В Китае растут масштабы репрессий, а за критику власти можно лишиться работы и даже попасть в тюрьму — так, по крайней мере, кажется стороннему наблюдателю. Эти стереотипы не лишены оснований: недавно профессор Сюй Чжанжунь из университета Цинхуа лишился должности за критику председателя КНР Си Цзиньпина. «Лента.ру» решила узнать, как на самом деле обстоят дела с репрессиями в Поднебесной.
Той черной ночью по пути домой
Я зря остановился у ларька —
Меня скрутила здоровенная рука,
А то и несколько — не помню, сколько было.
Схватила и закрыла мне глаза.
Так плотно, что не смог увидеть
Ни тех наручников, что на меня
Она проворно нацепила,
Ни как, заткнув мне рот, что было силы
Швырнула в мрак пустого автозака...
Той черной ночью на пути домой
Меня схватили, как собаку.
И я не знал, куда везет меня
Жестокий призрачный конвой.
Спустя 30 лет автор этих строк в буквальном смысле сгнил в тюрьме.
Нобелевский лауреат, профессор престижнейших университетов мира, призывавший к политическим и экономическим реформам, писатель и правозащитник Лю Сяобо погиб потому, что правительство отказалось предоставить ему лечение. Диссидент страдал от рака печени в последней стадии.
Когда в 2010-м Лю награждали Нобелевской премией мира, он сидел за решеткой. Китайские власти на следующий день дали понять Норвегии (по уставу премии, лауреаты этой премии избираются нобелевским комитетом, назначаемым парламентом Норвегии), что лезть к подрывателям общественных устоев с сомнительными наградами не стоит. Нечего, мол, выставлять преступников героями. До Лю единственным лауреатом, не присутствовавшим на вручении премии мира, был немецкий борец за демократические свободы Карл фон Осецкий, который во время церемонии в 1935 году находился в немецком концлагере, куда его отправило гестапо за призывы к свободе слова и мысли.
Смерть Лю в июле 2017-го всколыхнула мировую общественность и вызвала бурю возмущения правозащитников действиями китайского правительства и лично председателя КНР Си Цзиньпина. Однако не все мировые лидеры, ратующие за либеральные ценности и демократию, осудили расправу Пекина с политзаключенными. Спустя считаные часы после смерти диссидента лидер главной демократии мира Дональд Трамп назвал китайского коллегу «замечательным руководителем» и «потрясающим парнем».
Тех, кто нашел политическое убежище в стране-ветеране борьбы за права человека, пришли в бешенство от того, с какой легкостью американский лидер закрыл глаза на угнетение борцов за ценности, которые десятилетиями продвигала его же страна. Трампа критиковали даже коллеги-республиканцы. Бывший президент США Джордж Буш-старший заявил, что «Лю Сяобо дерзнул мечтать о Китае, в котором уважают права человека». Джон Маккейн назвал произошедшее с Лю «вопиющим нарушением фундаментальных свобод», а сенатор Марк Рубио описал отношение властей к заключенному как «позорное». Посол США в Пекине пошел еще дальше и призвал Китай освободить всех политических заключенных.
Реакция Пекина на критику была ожидаемой. Для подобных случаев у МИД Китая имеется заученная фраза, которую чиновники выдают автоматически. Вкратце она звучит так: «Мы к вам не лезем, вот и вы нас оставьте в покое. Китайский народ лучше знает, что ему нужно».
Вашингтон, собственно, и не собирался поддерживать китайских диссидентов, ему хватило советских. Однако судьба распорядилась иначе. В борьбу за права человека США втянулись то ли по идеологическим причинам, то ли по стечению обстоятельств, то ли из-за недопонимания местной специфики. Как бы то ни было, Соединенные Штаты еще 30 лет назад взвалили на себя ношу ответственности за китайских отступников от Коммунистической партии.
Новости о репрессиях, которым подвергаются политические активисты в Китае, появляются регулярно. Особенно пристальное внимание уделяется университетским профессорам. Одним из ученых, недавно попавших в опалу, стал преподаватель юридического факультета престижного вуза Цинхуа в Пекине.
Сюй Чжанжунь обрел популярность в 2018 году после того, как опубликовал эссе, в котором нелестно отозвался о председателе Си Цзиньпине. В своей работе он раскритиковал авторитарные замашки лидера и предупредил, что они могут вернуть Китай к прежней изоляции, которую теперь страна перенесет намного тяжелее.
Вопреки жесткой цензуре, эссе разошлось по китайскому интернету и породило дискуссии о том, куда движется страна. Сюя предупреждали, что «вредительскую» деятельность лучше прекратить, но он продолжал высказываться на острые темы. В итоге в марте стало известно о том, что его отстранили от работы и начали против него расследование.
За судьбой Сюя будет следить весь мир — так же, как следил за Лю Сяобо и другими известными диссидентами. Дело преподавателя из Цинхуа покажет, в каком направлении движется правительственный контроль над учебными заведениями Китая под руководством товарища Си. Сюй готов ко всему: «Не знаю, что будет следующим их шагом. В худшем случае я могу попасть в тюрьму», — сказал он в телефонном разговоре с корреспондентом The New York Times.
Возможно, ученого спасет статус его альма-матер. Цинхуа — один из самых узнаваемых в мире университетов, с ним сотрудничают видные зарубежные исследователи и научные центры, такие как Фонд Карнеги за международный мир и колледж Шварцмана. Однако истории пока неизвестны случаи, когда авторитет ученого, престиж университета или даже покровительство международного сообщества защитили бы его от преследований.
Фатальную ошибку в феврале 1989-го совершил тогдашний посол США в Пекине Уинстон Лорд, которого считают одной из ключевых фигур в установлении дружеских отношений между странами. Несмотря на то что к тому времени он проработал в посольстве почти пять лет, в тонкостях восточной политической культуры политик не разобрался.
Лорду было поручено организовать ужин новоизбранного президента Джорджа Буша-старшего с представителями китайской политической элиты. Прием, который он сам впоследствии назвал «ужином, переросшим в революцию», имел неожиданные последствия. Послу пришло в голову позвать на него критика компартии, на тот момент уже опального астрофизика Фана Личжи. Лорд посчитал, что статус уважаемого профессора и политического реформатора позволит поднять в застольной беседе вопрос о правах человека, особо не расстроив лидеров Коммунистической партии. Планы Лорда провалились с таким треском, что слышно было даже в Белом доме.
Позже Фан говорил, что советники Буша забыли, а может, и вовсе не подозревали о том, что обсуждение либеральных ценностей вызывает у китайской элиты острую изжогу.
Китайские власти в свойственной им манере дали американцам понять, что возмутителя спокойствия на приеме видеть не хотят: строгого «нет» в ответ на предложение не последовало, но и «да» не прозвучало. В то же время Фану через посредников передали, что на ужине его не ждут. Тот, однако, предложение принял и отправился в посольство. До здания диппредставительства он так и не добрался: на полпути их с женой остановила полиция.
Это событие выставило администрацию Буша полными профанами, но пути назад не было. Позиция американского истеблишмента «никогда не извиняйся» заставила Вашингтон гнуть свою линию до конца. Гнуть пришлось особенно резко, когда спустя два месяца на площади Тяньаньмэнь начались студенческие демонстрации. В подстрекательстве к беспорядкам тогда обвинили в том числе уважаемого профессора Фана, а с протестующими расправились быстро и эффективно — открыли по безоружным студентам огонь. Несмотря на то что в официальном докладе Бушу говорилось о нескольких сотнях погибших, Белый дом не мог оставить без внимания столь вопиющее попрание прав человека. Демонстрации, к несчастью американцев, совпали с визитом Михаила Горбачева в Пекин, и кровавый разгон происходил под прицелом сотен камер международных репортеров.
Так опальные диссиденты, в том числе Фан Личжи, которого впоследствии окрестили «китайским Сахаровым», стали для Вашингтона одним из рычагов давления на Китай.
Когда секретные службы хотят сделать критиканам власти последнее китайское предупреждение, они приходят к ним посреди ночи и приглашают выпить чашку чая. На добровольно-принудительном чаепитии гостю доходчиво объясняют, что следующее неосторожное слово может стать последним, по крайней мере — на свободе.
В разгар студенческих демонстраций на Тяньаньмэнь 1989 года на такое мероприятие пригласили Бао Туна — одного из лидеров КПК, выступавшего против подавления протестов силой. Спустя три года его осудили на семь лет колонии и приговорили к двум годам лишения политических прав за «раскрытие гостайны и контрреволюционную пропаганду». Под таким обвинением подразумевалась попытка донести до властей, что требования студентов по борьбе с коррупцией не противоречат курсу партии, а вполне ему соответствуют.
После выхода из колонии Бао и его семье пришлось покинуть свой дом в Пекине и переехать в специальное правительственное жилье, где он сам и его близкие находились под круглосуточным наблюдением. Все посетители обыскивались, телефонная связь была полностью отрезана, а если диссидент хотел, например, сходить в магазин за дыней, за ним повсюду следовал агент секретной службы в штатском.
Несмотря на пристальное внимание со стороны спецслужб, он и сейчас продолжает писать критикующие правительство статьи и публиковать замечания в своем Twitter-аккаунте. В 2008 году он подписался под опубликованной Лю Сяобо «Хартией-08» — документом, изданным в годовщину подписания КНР Всеобщей декларации о правах человека, в котором диссиденты призывали КПК пересмотреть свой подход к управлению страной и сделать его более демократичным. В ноябре 2017 года, когда председатель страны Си Цзиньпин внес свое имя в один ряд с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином в устав компартии, Бао призвал вспомнить уроки истории и то, к чему до этого государства приводил культ личности.
Если Бао Туна до тюрьмы довело вступление в полемику с сильными мира сего, то другие выдающиеся диссиденты в немилость впадали за куда менее прямолинейные шаги. После землетрясения в провинции Сычуань, когда китайское правительство отчаянно пыталось скрыть число погибших и реальный масштаб разрушений, под раздачу попал всемирно известный художник Ай Вэйвэй.
В мае 2008 года в одном из уездов провинции Сычуань произошло одно из самых разрушительных природных бедствий за всю историю человечества. Вэньчуаньское землетрясение унесло жизни 87 тысяч человек. Пострадавших и оставшихся без крова до сих пор никто точно не сосчитал. По разным оценкам, бездомными стали от 4,8 миллиона до 11 миллионов человек.
Смерть десятков тысяч китайцев, обвинения в неспособности предотвратить подобные катастрофы и эффективно провести спасательную операцию стали не самым лучшим пиаром для китайских властей в преддверии пекинских летних Олимпийских игр. Еще меньше правительство похвалили за попытки скрыть число жертв.
Привлечь внимание к недочетам официальной статистики попытался Ай Вэйвэй. В своем блоге он публиковал не вошедшие в правительственные отчеты имена погибших, а также осуждал правительство за коррупцию. Несмотря на то что уезд находится в сейсмоактивном разломе тектонических плит, многие здания были построены без учета возможных землетрясений. Из-за этого в первые же минуты тряски в разгар учебного дня обрушились здания нескольких десятков школ. За обличение сычуаньских властей Ая Вэйвэя до полусмерти избила полиция, а спустя несколько лет, когда он хотел покинуть Китай, в аэропорту Шанхая стражи порядка не допустили его в самолет. Сообщив, что у художника внезапно появились другие дела, его увели в неизвестном направлении.
Никто не знает, как сложилась бы судьба художника, если бы он не был одним из самых выдающихся арт-деятелей планеты. Под давлением международных организаций Ая все же выпустили на свободу. Правда, чтобы не терять лицо, это сделали под предлогом того, что тот признал вину и раскаялся, а также не может содержаться в заключении из-за плохого здоровья.
Более подробно о злоключениях диссидента рассказывает снятый в 2012 году в США документальный фильм «Ай Вэйвэй: никогда не извиняйся». Один из официальных китайских вариантов названия картины, правда, звучит немного более эпатажно: Ай Вэйвэй: ***** [совокупление с вашей матерью] (艾未未：草泥馬).
В январе 2018-го гражданин Швеции и этнический китаец Гуй Миньхай сидел в поезде Шанхай — Пекин с двумя шведскими дипломатами. Внезапно к пассажирам подошли несколько мужчин в штатском и увели Гуя в неизвестном направлении. Спустя три недели Гуй появился на центральном телевидении Китая и публично раскаялся в совершенном годами ранее преступлении. Тогда он якобы сбил на автомобиле несколько человек и скрылся с места аварии. Правозащитникам, правда, покаяние не показалось убедительным.
Впервые Гуй — владелец книжного издательства в Гонконге — пропал без вести во время отпуска в Таиланде в 2015-м. Тогда неизвестный мужчина увез его на машине. Впоследствии его выпустили, но он оставался под пристальным наблюдением спецслужб. Какую именно воспитательную работу проводили с китайским шведом — вряд ли когда-нибудь станет известно. Однако после таинственного исчезновения публиковавший запрещенные в материковом Китае книги, критикующие власть, издатель внезапно возлюбил Коммунистическую партию Китая, а Швецию, пытавшуюся помочь своему гражданину избежать преследования, обвинил в подстрекательстве к госизмене.
Не чествует КПК и тех, кто рвется защищать сограждан от несправедливого суда. В 2015 году с подачи Си Цзиньпина в стране началась кампания по устранению адвокатов-правозащитников. Сотни юристов пошли под суд якобы за содействие подрыву государственных устоев и экстремизму. Зачастую люди просто внезапно исчезали, и найти их след не удавалось ни родственникам, ни правозащитным организациям.
Так же исчезла в начале июля китаянка Дун Яоцюн, облившая чернилами постер с изображением Си Цзиньпина и снявшая это на видео. «Я выступаю против диктатуры Си и Коммунистической партии, — заявила девушка. — Я требую от международных организаций вмешаться». Позднее в СМИ появлялась непроверенная информация о том, что Дун отправили в психиатрическую больницу, где она находится под круглосуточным наблюдением. Однако в лечебнице, где она, предположительно, содержится, эту информацию опровергли.
Потребность в дружбе с Пекином заставила европейские государства пересмотреть свое отношение к ситуации. Летом 2017-го Греция оскандалилась, заблокировав в ООН заявление Евросоюза по нарушениям прав человека в Китае. Афины назвали критику со стороны Брюсселя неконструктивной. До этого против подобных заявлений выступила Венгрия.
Понять их можно, ведь Китай оказывает странам немалую финансовую поддержку. К ноябрю 2017 года Пекин вложил в Венгрию 4,1 миллиарда долларов. Кроме того, китайская компания COSCO (China Ocean Shipping Company), являющаяся ведущим мировым оператором морских контейнерных перевозок, стала обладателем 51 процента акций крупнейшего греческого порта. С точки зрения прагматичных китайцев, такой деловой подход к ведению дел — именно то, чем зря пренебрегают другие европейские государства.
Особой похвалы от компартии заслужила премьер-министр Великобритании Тереза Мэй. Ее поблагодарили за то, что та вообще не подняла вопрос о несоблюдении прав человека в Китае во время встречи с Си Цзиньпином. Подобные одобрение и благодарность со стороны авторитарного режима на Западе едва ли посчитали комплиментом.
Осуждению подвергся министр иностранных дел Канады Стефан Дион, который стоял перед репортерами, потупив глаза, в то время как его китайский коллега Ван И отчитывал журналистку, поднявшую «наглый и бесцеремонный» вопрос о правах человека.
«Мировую общественность беспокоит то, как Китай относится к адвокатам-правозащитникам, — сказала журналистка. — Почему в таком случае Канада продолжает поддерживать тесные связи с Китаем — и как вы рассчитываете использовать такие близкие отношения, чтобы обратить внимание Пекина на необходимость соблюдения прав человека?»
Реакцию китайской стороны сдержанной назвать было точно нельзя: Китай вливает немалые деньги в канадские проекты, а в ответ получает не относящуюся к делу критику. «Я вас спрашиваю, вы Китай хорошо знаете? Вы там были? — разразился министр Ван и продолжил с крайне недовольным лицом. — Вы знаете, что Китай поднял из-за черты бедности более 600 миллионов человек? Вы знаете, что Китай стал второй экономикой мира за считаные десятилетия, начав с очень низких показателей? Вы думаете, такое развитие возможно без соблюдения прав человека? Соблюдение прав человека вписано в Конституцию Китайской Народной Республики!»
То, как китайский политик распекает репортера, было зрелищем довольно жалким. Еще более уныло выглядел глава канадского МИД. «Дион что, просто стоит там? В то время как китайский министр отчитывает канадскую журналистку из-за вопроса о правах человека», — гласили недовольные посты в Twitter.
Действительно, многие права и свободы, которые человек, выросший в западной цивилизации, считает естественными, в Китае таковыми не являются. Однако объяснение этому есть вполне логичное. Причина лобового столкновения жизненных ориентиров — абсолютное нежелание западных лидеров понять, что Китай — не Европа и не Америка. Вызывает вопросы, как Британия или Канада, уступающие по численности населения одной лишь китайской провинции Аньхой, могут понимать, что делать с 1,5 миллиарда человек.
Не могут на Западе понять и того, что КНР — социалистическое государство, да еще и «с китайской спецификой». Задачей правительства уже несколько тысяч лет является забота о своих гражданах и обеспечение им достойной жизни: чтобы было чем пообедать и где лечь спать, а вовсе не обслуживание их потребностей в самовыражении. В обмен на это власти просят немного: не мешать. С этой точки зрения Китай соблюдает права человека, оговоренные в конституции, беспрекословно. Согласно официальным данным, черту бедности в 2013-2016 годах пересекли 55,64 миллиона человек. Это число почти равно населению Франции, где проживает 65,3 миллиона человек.
Кроме того, традиционно на Востоке приоритет отдается благосостоянию всего общества в целом, а не отдельных его членов. О чем необходимо позаботиться, так это о том, чтобы никто из полутора миллиардов не ложился спать на голодный желудок. Такой образ мысли китайских лидеров мог бы быть оправдан, но у Пекина есть обязательства. КНР подписалась под рядом документов ООН, в частности, под Международным пактом о гражданских и политических правах и Конвенцией против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.
Многие из тех, кто пристально наблюдают за развитием событий на мировой арене, отмечают, что после избрания в президенты Соединенных Штатов Дональда Трампа Вашингтон начал сдавать позиции мирового лидера. Постоянные нападки на союзников и попытки подружиться с теми, кого Белый дом традиционно держал на расстоянии, сделали свое дело. Теперь рассчитывать на твердость и непреклонность политического курса США несколько сложнее.
Пустоту на пьедестале, по опасениям одних и ожиданиям других, может занять Пекин. По крайней мере, с точки зрения экономики такой сценарий вероятен. В то время как США вышли из соглашения о Транстихоокеанском торговом партнерстве в январе 2017-го, Пекин выступил со своей инициативой «Пояса и Пути» на авансцену и продолжает расширяться на Запад. После того как Трамп денонсировал Парижское соглашение о климате 2015 года, а Пекин всерьез озаботился проблемами экологии, эксперты заговорили о том, что роль главной мировой климатической державы может взять на себя Китай.
То, что происходит с китайскими диссидентами, в целом показывает, каким тяжеловесом стал Пекин за последние 20 лет — попытки указать ему что делать и какую внутреннюю политику проводить, жестко пресекаются. Однако его политический и экономический вес — неодинаковый. КНР, безусловно, уже стала одним из мировых лидеров с точки зрения экономики. В то же время в политическом плане Китай скорее находится в одной группе с Северной Кореей и СССР, чем с Норвегией и Нидерландами.
«Куда движется Китай в XXI веке?» — задавался Лю Сяобо в «Хартии 08», из-за которой он и был арестован в третий и последний раз. «Продолжит ли он двигаться по пути модернизации под авторитарным управлением или же откроется для общечеловеческих ценностей, присоединится к цивилизованным государствам и построит демократию», — вопрошал Лю. Экономически Китай совсем скоро будет вести за собой те самые цивилизованные государства. Быть может, с политикой будет то же самое.