72-й Каннский фестиваль закрылся в субботу, 25 мая, объявлением лауреатов основного конкурса, которых в этом году определяло жюри во главе с режиссером «Выжившего» и «Бердмэна» Алехандро Гонсалесом Иньярриту. Сама же церемония закрытия прошла без эксцессов — за исключением антитрамповской речи вручавшего один из призов документалиста Майкла Мура и ненадолго перетянувшего на себя внимание гостей Сильвестра Сталлоне, ничто не отвлекало от ставших победителями картин и их авторов. «Лента.ру» рассказывает о фильмах, которым Иньярриту и его коллеги (в их число входили актриса Эль Фэннинг и режиссеры Павел Павликовский, Йоргос Лантимос и Аличе Рорвахер) присудили награды главного кинофестиваля мира.
Пожалуй, самый сбалансированный фильм фестиваля — корейцу Пон Джун-хо, который благодаря картинам вроде «Вторжения динозавра», «Воспоминаний об убийстве» и «Сквозь снег» давно зарекомендовал себя как один из лучших в мире режиссеров жанрового кино, удалось снять ленту одновременно авторскую, уникальную по стилю и манере повествования, и зрелищную, держащую внимание бесперебойным потоком сюжетных твистов и эффектных приемов. История нищего семейства, которое обманом и артистизмом втирается в доверие другой, напыщенно буржуазной семьи, в руках Пона превращается в слепок травмированного состояния умов и душ в корейском обществе — а вслед за ним и во всей современной жизни.
Посреди конкурсной программы, которую в массе своей заполнили фильмы хорошо известных и прекрасных режиссеров, ни один из которых при этом не вышел за рамки уже давно известного зрителям персонального стиля (а значит, не смог и по-настоящему удивить) «Атлантика», дебютный полный метр француженки сенегальского происхождения Мати Диоп, выделялась как минимум свежестью авторского видения — и удостоилась второго по престижности приза на фестивале. Диоп осмелилась в «Атлантике», истории о трагической любви парня и девушки из Дакара, а также о натуральных призраках и немоте современной Африки, вступить с диалог с одним из величайших фильмов в киноистории — шедевре сенегальского магического реализма «Туки-Буки», почти сорок лет назад снятом ее родным дядей Джибрилом Диопом Мамбети.
Одно из самых неожиданных решений Иньярриту и компании — награждение нового фильма живых классиков европейского кинематографа, братьев Дарденн, на рубеже 2000-х вместе с Брюно Дюмоном давших арт-кино всего мира тот язык, который до самого недавнего времени выглядел самым уместным и современным, но в последние пару лет решительно растерял всю актуальность. Дарденны, впрочем, остались собой — и «Молодой Ахмед», фильм о бельгийском школьнике, увлекшемся идеями исламизма, по большей части снят в их привычной, неброской режиссерской манере. Но приз Дарденнам тем не менее понятен — как минимум потому, что в финале бельгийцы неожиданно сами отходят от своего фирменного реализма, впуская в пространство социальной, злободневной истории иррациональный, абсурдный, обезоруживающий элемент чуда.
А вот награждение Бандераса мужским актерским призом было, наверное, одной из самых предсказуемых наград Канн-2019 — и при этом самых заслуженных. Альмодовар в «Боли и славе» отошел от привычной бурлескной эксцентрики, чтобы впервые в карьере эксплицитно, откровенно и искренне заговорить о самом себе, собственных тревогах, болезнях и страхе одиночества и смерти — через историю пожилого и заслуженного режиссера, который героином и ностальгией заглушает зуд застарелых ран и травм. Именно Бандерас, сотрудничающий с испанским классиком уже почти тридцать лет, при этом исполняет роль альтер-эго Альмодовара — и это его заслуга в том, что «Боль и слава» из драмы автобиографической, персональной вырастает в картину универсальную, понятную и пронзительную для каждого.
Читайте интервью с Педро Альмодоваром
Кто из участников основного конкурса Каннского фестиваля ухитрился по-настоящему удивить (но не обязательно при этом восхитить), так это австрийский режиссер Джессика Хауснер. Автор медленных, интеллектуально перегруженных картин сняла броскую и бойкую фантастическую притчу о биологе, которая вывела новый сорт цветов — вызывающий прилив доаминов (вопрос, такое ли это достижение в мире, где уже много где легализована марихуана), но не рассчитавшая перспективу появления у ее детища собственного, хищного интеллекта. Проблема в том, что этот генно-модифицированный алармизм уже отработан телепроектами вроде «Черного зеркала» — но это не проблема Эмили Бичем, чья игра в роли биолога-гения держит служит основным инструментом поддержания саспенса в фильме.
Проблемы, достижения и реалии европейского мульткультурализма в современной массовой культуре — и медиа — к 2019 году стали таким общим местом, что появление фильма, ухитряющегося говорить на тему нормальным, и доступным, и при этом лишенным дешевых популистских крайностей языком, неизбежно превращается в настоящее событие. «Отверженные», хроника сложного дня троицы копов, следящих за порядком на одной из парижских окраин, — кино именно такое, как минимум потому что Ладж Ли превращает эту жанровую историю в средство в решающий момент передать право голоса самим обитателям банлье — молодым, чернокожим, отчаявшимся. И уставших быть отверженными.
Бывший критик, а сейчас один из самых непредсказуемых режиссеров авторского кино на планете Клебер Мендонса Фильо сумел снять один из самых удивительных — и при этом лишенных заумных понтов — фильмов фестиваля (в соавторстве со своим постоянным художником-постановщиком Жулиано Дорнелем). Бакурау из названия — крошечная деревня в бразильской глуши, жители которой в недалеком будущем мало того что вынуждены мириться с презрением и бездействием локальных властей, так еще и оказываются под прицелом американских туристов с винтовками. Тем любопытнее то, как организован оказывается их отпор — и то, как Мендонса Фильо с Дорнелем задействуют язык бразильского синема нову (мощнейшее течение 1960-70-х в местном авторском кино), чтобы заговорить о современных проблемах своей страны. Напоминать о кровожадном популизме нынешнего президента Бразилии режиссерам даже не приходится — ярость в отношении Болсонару сочится в каждом кадре этого дерзкого фильма.
Француженка Селин Скьямма постепенно заслужила своими работами переход из параллельных программ Канн в основной конкурс — другое дело в том, что «Портрет девушки в огне», по стилю классицистский и основательный, по первым ощущениям кажется работой все-таки куда менее эффективной, чем участвовавшее в «Двухнедельнике режиссеров» несколько лет назад «Девичество» с его хрониками жизни современных темнокожих француженок школьного возраста. В «Портрете» действие истории о притяжении художницы и ее натурщицы разворачивается несколько веков назад — и держится поэтому на несколько устаревших реалиях гендерного угнетения. Что не отменяет старательности письма Скьямма и ее постановки, которые моментами достигают подлинного, экзистенциального трагизма.