Не XIX век, а XXI. Не Россия, а Франция. Не Татьяна Ларина, а Татьяна Рейналь. Не дворянка, а искусствовед (занимается «почти импрессионистом» Гюставом Кайеботтом). Не замужем за генералом, а получила стажировку в США. Они с Евгением обмениваются не бумажными письмами, а электронными и СМС. Татьяна спрашивает возлюбленного, не гей ли он и не хочет ли сходить в кино на «Спайдермена». А в остальном сюжет французской версии «Евгения Онегина» схож с русской: Ольга все так же кругла лицом и легкомысленна, Ленский все так же влюблен в нее и погибнет молодым, а Татьяне и Евгению не суждено стать парой, но уже по другой, чем у Пушкина, причине. Новый роман (да, тоже в стихах) написала Клементина Бове: французская писательница, выпускница Кембриджа и обладатель докторской степени по гуманитарным наукам. Во Франции ее книга вышла в 2016 году, стала бестселлером, получила приз книжных магазинов Prix Libraires en Seine и приз «Выбор блогеров» La Voix des Blogueurs. На русском роман называется «Ужель та самая Татьяна» и вышел в издательстве «Самокат». С Клементиной Бове встретилась обозреватель «Ленты.ру» Наталья Кочеткова.
«Лента.ру»: Как случилось, что вы говорите по-русски?
Клементина Бове: (Смеется и отвечает на русском почти без акцента.) Я изучала русский язык в школе, потому что у меня была такая возможность. Русский язык не очень распространен в наших школах. Не знаю, почему в моей школе он был. Вообще-то это редкость. Во всем виновата моя мама. (Переходит на французский.) Она сказала: раз уж можно учить русский язык, то давай ты и будешь его учить.
То есть у вас нет русских предков-эмигрантов, в память о которых вы бы стали это делать?
Нет!
Понятно, что «Евгений Онегин» — ключевой для русской культуры текст. Притом что каждый понимает его по-своему. Кто-то считает, что это роман о двух друзьях, кто-то — что о двух сестрах, кто-то — что о любви между Татьяной и Евгением. С вашей точки зрения, о чем этот роман?
Для меня это книга о выборе, который каждый человек делает внутри себя. О способности или неспособности, желании или нежелании этот выбор предать. В романе есть два героя, которые верны самим себе на протяжении всего времени: это Татьяна и Ленский. И я не думаю, что это совпадение. Эти двое верят в любовь с неподдельной искренностью.
А есть два героя, которые меняют свое отношение к самой идее любви: это Ольга и Евгений. Для нас, понятно, более важен Евгений, который, как мне кажется, слишком поздно понял, насколько важно быть верным самому себе.
С верностью себе Ленского понятно — он рано умер. У него просто не было возможности что-то или кого-то предать. Но почему вы думаете, что Татьяна верна себе?
Будучи еще совсем молодой девушкой, она осознает степень своей любви и готова ради нее на жертвы. Чувство для нее важно. Когда она теряет Евгения (он ее отвергает), а потом встречает его позже, у нее уже другая любовь, другой, если угодно, ангажемент, верность которому она хранит. И она так же не предаст эту новую любовь, как тогда не была готова предать любовь к Евгению. Она остается верной своему выбору. И мне это близко. Я сама к этому стремлюсь в какой-то мере.
Иметь что-то в своей жизни настолько большое, важное и глубоко тебя трогающее, будь это работа или страсть к чему-то, то, ради чего ты можешь отказаться даже от сильной любви, — это очень правильно. Мне кажется, что такая верность собственным ценностям, чему-то для тебя важному, ради чего ты готов пожертвовать в том числе и любовью, — это очень ценно. Для меня это показатель внутренней свободы человека.
Вот две относительно свежие интерпретации пушкинского «Евгения Онегина». Первая: спектакль «Евгений Онегин» Дмитрия Чернякова в Большом театре. В нем Татьяна продолжает любить Онегина и, будучи замужней женщиной, после визита Онегина признается мужу в любви к Евгению, как в болезни. Вторая: глава из книги для подростков «Азбука любви» Юлии Яковлевой. В ней автор говорит примерно следующее: в романе Пушкина погибли молодыми двое — Ленский и юная Татьяна, влюбленная в выдуманного Онегина. А теперь она — другой человек, она замужем, она изменилась и мужа, конечно, не оставит. Вам какая из этих интерпретаций ближе?
(Смеется.) А-ха! Не-е-ет! Для меня Татьяна юная и более зрелая — один и тот же человек. Чувствовать изменения в себе — это такой особый жизненный опыт. Внутри нас всегда живут разные люди, и мне кажется, что мы себя немного обкрадываем, когда думаем, что мы раньше были одним человеком, а сейчас стали другим. Я думаю, более интересно и полезно относиться к этим переменам как к жизненному опыту человека, который меняется, оставаясь при этом глобально самим собой. За это нести ответственность и принимать последствия.
Очевидно, что существует много интерпретаций «Онегина». Недавно видела одну оперу, в которой Гремин застает Татьяну и Евгения. Мне это кажется маловероятным. Должно быть так, как если бы этого разговора между ними вообще не было. У него не может быть свидетелей.
Чем вызвано ваше обращение к «Евгению Онегину», кроме изучения русского языка в школе?
Сложно объяснить. Это и фильм, и опера, которые мне очень нравились, и сам текст романа. Я долго думала об этом романе. Мне все время хотелось что-то с ним сделать. Чем-то эта история меня не отпускала. Мне хотелось работать с ним, погрузиться в его атмосферу. Такие вещи со мной происходят довольно часто — я же литературовед. Обычно мне хватает поработать с текстом аналитически, как филологу. Но здесь мне было недостаточно просто научной работы — нужна была работа творческая.
В конце книги, которую я написала, есть фраза, произнесенная от имени рассказчицы: «наконец-то я от них отвязалась». У меня, правда, было такое ощущение, что я долго повсюду таскала с собой тяжелую ношу, и, написав свой роман, я смогла ее наконец положить и оставить.
Что, на ваш взгляд, в романе «Евгений Онегин» делает его универсальным и, если угодно, архетипическим? Как пьесы Шекспира, например?
Сравнение с пьесами Шекспира, мне кажется, с одной стороны, правомерно, а с другой — нет. Пьесы Шекспира знают по всему миру, а «Евгения Онегина» — нет. Но меня эта история интригует: а почему, собственно, у «Евгения Онегина» до сих пор нет этого статуса? Я-то вижу универсальные элементы в этом тексте: дружба, предательство, запретная любовь.
Для примера: в России мне все время задают вопросы про «Евгения Онегина», в то время как во Франции мне еще никто ни одного вопроса про роман Пушкина не задал! (Смеется.) И я оказываюсь в немного странной ситуации, потому что если бы мне во Франции задали вопрос про Пушкина, то я могла бы ответить как эксперт. А когда меня постоянно об этом спрашивают в России, я чувствую себя дилетантом. Я думаю, если бы я была русской, я просто не посмела бы написать такую книжку. Это как если бы я во Франции взялась писать книгу по мотивам Пруста.
Какие вопросы вам задают во Франции?
Больше всего спрашивают про любовь молодых людей в связи с новыми технологиями. Например, флирт в чате считается? Это так же романтично, как в жизни, или нет? Много вопросов про феминизм и правда ли я думаю, что лучше выбрать не любовь, а карьеру? У моих французских читателей нет в голове никакого «Евгения Онегина», они ни с чем мою книгу не сравнивают, а читают ее как оригинальную.
Когда вы ехали в Россию, какого вопроса вы боялись?
Я представляю, что здесь многие знают большие куски этого романа наизусть. И если меня будут спрашивать про конкретные цитаты из текста, то я не смогу о них судить как носитель языка.
А еще, судя по реакции моих русских друзей, они шокированы моей дерзостью. Было такое ощущение, что я пытаюсь что-то присвоить себе из русской культуры. На это у меня есть только одно извинение: русская и французская культуры исторически бесконечно заимствовали друг у друга очень многое. Русско-французские культурные связи необычайно крепки. И вот что здорово: те молодые люди, которые прочли мой роман, потом купили пушкинского «Евгения Онегина»!