотень. Посмотрев на все, что происходит в индустрии, и испытав «китаймаш» в деле, решила, что позориться не хочу и буду делать что-то свое. Долго раздумывать над тем, что именно, не пришлось — я начала работать контурной иглой, подражая любимому академическому штриху. Получились линии точками. Потом я выяснила, что эта техника называется «випшейдинг». В Европе ее тогда использовали, кажется, всего четыре мастера. Я решила, что в России таким мастером буду я. Потом уже, отточив навык, поделилась им с остальными.
До этого я никогда не видела, чтобы в татуировках присутствовала эскизная живость линий, живость штриха, весь этот огромный пласт информации, который можно передать просто динамическим контуром. А «випшейдинг» порой намного красивее, досконально точнее, чем та же бумага передает динамику: то, как двигалась рука творца, когда создавалось изображение.
Мысли об открытии собственной студии были всегда. Я знала, что доберусь до той отправной точки, когда организую свое пространство, которое контролирую целиком, и продолжу свое развитие с рассмотрения тех, кто рядом со мной. Название — Main — это метафора чего-то максимально важного в моей жизни. Вон, наш девиз на стене: Your skin is the main.
У каждого человека есть свои причины сделать тату. Для меня татуировки — это очень дорогое, сродни ювелирному, украшение тела. Я далека от трендов: ко мне обращаются за эскизами, а я поглощена только своей работой. А за остальным давно не слежу: после длинного рабочего дня мне хочется созерцать нечто иное. Не другие татуировки.
Мода на тату ничем плохим для индустрии не обернется. Потому что чем больше в ней крутится людей — тем больше в ней благ и свобод. Чем больше выбора у людей, тем больше свободы у творцов. Иногда раскрываются совершенно невероятные таланты, и в индустрию приходят люди, которым забивать других дано просто от бога. А та самая масса, покрывающая себя абы чем, от моды и от доступности татуировки в наше время... они как не были заметны, так и не станут. Это, конечно, большое увы.
Если лет через 10-15 люди вдруг перестанут бить себе татуировки, я просто вновь перенесу свое искусство в другую сферу. Не думаю, что востребованность должна волновать творца, как и то, будут ли покупать это через 10-15 лет. Любое искусство, а мы говорим о татуировке именно как об искусстве, это диалог между тобой и мирозданием, а не между тобой и покупателем, с которого ты собираешь дань любви или почитания.
Среди начинающих всегда было разделение на очень смелых и уверенных в себе бездарностей и одаренных людей, которые достаточно скромны и будут до последнего бояться подходить к коже. Мне нравится замечать уникальных людей среди новичков. Остальным важно показать, что свобода, которая нам дана, — это не свобода высирать все, что в голову придет, а мера огромной ответственности. Это ответственность за внешний облик человека в будущем и за его самоощущение. Как раз в этом случае татуировка намного ближе к человеку и к культуре, чем любой другой вид искусства сейчас: она взаимодействует с человеком, это прямой контакт между творцом и носителем, и ближе уже некуда.
Моя задача — нацелить именно на это. Сейчас люди все больше понимают, что ты не купишь знания за деньги: ты можешь платить сколько угодно за обучение, но ты не получишь опыт или умение. Их остается только постигать самим, оставаясь честными с собой до конца. На мероприятиях вроде мастер-классов очень хорошо перенаправить мышление на действительно важные вещи. Тот, кто приходит просто посмотреть на процесс за деньги и уйти — посмотрит и уйдет. Но будут и те, кто унесет с собой гораздо больше.
К обучению тату я отношусь хорошо, если это развитие потенциала. Но оно актуально для людей рисующих, смыслящих хотя бы в дизайне — для них татуировать значит лишь постичь новый инструмент. Клоунады с тату-школами создают дополнительные контрасты, а контрасты всегда нужны для того, чтобы человек осознал истинного себя. Ему нужны эти моральные перегрузы.