В Евросоюзе грядут серьезные перемены: главой континентального Центробанка готовится стать Кристин Лагард — политик с неординарной судьбой. В свое время отсутствие экономического образования не помешало ей получить пост министра финансов в родной Франции, а судимость — руководить Международным валютным фондом. Теперь она намерена завалить экономику ЕС деньгами и дешевыми кредитами, от чего пытался уйти ее предшественник. Лагард уверена, что в тяжелых условиях глобальной торговой войны только женщина — впервые в истории ЕЦБ — может взять на себя ответственность. Вход в горящую европейскую избу — в материале «Ленты.ру».
Лидеры 28 стран-членов Евросоюза согласовали кандидатуры новых руководителей основных органов власти. В сложной бюрократической структуре ЕС ведущая роль отведена Еврокомиссии, которую можно назвать своеобразным правительством союза. Также существуют Европейский совет (коллективный президент, в котором заседают главы государств-членов), Европейский центробанк, Европейский парламент и совет министров — работающая на сессионной основе верхняя палата, без одобрения которой не может вступить в силу ни один принятый парламентом закон.
Еще один важный пост — верховный представитель ЕС по внешней политике и обороне (общеевропейский министр иностранных дел). Вместе с председателями остальных органов (кроме совета министров) он назначается по довольно запутанной схеме, главный принцип — решения принимаются коллективно, после тщательных обсуждений. Последнее слово остается за депутатами Европарламента.
В последнее время к претендентам предъявляются помимо профессиональных дополнительные требования. В ЕС стараются сделать так, чтобы среди пяти первых лиц было хотя бы две женщины и чтобы все они устраивали максимальное число стран-членов — и богачей с севера, и получателей дотаций с юга и востока. Наконец, наиболее влиятельные страны — главным образом Германия и Франция — стремятся лоббировать на ключевые посты своих представителей.
У каждой должности свой срок полномочий, но в этом году сложилась уникальная ситуация, когда все они истекают почти одновременно. Новый спикер Европарламента, бывший итальянский журналист Давид Сассоли уже приступил к работе, остальные должны присоединиться 1 ноября. Это означает, что согласовывать надо не одну, а сразу четыре кандидатуры. Задача усложняется тем, что на майских выборах в Европарламент центристов, удерживавших абсолютное большинство последние десятилетия, потеснили левые, правые, зеленые, а также откровенные популисты и евроскептики. Обновленному, более пестрому составу депутатов договориться будет сложнее.
Тем не менее в начале июля четыре претендента на роли лидеров ЕС были представлены на суд общественности. Бывший министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен уже утверждена новым главой Еврокомиссии; в течение июля ожидается окончательное решение Европарламента по остальным позициям (в том, что оно будет положительным, сомнений практически нет). Евросовет должен возглавить премьер-министр Бельгии Шарль Мишель; представителем по внешней политике и обороне станет министр иностранных дел Испании Жозеп Боррель.
Едва ли не главная интрига касалась будущего председателя Европейского центробанка. Его полномочия и обязанности гораздо шире, чем у остальных еврочиновников высшего ранга, которые ограничены национальными правительствами. ЕЦБ, в отличие от них, может напрямую влиять на экономику ЕС с помощью двух главных инструментов — денежной эмиссии и ключевой ставки. Так он поддерживает приемлемый уровень инфляции, деловую активность, занятость населения, экономический рост и стабильность курса евро. Центробанки отдельных стран сохранили за собой только функции регулятора, следя за устойчивостью подотчетных им кредитных организаций.
В ноябре ЕЦБ возглавит 63-летняя француженка Кристин Лагард, до этого восемь лет руководившая Международным валютным фондом (МВФ). Она уже ушла с нынешнего места работы (официально отставка состоится 12 сентября), не сомневаясь в скором утверждении в новой должности.
Не имея профильного образования (Лагард получила диплом юриста), она сумела построить карьеру в госструктурах финансового блока: с 2005-го по 2011 год при разных президентах и премьерах работала сначала министром торговли, затем — сельского хозяйства и, наконец, экономики, финансов и промышленности. На последнем посту она приняла решение, которое впоследствии обернулось уголовным делом по обвинению в преступной халатности. Лагард передала в арбитражный суд жалобу известного бизнесмена Бернара Тапи. Свои действия она объясняла тем, что не хотела затягивать процесс в обычном гражданском суде.
Претензии касались давней истории, начавшейся в 1993 году. Известный бизнесмен Бернар Тапи, только что назначенный министром по делам городов, вынужден был продать контрольный пакет акций Adidas. В качестве посредника в сделке выступал госбанк Credit Lyonnais — он выкупил бумаги у Тапи и перепродал их на открытом рынке. Однако, по мнению свежеиспеченного чиновника, кредитная организация сжульничала, назначив конечным покупателям цену гораздо выше той, о которой договаривалась с ним, и оставив разницу себе. Ущерб Тапи оценил в 400 миллионов долларов, которые потребовал взыскать с государства.
Дело затянулось, и в 2007 году Лагард, уже возглавляя Минфин, передала его в Арбитражный суд — тот, по ее мнению, должен был разобраться быстрее, чем гражданский. Судьи удовлетворили иск Тапи, но затем вышестоящая инстанция отменила решение и обязала бизнесмена вернуть деньги. Помимо этого, его заподозрили в мошенничестве, а сторонники тогдашнего президента Франции Франсуа Олланда и вовсе утверждали, что миллионы на самом деле были выплачены из казны в знак благодарности за предвыборную поддержку предыдущего главы государства Николя Саркози. В июле 2019-го, после долгих разбирательств, Тапи был оправдан, но на приговор в отношении Лагард это не повлияло: тремя годами ранее ее признали виновной, освободив при этом от наказания. Не помогло даже то, что к концу процесса прокурор отказался от претензий.
Однако в бытность министром Лагард запомнилась не только участием в коррупционном скандале. Ее действия во время мирового кризиса конца 2000-х многие признают почти эталонными. «Французская экономика всегда была одной из самых устойчивых в развитом мире. Она не зависела ни от объемов экспорта, ни от цен на рынке жилья. Но оперативные действия правительства позволили избежать погружения в еще большую рецессию», — писала газета Financial Times, присуждая Кристин Лагард звание лучшего министра финансов Евросоюза по итогам 2009 года.
Французские власти не смогли полностью защититься от кризиса: выросли безработица и цены, экономический рост сменился спадом на 1,6 процента, по всей стране прокатилась волна протестов. Но ущерб удалось свести к минимуму — для этого потребовалось заново переизобрести почти позабытую политику второй половины XX века, так называемый дирижизм. Тогда государство активно вмешивалось в экономику, ключевые предприятия в различных сферах были национализированы, для них составлялись долгосрочные планы развития, покупательский спрос поддерживался за счет масштабных госзаказов.
С 1990-х годов от такой практики было решено отказаться. Следуя модным мировым веяниям, французское правительство понадеялось на способность свободного рынка самостоятельно регулировать экономику. Была проведена масштабная приватизация, власти призывали иностранных инвесторов активно вкладываться в крупнейшие компании, что нередко приводило к передаче им полного контроля. Корпоративные облигации тоже вовсю скупались частными фондами, что позволяло привлекать финансирование без необходимости эмитировать новые деньги, а значит — без опасности для роста инфляции. Такой подход во всем мире принято называть неолиберальным, но во Франции, памятуя об истории, употребляли термин постдирижизм.
Лагард увидела выход из кризиса в совмещении двух моделей. Государство вернуло себе роль регулятора, но не стало слишком усердствовать, сосредоточившись на спасении самых уязвимых банков и корпораций, в первую очередь — автоконцернов. Для этого были созданы специальные фонды, финансировавшиеся совместно крупнейшими (не пострадавшими) банками и правительством. Выпускавшиеся ими облигации были обеспечены госгарантией, что позволило привлекать иностранные деньги дешевле. В качестве «побочного эффекта» дополнительные средства получили ведущие кредитные организации. BNP Paribas потратил их на приобретение немецких и британских конкурентов, став крупнейшей банковской группой еврозоны. Одни банки выделяли деньги на спасение других при помощи Минфина — по выражению некоторых экономистов, ведомство играло роль акушерки.
Деятельность Лагард в Международном валютном фонде вышла не столь однозначной. Ее назначение случилось после скандала, в который попал обвиненный в домогательствах к горничной отеля ее предшественник и соотечественник Доминик Стросс-Кан. Незадолго до задержания он жестко раскритиковал модель спасения кризисных экономик, которую принято называть Вашингтонским консенсусом. (Она предполагает максимальную либерализацию финансовой системы, сокращение дефицита бюджета с переориентацией его расходов на образование, медицину и инфраструктурные проекты, а также радикальное снижение налогов и импортных пошлин.) По мнению Стросс-Кана, такие меры слишком поверхностны, а потому лишь усугубляют проблемы и порождают новые глобальные спады.
Преследование француза, прекращенное за недоказанностью вины, связывали с обидой Белого дома и с президентскими амбициями Стросс-Кана. Правда, несколько лет спустя уже бывший глава МВФ снова попался на непристойном поведении, был обвинен в сутенерстве, оправдан, но успел признаться в том, что участвовал в секс-вечеринках для «восстановления сил после спасения мира от финансового кризиса».
Период руководства Лагард пришелся на пик европейского долгового кризиса. Начавшись с Греции, он распространился на другие страны — Ирландию, Португалию, Кипр, Испанию. Все они в разное время испытывали серьезные проблемы с тем, чтобы рассчитаться по своим обязательствам. МВФ в составе тройки кредиторов (термин Troika официально закреплен в документах ЕС) вместе с Еврокомиссией и ЕЦБ разрабатывал стабилизационные меры: составлял для местных властей руководство, как выбраться из ситуации и не угодить в нее снова. Программа поддержки Греции официально завершена, остальные тоже постепенно выкарабкиваются из долговой ямы, горячей точкой остается только Италия. Но заслуга МВФ в этом не так велика: деньги тройка выделяла только на первом этапе — в дальнейшем этим занимался специально созданный Европейский стабилизационный механизм (ESM), пополняемый взносами участников еврозоны.
Куда активнее фонд действовал в Аргентине. Эта южноамериканская страна переживает кризисы с завидной регулярностью: в 2001 году случился дефолт, в 2008-м спад прошел легче благодаря тому, что за семь лет национальная экономика научилась справляться своими силами — разочаровавшиеся иностранные инвесторы так и не вернулись. Однако в 2018-м страну постигли очередные неурядицы: песо потерял более 50 процентов стоимости к доллару, дефицит бюджета достиг 6,5 процента. Центробанку пришлось поднимать ключевую ставку сначала до 45, а затем и до 60 процентов, чтобы остановить спекулятивные сделки банкиров против национальной валюты. При такой стоимости заимствований выдача новых кредитов остановилась.
Властям пришлось обращаться за помощью в МВФ: в несколько траншей Буэнос-Айрес получил 56 миллиардов долларов, которые помогли остановить обвал песо. Взамен кредиторы потребовали привести в порядок бюджетную политику: сократить расходы, лучше собирать налоги и добиться положительного торгового баланса. Поначалу казалось, что это принесло плоды, — об этом в апреле 2019 года прямо говорила Лагард. Но уже через месяц ситуация снова ухудшилась. Сейчас инфляция превышает 50 процентов, около 30 процентов населения живут за чертой бедности. Экономисты беспокоятся, что провал программы помощи скажется не только на благополучии страны, но и на репутации фонда. В преддверии осенних президентских выборов это вполне возможно — на пост главы государства претендует уже занимавшая его в 2007-2015 годах социалист Кристина Киршнер. В случае победы она вряд ли будет выполнять жесткие условия МВФ и предпочтет задобрить незащищенные слои населения бюджетными тратами.
Не все гладко у Лагард и на Украине. За 25 лет сотрудничества фонд предоставил Киеву 31,5 миллиарда долларов, в прошлом году стороны договорились о новой программе: 1,4 миллиарда Украина уже получила, до конца года ждет еще 1,3 миллиарда. Однако их выделение зависит от целого ряда условий: проведения банковской реформы, введения уголовной ответственности за незаконное обогащение и установления рыночных тарифов на энергоресурсы, в первую очередь — на газ.
Выполнять эти условия ни старые, ни новые власти не спешат. Приведение цен на газ в соответствие с рыночными (котировки на европейских торговых площадках плюс стоимость транспортировки) означает существенное подорожание топлива для рядовых жителей и социальных учреждений. В стране, пережившей за десять лет два Майдана, таких потрясений стараются избегать. Весной тарифы снижали под предлогом благоприятной мировой конъюнктуры. Когда и чем закончатся переговоры с МВФ, не знают даже украинские чиновники, уверяющие, что время пока терпит.
Предшественники Лагард на посту председателя ЕЦБ — француз Жан-Клод Трише и итальянец Марио Драги — оставили противоречивые впечатления. Оба запомнились как спасители евро: Трише обеспечил единой валюте стабильный курс, Драги предотвратил массовый исход проблемных стран из еврозоны (в свое время об этом задумывались Греция, Ирландия и Кипр). При этом обоих критикуют за покупку гособлигаций проблемных стран. В самом начале греческого кризиса ЕЦБ потратил 40 миллиардов евро на бумаги, торговавшиеся с 70-процентной скидкой, сумев заработать 7,8 миллиарда на выгодной перепродаже и купонных выплатах.
Драги, ко всему прочему, все восемь лет правления приходилось бороться со слишком низкой инфляцией, которая не дотягивала до целевого уровня в два процента и тормозила рост европейской экономики. Поскольку процентные ставки в еврозоне уже давно находятся на минимальном уровне, регулятору оставалось лишь покупать государственные и корпоративные облигации на вторичном рынке — такая политика называется количественным смягчением, она приводит к вливанию в экономику новых денег и снижению стоимости заимствований. За четыре года ЕЦБ скупил бумаг на 2,6 триллиона евро.
Однако такая практика не может длиться вечно, и в конце прошлого года Драги объявил о сворачивании программы. Многие аналитики поспешили заявить, что итальянец выбрал не самое удачное время — как раз тогда, когда европейская экономика находится на спаде, и прогнозы не сулят ничего хорошего (в первом квартале рост составил всего 0,4 процента). Уже нынешним летом рулевой ЕЦБ немного сдал назад и допустил возврат к количественному смягчению, но неожиданно президент США Дональд Трамп обвинил его в нечестной игре: якобы слова Драги привели к ослаблению евро и дали преимущества компаниям ЕС в борьбе с американскими конкурентами. Разбираться в ситуации, по всей видимости, придется уже Лагард.
Делать это было бы проще, если бы ее окружали опытные и компетентные советники, но ключевые члены команды Драги уже уволились или сделают это в ближайшее время. Кристин придется самостоятельно разбираться с угрозами европейской экономике, к которым относят снижение спроса на традиционную рабочую силу, торговую войну и растущие сбережения населения, не идущие на инвестиции. Впрочем, в ее пользу может сыграть политический, дипломатический и управленческий опыт, наличие которого признают даже скептики. «Она знает, как работает мировая экономика. Она знает, как работает Европа. И она знает, как разговаривать с финансовыми рынками», — говорит член правления ЕЦБ Бенуа Кюр. Нынешний глава Евросовета Дональд Туск и вовсе называет ее идеальным выбором.
Лагард привыкла оказываться в непривычной ситуации и менять сложившиеся годами устои. В свое время она уже становилась первой в истории женщиной-министром в стране Большой восьмерки и первой женщиной-руководителем МВФ. Теперь она станет не только первой женщиной-председателем Европейского центробанка, но и первым председателем без экономического образования и без опыта работы в национальном ЦБ.
Сама она, кажется, рада этому. Лагард не раз подчеркивала, что считает женщин лучшими руководителями и экономистами. «Если бы на месте [рухнувшего во время финансового кризиса 2008 года инвестиционного банка] Lehman Brothers были Lehman Sisters, мир сейчас был бы совсем другим», — говорила она. Выступая недавно в эфире американского вечернего телешоу, будущая глава ЕЦБ заявила, что не боится ответственности, и повторила: «Всякий раз, когда ситуация действительно очень плоха, вы звоните женщине». Именно за такие заявления ее называют рок-звездой финансового мира.
Прямота Лагард может сыграть ей на руку. Восстановление европейской экономики и скупка ценных бумаг — это хорошо, но пора задуматься и о более важных вещах, говорят экономисты. По их мнению, в еврозоне назрела необходимость в новом инструменте — единой для всех стран облигации, которая послужила бы гарантией надежности для инвесторов в эпоху, когда от долгового кризиса не застрахована ни одна отдельно взятая страна. И именно Лагард способна уговорить консервативных чиновников на этот рискованный шаг.