«Мы мечтаем вернуться в Россию» Россиянка 15 лет скиталась по морю ради любимой женщины. Почему ее нигде не приняли?

Много лет назад Елена Иванова сбежала из России от матери-тирана, пытавшейся выдать ее замуж за нелюбимого мужчину. Вместе с канадкой Мэг Стоун она на яхте пересекла Атлантический океан и обнаружила, что скрыться от всех проблем невозможно даже на другом краю света. «Лента.ру» публикует вторую, заключительную часть приключений Елены и Мэг (первую читайте здесь).

Неправильный типаж иммигранта

Мы плыли в Канаду потому, что это была родина Мэг. Тогда у нее еще были иллюзии по поводу этой страны. Ей казалось, что там нам будут рады, что скоро у меня появится канадское гражданство. Этого так и не случилось.

Я никогда не чувствовала себя беженкой и никогда не хотела быть иммигрантом. Моей единственной целью было быть с Мэг и жить так, как я хочу. Все бы так и было, но, к сожалению, в этом мире человеку нужны документы. Российский паспорт у меня забрали, а мое дело беженца не двигалось годами. Получить этот статус помогло лишь обращение к члену парламента из Британской Колумбии. Но признание беженцем — это лишь самое начало пути к гражданству, к правам и возможностям, которые есть у других граждан.

После пяти лет в Канаде я подала заявление на гражданство. Решение по этому вопросу было вынесено лишь через 11 лет после того, как я ступила на канадскую землю. Мне отказали якобы потому, что я не прожила в Канаде достаточное количество дней в качестве «постоянного резидента». Конечно, не прожила! Они же мне этот статус и не давали. И все это время у меня не было даже возможности посетить Россию и вернуться в Канаду без угрозы потерять право на жительство.

Почему Канада не дала мне гражданство? Причин может быть множество. Во-первых, мы с Мэг никогда, образно выражаясь, не размахивали канадским флагом. То есть не пели Канаде дифирамбы, не прославляли ее, а это ожидается от всех, особенно от иммигрантов.

Во-вторых, я неправильный типаж иммигранта. Я не работаю за копейки, не убираю в отелях и не чищу туалеты. Я от Канады не завишу ни в материальном плане, ни в каком-либо еще. Я самостоятельный счастливый человек, который живет ради достижения своей мечты. А такие иммигранты Канаде не нужны.

Пятнадцать лет на борту

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как я ступила на борт «Бодичеи» — нашей с Мэг яхты. Чтобы быть вместе, нам приходится путешествовать между странами, которые позволяют въехать и мне — россиянке, и Мэг — канадке. Это в основном развивающиеся страны Азии, Африки и Южной Америки. Остального мира для нас с Мэг нет. В том числе и России, куда Мэг не может въехать. Россия не рассматривает ее как члена моей семьи, и права на ПМЖ у нее нет.

Кроме того, мы не считаем нужным объявлять о наших отношениях ни государству, ни кому-либо еще. Наши отношения — это наше дело. Все юридические вопросы могут быть решены с помощью договора или завещания. Но ни детей, ни несметных богатств нам с Мэг делить не приходится. Что касается больниц, то во всех нормальных странах тебе позволят увидеть любимого человека без всякой бумажки.

В Средиземном море я впервые увидела дельфинов. И при этом их очень много, целые стаи. Сотни дельфинов. Они охотились на мелкую рыбу. Дельфины буквально шли фронтом, то и дело выскакивая из воды. Они также шли прямо у нашего носа, играли с нами в обгонялки. И смотрели нам в лицо! Прямо в глаза. В такие моменты ты чувствуешь себя частью планеты. Одним с ней целым. Это бесценно и меняет тебя навсегда.

Запомнилось, как я была на верхушке мачты посередине Атлантики. Я видела бесконечную гладь синей воды. Это тогда я поняла, что наша Земля — водная планета. И что суша на ней — очень драгоценная вещь. Мы с Мэг это знаем, как никто другой. Мы всегда ценим сушу, потому что для нас ей всегда приходит конец.

Когда мы покинули Канаду в 2012 году и проходили у Тихоокеанского побережья Северной Америки, видели много китов. В море Кортеса мы с ними буквально чуть ли не сталкивались. Для меня это всегда очень напряженные моменты, когда я знаю, что киты рядом. Это огромные животные, которые одним ударом могут вывести яхту из строя. Были истории, когда киты ломали перо руля, и яхтой было невозможно управлять.

Но, в общем, киты никого не обижают, и видеть огромную блестящую спину прямо за бортом, конечно, невероятно. Я всегда поражаюсь тому, что черная толща воды, которой я так боюсь, это и есть их дом. Что они там живут каждый день, ищут еду, играют, растят детенышей!

Вообще, в море для нас с Мэг всякое живое существо драгоценно. Даже редкая птица, которая садится на яхту. Теперь я знаю много их видов. Когда мы шли в Канаду, я не знала о морских птицах и животных абсолютно ничего. Ничего до этого нашего странствия, кажется, и не замечала раньше. Теперь я ценю все и восхищаюсь каждым днем и каждой жизнью вокруг меня.

«Море — единственное место на Земле, откуда нас не гонят»

Недавно нас выгнали из яхтенного порта в Панаме, где мы нашли свое последнее пристанище. Выгнали по той же самой причине, по которой нас недолюбливают почти в каждом другом порту США и Канады: мы две женщины без мужчин, которые смеют отстаивать свое достоинство в почти полностью мужской среде.

Здесь, в Панаме, было то же самое и даже хуже. Нас с Мэг ненавидели обитатели марины на острове, до которого мы с Мэг еле добрались от Багамских островов. У нас оставались последние литры солярки, яхта была сломана, мы были вымотаны годами скитаний и последним пересечением Карибского моря. Но на это яхтсменам плевать. Их бесило, что мы не ищем их общества и не обращаем на них внимания. А все это — прямая дорога к конфликту.

Мы с Мэг живем так уже многие годы. Всегда прячемся, всегда избегаем контактов. И именно об этой стороне нашей истории общественность ничего не знает. Потому что большинство даже не замечают сексизма, которым мы окружены. Именно поэтому мы с Мэг в очередной раз бежим в море.

Идти нам с Мэг некуда, но мы предпочитаем попытать счастья в море, чем оставаться в этой токсичной среде. Мы попробуем добраться до Флориды и попросим там разрешения на въезд. Проблема опять, как всегда, во мне: я гражданка России, и виза у меня есть, но в другом документе.

Если в США не пустят, пойдем опять в море. И, наверное, если яхта сдюжит, будем пересекать Атлантику — назад, домой. Мы надеемся на внимание общественности. Только внимание простых людей может нас спасти. Так было раньше, и мы с Мэг очень надеемся, что так будет и теперь. А пока мы живем, как жили последние 15 лет. Мы выходим в море — единственное место на Земле, откуда нас не гонят.

«Для меня Мэг — супергерой»

Когда я впервые стала общаться с Мэг в интернете, она показалась мне инопланетянкой. То, что она делает, сколько в ней энергии, сколько она знает, всегда меня изумляло. Я действительно иногда думаю, что она оттуда — из космоса. Настолько Мэг меня восхищает и поражает и настолько неправдоподобной мне кажется наша встреча.

Сейчас нам обеим странно осознавать, что когда-то мы жили, не зная друг друга. Мы как два кусочка одного пазла. Мы настолько друг другу подходим, что я диву даюсь. Для меня наша любовь, наша поддержка и полное понимание друг друга — настоящее чудо. Я им восхищаюсь.

В Мэг меня восхищает ее бесконечная смелость, я бы даже сказала безудержность перед лицом опасности и вообще чего угодно. Мне иногда кажется, что страха в ней нет в принципе. Она изобретательна и может найти выход из любой ситуации, в которой от нее что-то зависит. У нее невероятное желание жизни, познания мира. Ее и раньше всегда волновала чужая боль, а теперь мы с ней трясемся буквально над каждой букашкой.

Я частенько пытаюсь представить, как бы я описала Мэг своим друзьям. Как можно парой слов объять то, что Мэг делала и делает для того, чтобы мы были вместе и чтобы наша жизнь была благополучной? И она делает это уже больше 15 лет! Мэг невероятна! Для меня она супергерой. Суперженщина.

У меня есть одна мечта. Я хочу, чтобы в жизни Мэг были и другие люди, которые ее любят. Мне так больно видеть, что нас только двое. Хочется однажды прочитать на ее лице, что нам не нужно больше бежать в море. Что у нас есть страна и дом. Что у нас есть друзья и мы можем заскочить к ним когда угодно, днем или ночью.

Мы мечтаем вернуться в Россию. Мечтаем, чтобы нас встретили в аэропорту наши друзья. И я верю, что так оно и будет. Я не верю, что больше никогда не увижу Россию. Она слишком много для нас обеих значит. Мы хотим проехать по Транссибирской магистрали. Мы хотим увидеть Камчатку и Сибирь. Мы хотим вместе увидеть Петергоф! А я хочу снова пройти по Красной площади и знать, что в моей стране мне ничто не угрожает, что здесь меня и мою семью любят и поддерживают.

Мы с Мэг ни о чем не жалеем. Окажись мы в Киеве сейчас в той же самой ситуации, как в 2006 году, — мы вместе, а я без страны и паспорта, — то поступили бы точно так же. В том смысле, что сделали бы все возможное, чтобы остаться вместе. Я даже не хочу думать, что мы не вышли бы тогда в море, потому что наше странствие подарило нам самих себя, сделало нас сильными и позволило нам узнать мир. Этот дар бесценен для нас обеих.

Нам не всегда легко — точнее, почти всегда нелегко продолжать наш путь и оставаться вместе, но мы продолжаем это делать, потому что другого варианта у нас на данный момент нет. И потому что странствие, движение просто уже стало нашей жизнью.