«Человек может буквально за два дня сгореть» Холера, сибирская язва, чума: какие эпидемии угрожают России?

В Испании выявлен случай холеры, в России произошло заражение человека сибирской язвой, в некоторых регионах страны не исключают возможности появления чумы, в сточных водах Лондона найдены следы вируса полиомиелита. А Всемирная организация здравоохранения обеспокоена вспышками оспы обезьян в Европе и в Америке. И все это — за последние несколько недель. Почему так происходит и стоит ли человечеству готовиться к очередной всемирной пандемии, «Ленте.ру» рассказала доктор биологических наук, профессор Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона (Вирджиния, США) Анча Баранова.

«Лента.ру»: В новостях едва ли не ежедневно рапортуют о вспышках давно забытых и побежденных болезней. Почему они возвращаются?

Анча Баранова: Думаю, ковид просто сделал эту тему горячей для общества и СМИ. Те же самые вспышки оспы обезьян в США были и в 2019 году, и в 2020-м. Все случаи — завозные из Африки. Людей лечили, провели полную дезинфекцию домов, где жили пациенты. Причем выезжали к ним люди в защитных костюмах, напугали всех соседей.

Вы три года назад про эту оспу слышали? Я лично нет. А в 2022-м, когда в Англии появился первый случай оспы обезьян, сразу стали про это писать.

Правда, оспа обезьян — не такой удачный пример, потому что мы уже знаем, что она вылилась в приличную вспышку. Тем не менее повышенный интерес с первых случаев — феномен ковидной пандемии, до ковида такая же по размаху волна интереса проявилась бы примерно с пятидесятого больного.

Думаю, у нас общество очень травмировано тем, что постоянно случаются какие-то инфекции, пандемия. В результате сегодня всех волнует то, что раньше волновало только врачей.

Но есть еще и второй компонент. У нас страшная недодиагностика инфекций. Впрочем, по хроническим заболеваниям то же самое. Заболевший человек ведь не летит сразу в какое-то выдающееся медицинское учреждение — например, институт тропических болезней. Он идет к себе в поликлинику по месту жительства. А там врачи просто не узнают эти редкие заболевания, ставят другой диагноз, назначают лечение. Противобактериальные средства, да и противовирусные тоже, работают обычно против целой группы патогенов. Условно говоря, вы думали, что лечили одну бактерию, а вылечили другую.

Можете привести пример, что с чем можно спутать?

Ту же оспу обезьян зафиксировали в кожно-венерологических диспансерах, а вовсе не в инфекционных кабинетах. Туда обратились люди, обнаружившие на своих интимных местах оспины. Кожные проявления очень часто начинаются на тех местах, где самая тонкая кожа. Но пациенты, имевшие, видимо, случайные половые контакты, начали подозревать, что это венерическая инфекция. В самом начале вспышка начала развиваться в группе мужчин, имевших секс с мужчинами.

Сейчас вышла научная статья, где доказывается, что эта оспа пришла из Африки или несколько раз переходила, и началось это еще до ковидной пандемии. Были просеквенированы сегодняшние образцы оспы, затем их сравнили с образцами, взятыми в 2018 году в Европе и в 2019-2020 годах в США. Оказалось, что все эти случаи между собой связаны. То есть вход вируса в популяцию человека, когда он начал передаваться именно среди людей, произошел четыре года назад.

С тех пор зараза потихонечку распространяется. Но мы продетектировали один-два случая, а при этом пять-шесть не заметили. Заболевание несмертельное, у большинства проходит недели за две. Люди или отсиживались дома, или в кожвендиспансере им, например, прописывали какой-то антибиотик от половой инфекции.

Все-таки оспа — нечто экзотическое для большинства. У меня есть любимая пословица: если слышите звук копыт, то это к вам лошади скачут, а вовсе не зебры. Вряд ли врачу в поликлинике сразу придет в голову, что сидящий перед ним пациент болен оспой обезьян.

У медицинского сообщества есть в плохом смысле устойчивость к тому, чтобы ставить какие-то новые диагнозы. Система не хочет, чтобы возникла какая-то проблема в здравоохранении. Причем эта «система не хочет» на многих уровнях. Человек не хочет, чтобы у него оказалась оспа обезьян, а желает банальную гонорею. На уровне медучреждения терапевт и главный врач тоже не хотят, чтобы их клиника прославилась как обнаружившая у себя на участке оспу обезьян. То же самое относится и к страховым организациям, и к странам. Ладно огромные США, мимо них вряд ли что пролетит. А в какой-то маленькой Бельгии объявление о вспышке обезьяньей оспы чревато убытками для туристической отрасли.

Оспа обезьян и черная оспа, от которой массово умирали наши предки, как-то связаны?

Если болезнь неопасная, часто «сама проходит», то зачем выявлять каждый случай?

Я считаю, что это необходимо. Помните, когда СПИД только появился, сначала он распространялся среди мужчин, имевших секс с мужчинами. И первое время в народе брожения ходили, что это неспроста, это наказание божье. А потом ВИЧ коснулся всех. Сейчас подавляющее большинство инфицированных — обычные люди, потому что болезнь давно и прочно зашла в популяцию и теперь передается стандартным образом.

С оспой обезьян может получиться почти такая же история. Сейчас она распространяется в основном среди мужчин среднего возраста. Но биологически так совпало, что именно в этой группе населения смертность изначально меньше при вспышках практически любых болезней.

То есть как только оспа возьмет в оборот другие группы населения, количество жертв может вырасти?

Конечно, это вполне возможно. А как оспа может дальше пройти, во все круги населения? Через обычные гетеросексуальные контакты. Или просто кто-то из заболевших окажется членом большой семьи и передаст инфекцию внутри дома стандартным образом: через полотенца, через унитаз. А дети понесут это дальше — в детсад. И может возникнуть большая проблема, потому что дети, особенно маленькие, чаще подвержены тяжелым формам этого заболевания. Сейчас в Европе заболели уже четверо.

Кроме того, дети часто получают инфекцию через слизистые глаз. Например, грудничок может инфицироваться от матери во время грудного вскармливания. Если оспина возникнет на глазу, это может привести к слепоте.

Мы пока этого не видели, но это надо иметь в виду, так как сценарий перехода болезни в другие группы населения — ожидаемый.

«Очень опасна легочная форма, когда чума действует быстрее, чем антибиотик»

Кроме оспы народ активно пугают чумой. Роспотребнадзор в некоторых регионах усилил меры предосторожности. Там реальная опасность или из той же серии, что ковид привлек внимание к другим болезням?

Полностью истребить эту бактерию невозможно, потому что она живет в природных очагах, в популяции грызунов. Вспышки чумы среди людей фиксируются практически каждый год. Но как они происходят? Какие-то люди идут в степи Иссык-Куля (Киргизия), например, или куда-то в Монголию. Допустим, так называемые «выживальщики» или школьники, решившие доказать свою крутость, ловят какого-то бедного суслика, зажаривают на костре и съедают.

Но от чумы сейчас очень трудно умереть. Даже у жителей самых отдаленных районов в домашней аптечке обычно хранятся запасы антибиотиков. Если с ними что-то непонятное приключается в плане здоровья — например, бубоны огромные вылезают, — как правило, они начинают активно глотать эти таблетки. В плане общего здоровья — неполезно, но чуму, по крайней мере на время, вполне приглушит.

У нас есть природные штаммы чумы, резистентные (устойчивые) к антибиотикам. Эти бактерии выделялись от животных. И это беспокоит, хотя пока и не произошло их занесение в популяцию человека. Как раз противочумные станции мониторят ситуацию в эндемичных районах: собирают грызунов в степях, проводят им анализы. Если обнаружат резистентный штамм, принимают меры. Например, не пускают людей в степь.

Но чума даже если кого-то поражает, практически не имеет возможности распространиться. Мы ее контролируем. И вакцины от чумы есть. Они, правда, не очень хорошие, в том смысле что не профилактические, а лечебные. Их дают в инфекционных очагах уже после заражения. То есть эту болезнь человечество вполне контролирует. Огромной угрозы она не представляет.

Среди бактериальных болезней гораздо большую опасность представляет туберкулез. Палочка Коха живет в клетке и защищена от антибиотиков. Чтобы ее поразить, нужен антибиотик, который эффективен не только на поверхности клеток, в крови или в кишечнике. Препарат должен зайти внутрь клетки и убить там бактерию. А это тяжело. То есть по важности туберкулез превосходит несопоставимо ту же чуму.

«Полиомиелит также никуда не уходил»

Многих удивила новость, что в канализации Лондона с помощью анализа ПЦР неожиданно обнаружили полиомиелит. Это значит, что забытая благодаря вакцинам болезнь до сих пор продолжает активно ходить в популяции?

Полиомиелит тоже никуда не уходил из отдельных регионов и стран. Например, Северный Пакистан считается опасным по полиомиелиту, и там постоянно предупреждают о необходимости вакцинироваться. Однако непривитых достаточно много. В Лондоне наверняка был завозной случай: то есть инфекция откуда-то пришла, а дальше начала распространяться.

В России такие инфекции, подпольно распространяющиеся, тоже могут быть? У нас почему-то сточные воды никто не тестирует на опасные болезни.

Никаких нет технических трудностей с тем, чтобы брать анализ ПЦР из канализации. Возможно, это делают, просто не афишируют. Иначе было бы удивительно, потому что в России такого рода инновации просто обожают. ПЦР канализации — хороший, а самое главное очень дешевый стартап. Для эпидемиологов же это способ наблюдать и контролировать инфекции.

Болезни, о которых мы говорили, можно назвать возвращающимися. А много ли новых инфекций за год к нам прибывает?

Они тоже не новые. Если вы на все вирусы посмотрите, которые сейчас всплывают, — например, Зика, вирус Западного Нила, — все они были открыты еще в 1930-1940-х годах и активно изучались в 1960-1970-е годы.

Сегодня, когда появилась технология секвенирования, стало понятно сногсшибательное биоразнообразие вирусов в популяции животных. Теперь мы знаем эти вирусы по именам и штаммам. А 20 лет назад, когда происходила вспышка какой-то непонятной инфекции в Сибири, например, на это обычно говорили: «Да это энцефалит!» На самом деле — не факт, могло быть что угодно. В клещах огромные резервуары и вирусов, и бактерий. Поскольку они кровососы, то все это распространяют. Но кроме клещей есть и другие кровососы: комары, мошка, блохи...

Но все же — сколько сегодня регистрируется новых вирусов?

Так нельзя сказать. Если очень широко посмотреть, то, например, в США есть программа SEAPHAGES, в которой участвуют школьники и студенты младших курсов. Они работают с фагами — это вирусы, нападающие на бактерии и безопасные для человека. Работа с фагами — безопасная, а школьники на конкретном примере учатся биоинформатике, секвенированию.

Задача ребят — постоянно в любых местах, хоть в магазине, хоть в миске у кота брать образцы проб. Везде есть какие-то бактерии, а в них — фаги. Затем из пробы выделяют ДНК, секвенируют. Полученный результат кидают в базу данных и анализируют, встречалось ли это раньше. Таким образом открываются новые бактериофаги. Сейчас их уже насеквенировали миллионы. Школьники дают имена своим вирусам, пишут по ним статьи.

То есть количество вирусов — огромное. Ученые занимаются тем же самым, но в «опасных» местах, где можно встретить небезобидные вирусы. Например, собирают помет летучих мышей, собирают вирусы у каких-то диких животных. Все это тоже секвенируется. По вирусам сейчас — золотое дно. За последние десять лет их наоткрывали не то что тысячи, счет уже пошел на миллионы.

Но это не значит, что все эти вирусы появились недавно. Они и раньше присутствовали в природе, просто мы о них не знали, так как не было способов их детектировать, классифицировать.

Почему новые болезни к нам в основном приходят из Азии и Африки?

Там центры биоразнообразия животных. А чем выше биоразнообразие животных, тем выше биоразнообразие сидящих в них вирусов.

Образ жизни, привычки местного населения могут способствовать появлению новых межвидовых болезней? Мы же помним одну из версий нападения коронавируса на человечество — что в Китае кто-то съел дикую летучую мышь.

Торговли дикими животными и потребления их в пищу при таком количестве людей на Земле быть не должно, потому что это усиливает и без того высокое давление на природу.

Однако дикий человек, который был охотником и собирателем, жил в лесу, в прерии, он не разбирал животных на диких и домашних. Ел что попало, поэтому нельзя говорить, что взять и съесть летучую мышь — нефизиологично. Человек, конечно, может это сделать. Но просто одни народы часто называют привычки других народов негигиеничными. На самом деле это не что иное, как просто другой образ жизни и другая культура.

Конечно, какие-то привычки могут способствовать передаче заболеваний. Например, в Африке в одном из племен есть обычай на прощание обнимать мертвых и лежать рядом с ними. Здесь присутствует религиозная основа. Считается, что перед дальней дорогой покойника нужно согреть и хорошо проводить, чтобы он запомнил своих близких. То есть тут логика, которую мы не можем осуждать. Но было установлено, что эта традиция является одним из путей передачи инфекций — той же Эболы. С представителями племен была проведена разъяснительная работа, отчасти помогло.

Однако на общую картину особенности отдельных народов не влияют. Не думаю, что в Китае радикально разные привычки с Европой в плане передачи ковида, повлиявшие на скорость распространения вируса.

На общую картину влияет то, что людей на Земле страшно много и все они страшно разные. И если даже что-то не является привычкой в среднем для какого-то народа, среди них найдется кто-то один, кто сотворит нечто такое, от чего у остальных полезут глаза на лоб. Например, слопает чумного суслика в степи.

К чему человечеству готовиться, новый «ковид» возможен ?

Разумеется, возможен. Вирусные и бактериальные болезни — это часть природы. От эпидемий, которые происходят в рамках естественного отбора, мы давным-давно пытаемся уклониться.

Но у человека включился мозг, он стал придумывать способы, как ограничить природную регуляцию. Так появились антибиотики, противовирусные и так далее. Это наша гонка вооружений. И это все будет и дальше происходить. Разумеется, я не смогу предсказать, какой следующий вирус взорвется или какая бактерия. Но точно могу сказать, что природа не спит: обязательно появится что-то новое, грызущее человека.