«Дом рухнул и крики прекратились» 34 тысячи пострадавших за ночь: самое страшное наводнение в России глазами выживших

Десять лет назад, в ночь на 7 июля 2012 года, в городе Крымске на Кубани и его окрестностях произошло самое страшное наводнение за последние десятилетия — по данным МЧС, погиб 171 человек, так или иначе пострадали более 34 тысяч граждан в шести населенных пунктах Крымского района. Спасательная операция продолжалась до 10 июля. Потребовалось эвакуировать 2854 человека, 1904 человека лишились крыши над головой, почти 14 тысяч человек обратились за медпомощью. Специальный корреспондент «Ленты.ру» Сергей Лютых побывал в Крымске спустя десять лет, чтобы встретиться с выжившими.

Поток

Сперва был звонок от напарницы.

— Оксана, что-то происходит. Наверное, будет наводнение!

— Лен, какое наводнение! Спи, давай! Мне рано вставать, — ответила жительница Крымска Оксана Погорелова. У нее в те дни, как и у всех, были свои планы, мысли и тревоги. Она беспокоилась о муже — полицейском, который был в командировке в Дагестане. Она беспокоилась о свадьбе его брата — церемония была назначена на 7 июля, и поэтому Оксану ждал ранний подъем. Она беспокоилась о своей пятилетней дочери, которая сейчас спала рядом с ней в их купленном в ипотеку частном доме.

Нужно было уснуть, и Оксана уснула. Но ее разбудил крик соседки: «Оксана! Оксана!»

— Спускаю ноги с дивана, и они плюхаются в воду, — рассказывает она «Ленте.ру».

Это была не лужица — Оксана будто бы оказалась в бассейне, куда быстро набиралась вода. Она долго не могла выйти из комнаты — дверь не поддавалась.

— Схватила только документы, ребенка — на руки и рванула на улицу, — вспоминает Оксана. Она была в одной ночнушке, и ее охватила паника.

На улице, выбравшись за калитку, женщина оказалась по колено в быстром мутном потоке, который сбивал с ног. Но вода была только частью этого потока. Буквально все — камни, ветки деревьев, сама почва под ногами, — пришло в движение, пытаясь перемолоть людей как в гигантской мясорубке.

— Поток повлек меня за собой. Я подняла дочь на руки, прижала к себе и успела зацепиться за трубу от забора. Документы уплыли — было уже не до них, — продолжает собеседница «Ленты.ру».

Больше ничего сделать она не могла и только судорожно смотрела по сторонам, пытаясь разглядеть в темноте кого-нибудь или что-нибудь, что могло бы их спасти, а уровень воды постепенно поднимался все выше.

Вдруг она заметила двух парней — выпивших и небритых.

— Молодые люди, вы куда?
— Мы бабушку спасать.
— Помогите мне зайти во двор.
— Какой двор?
— Любой.
— Давай ребенка.
— Нет, ребенка не отдам.
— Давай ребенка!
— Не отдам ребенка!
— Ну ладно, идем.

Оксану под руки втащили во двор к соседям, у которых был такой же, как и у Погореловых, небольшой саманный дом. Уже во дворе Оксана с ребенком, который так и оставался у нее на руках, провалилась в какой-то люк, но ее оттуда вытащили. Вода продолжала прибывать, и решено было перелезть через сетку-рабицу к следующим соседям, у которых дом стоял на более высоком фундаменте и к тому же был кирпичный, то есть более надежный. Мужчины оставили Погорелову с ребенком у хозяйки этого дома — тети Вали, — а сами ушли.

Фото: Михаил Мордасов

Оксана была в шоковом состоянии. Хозяйка дома пыталась ее успокоить, но толку не было.

— Где выход на чердак, на крышу? — спросила Погорелова хозяйку.
— Снаружи, — ответила та.
— Тогда проехали, нам не выбраться.
— Не переживай, тут никогда воды не было!

Но через 20 минут вода стала заходить и в этот кирпичный дом. Женщины встали на подоконник. Вскоре вода поднялась до него и еще выше. Стали обсуждать, куда плыть, если наберется под потолок.

Женщины то плакали, то смеялись, пытаясь подбадривать друг друга и отгонять страх. Все, что они могли сделать, — это ждать. Но ждать пришлось долго.

Утром, когда рассвело, Оксана и тетя Валя заметили по мокрой кирпичной стенке, что вода медленно спадает. Наконец, к ним приехала пожарная машина. В ней Погорелова встретила тех двоих мужчин, что спасли ее с дочкой.

«Потом дом рухнул, и крики прекратились»

Далеко не всем так же повезло, как Оксане. Только по официальным данным, погиб 171 человек.

10-летняя Ниневия и ее 17-летняя сестра в ночь наводнения остались одни в доме. Родители уехали на похороны. Девочки позвонили им, заметив подтопление. Те повернули назад. Глава семьи подобрался к дому, когда дочери уже были в воде, и успел схватить младшую из них.

Но затем отца и дочерей накрыло еще одной волной. Сильный поток вырвал девочку у него из рук. Найти и спасти ребенка в этой каше не удалось. Старшую же дочь умудрился поймать и посадить на дерево сосед.

Сейчас, десять лет спустя, все еще есть те, кто числится без вести пропавшим. Один из них — мальчик Артем Давдян, который был в ту ночь с мамой, отцом и дедом. Выбраться удалось только женщине.

Большинство же погибли в своих домах: кому-то помешали выбраться из стремительно пребывающей воды решетки на окнах, у стариков и больных просто не было сил бороться за свою жизнь.

— Из всех людей, которые погибли, 80 процентов — это пожилые люди, ветераны, — рассказал «Ленте.ру» Николай Мирошниченко, который в ночь на 7 июля 2012 года был одним из многих местных мужчин, пытавшихся спасать горожан. Но люди мало что могли сделать против стихии.

Николай работал за компьютером, когда ему на городской телефон поступил звонок. На том конце провода был автомат, который сообщал о необходимости проявить бдительность из-за ожидаемого подъема воды. Этому сообщению Мирошниченко никакого значения не придал.

Сын Николая занимается пассажирскими перевозками и транспортом. Так собеседник «Ленты.ру» одним из первых узнал о необходимости подогнать автобусы, чтобы организовать эвакуацию людей из расположенных рядом с Крымском села Нижнебаканского и хутора Новоукраинского, где поднималась вода.

— Я обзвонил всех водителей. Они еще отвечали, что им завтра на маршрут. «Да какой маршрут, если надо помогать?! А там посмотрим», — говорил им я, — вспоминает Николай.

В итоге до здания администрации добралось два пазика. На своей машине Мирошниченко поехал в сторону трассы, которая вела в Новороссийск, чтобы помочь позвонившему ему инвалиду — тот уже был заблокирован водой в своем доме. Но доехать не удалось — вода преградила путь. Тогда Николай развернулся и поехал к администрации Крымска.

— Зашел в администрацию, там встретил главу Василия Васильевича Крутько в комуфляжке и сапогах. Он говорит: «Сейчас подожди! Скажем, куда, что и чего», — рассказывает Мирошниченко. — Потом ко мне вышел специалист по транспорту: «Давай, один автобус направляй в Новоукраинку, к мельнице. А другой — из управления соцзащиты — на пересечение Адагумской и Ленина. Там ветеранов подтопляет, надо вывезти их оттуда».

Николай сел в один из автобусов, и они вдвоем с водителем поехали в указанное место, но добраться туда уже не смогли. Навстречу пазику шли люди, которые хотели добраться до самой высокой части города. Когда подъехали ближе к зоне подтопления, люди стали залезать в автобус.

В глаза Мирошниченко бросились владельцы легковушек, которые все еще пытались вытолкать свои машины. И вдруг произошел всплеск воды, который залил мотор автобуса. Тот заглох и остановился.

— Вода поднималась и уже покрывала пол в автобусе. Я посмотрел, как забираться на крышу через окна, открыл форточки, — продолжает Мирошниченко.

Его с водителем и еще 18 человек выручили двое мужчин — отец с сыном, которые подъехали на большом грузовике с высоким бортом. Все перелезли к ним. Мощный грузовик сохранял способность двигаться против течения, поэтому водитель поехал дальше, чтобы спасти еще кого-нибудь.

— Увидели с правой стороны на заборе двух женщин. Они были по грудь в воде и ухватились за штакетину, чтобы вода их не унесла, — говорит собеседник «Ленты.ру». Спасти их удалось с помощью проплывавшей мимо бамбуковой удочки. Затем они увидели мужчину с ребенком, забравшихся на чердак дома неподалеку, но к ним подобраться так и не смогли.

Вскоре и грузовик не выдержал — двигатель залило, заглохшую машину потащило водой. Водитель, управляя колесами, как рулем на лодке, умудрялся кое-как корректировать движение, чтобы грузовик плыл вдоль дороги, но затем их потянуло в кювет.

Машина наклонилась и могла опрокинуться в любой момент. Детей и женщин посадили в кабину, которая была двойной, с просторным отделением за креслом водителя. Мужчины же остались в открытом кузове, держась, кто за что мог. И наконец грузовик за что-то зацепился и встал на месте. Но проблем от этого меньше не стало.

Пожилому мужчине стало плохо с сердцем. Он начал оседать. Мирошниченко и еще один человек держали его с двух сторон, чтобы тот не упал в воду. Это все, что они могли сделать. Люди в грузовике осознали, что теперь могут только бессильно наблюдать за происходящим.

Телефон у Мирошниченко звонил постоянно.

— В трубку кричали: «Коля, помоги!» Да чем Коля поможет уже? — говорит он.

Попав на сушу, Николай заметил, что он босой, и на мгновение почувствовал себя потерянным: не знал, куда идти.

Решил вернуться в администрацию, рядом с которой припарковал машину. Вспомнил, что в машине есть сапоги. Обувшись, Мирошниченко узнал, что второй автобус, который послали спасать людей, застрял еще раньше.

Город у речки

Трудно обнаружить хоть какие-то следы той трагической ночи в облике Крымска спустя 10 лет, хотя здесь было затоплено (подтоплено, как гласят сводки) 7200 домов и около 1500 из них уже не подлежало восстановлению. Общий объем завалов составлял 10 тысяч кубических метров.

Город цветет под южным солнцем. Теперь он один из самых благоустроенных на Кубани, молодежи и детей в городе очень много, что особенно заметно вечером в парке, куда народ выходит после дневной жары.

Проходящую через город реку Адагум, вблизи которой жили большинство погибших во время наводнения, теперь упрятали в большой серый бетонный рукав, но еще не полностью. Все инженерные работы, которые окончательно закроют тему с рисками подтопления в районе, должны завершить до 2024 года.

Фото: Алина Десятниченко для Lenta.ru

У бетонного рукава, в который можно упрятать канал имени Москвы, — небольшой пустырь. На этом месте раньше были дома по улице Ленина 8а и 8б, самые близкие к реке. В одном из них погибли сразу три человека из семьи Романовых — их могилы на городском кладбище.

На этом пустыре осталось только разрушенное, вросшее в землю здание, на котором написан номер телефона. Строить новое жилье в зоне подтопления людям препятствует судебный запрет. Доходило до решений о сносах. Эти земли используют для строительства зданий коммерческого назначения.

Если не знать о том, что в Крымске произошло десять лет назад, то единственным удивительным явлением для приезжего человека станет рев реактивных двигателей истребителей, периодически разрывающий воздух. В городе находится военный аэродром, здесь живут летчики и их семьи, поэтому много людей в форме, российской государственной символики, знаков Z и V на гражданской одежде и машинах.

Николай Мирошниченко — тоже военный летчик, прошедший Афган и встретивший развал СССР в Туркмении. Он, как и его сослуживцы, отказался присягать новой независимой республике и вернулся на Кубань, где жили его родители и родители его жены. Как и многие другие крымчане, Николай с детства привык к периодическим подтоплениям и, будучи еще школьником, относился к ним несерьезно.

О том, что в Крымске бывают потопы, знали еще основатели города — казаки, которые предусмотрительно для строительства небольшой крепости выбрали участок на самом высоком холме. Крепости уже нет, а на ее месте — центр города. Вода сюда в 2012 году не добралась.

Строиться ниже, ближе к реке, люди активно начали еще в 30-е-40-е годы прошлого века. Кто-то знал, что их дома может затопить, кто-то — нет. Так, Оксана Погорелова родилась и выросла в селе Молдаванском под городом, а в Крымск переехала в 2006 году после свадьбы. Они сперва снимали квартиру, а потом купили дом в ипотеку, когда, пройдя переаттестацию при переходе из милиции в полицию, в 2011 году ее супруг получил практически двукратное увеличение зарплаты.

— Думали, что сможем быстро выплатить кредит за дом и вообще заживем! — вспоминает Погорелова. Но после наводнения дом пошел под снос. К счастью, страховка покрыла большую часть стоимости дома, да и главное — им удалось выжить, когда многие погибли или потеряли своих близких.

Жительница Крымска Ольга Журба с мужем и четырьмя детьми снимали тогда квартиру в многоэтажке на Вишневой улице. Они наблюдали за потопом из окна на шестом этаже — эвакуироваться из города они не смогли, потому что вода придавила снаружи подъездную дверь.

— Нам родственники предлагали в доме возле речки пожить бесплатно. Буквально за месяц до наводнения. Но я отказалась. Просто не захотелось. Летняя кухня, свой двор, но что-то отвело, — рассказывает она «Ленте.ру». — Мне так страшно! Что было бы, если бы я согласилась? У меня уже тогда были Саша, София и мальчишки: кого хватать? Много лет думали, кого бы мы хватали и как?

«Вытаскивали погибших из дворов»

На следующий день, 7 июля 2012 года, когда вода спала, люди стали осознавать масштабы чрезвычайной ситуации, в эпицентре которой они оказались.

— Нас, депутатов, собрали и направили по улицам, чтобы смотреть, где погибли люди. Были эмчеэсовцы, — вспоминает Николай Мирошниченко. — Мы в пешем порядке обходили каждый дом. Соседи подключались, вытаскивали погибших из дворов. Тут же их опознавали они или родственники. Затем тела отправляли в морг.

Рядом с тем самым холмом, где высадились основавшие город казаки, стоит храм Михаила Архангела. На его территории, по словам настоятеля отца Александра, был развернут палаточный лагерь для волонтеров — один из нескольких лагерей. В первую очередь решался вопрос эвакуации людей, оказании им медицинской помощи. Тысячи крымчан развезли по школам, санаториям, домам отдыха и другим местам, где были развернуты пункты временного размещения.

«К ликвидации подтопления были привлечены более 10 тысяч человек, в том числе около 2 тысяч человек личного состава МЧС, и больше 2 тысяч единиц техники», — отчитывались в чрезвычайном ведомстве.

Вода ушла с улиц, но из самих домов ее нужно было откачивать. Между тем далеко не ко всем домовладениям в принципе можно было подъехать на машине или даже подобраться пешком — потребовалось расчистить 250 километров дорог. На помощь были направлены солдаты, курсанты МВД, студенты и волонтеры.

— Никто не предполагал, что будет столько разрушений, — отмечает Мирошниченко. — Это были саманные дома 30-х-50-х годов постройки.

Но до решения материальных вопросов нужно было решить элементарные бытовые проблемы людей.

— Я очень переживала: «Боже, как я пойду на работу?! В чем?» — вспоминает Оксана Погорелова. — У меня тогда была одна ночнушка, и тетя Валя дала мне свой зеленый халат. Кругом были развернуты палатки: по одному вопросу — туда, по-другому — сюда. Куча людей тебя опрашивает, записывает данные. Все это было как во сне.

Семья Ольги Журбы элементарно осталась без продуктов питания. Они всегда закупались по субботам на рынках, и ко дню наводнения запасов у них почти не осталось. Днем в субботу муж Ольги сумел выбраться из дома в центр, где были магазины, но там уже все раскупили. Выручили гуманитарная помощь и соседи, которые, зная, что у Журбы много детей, брали продукты и для себя, и для них.

Многим тогда потребовалась экстренная психологическая помощь. Характерная проблема переживших наводнение — потеря сна.

— Чаще всего это образы наполнения водой жилого пространства, — рассказал «Ленте.ру» психолог Виктор Воротынцев, работавший в Крымске в те дни. — При этом проявлялось избегание разговоров о произошедшем. Так, один человек просил просто дать ему какую-нибудь таблетку, не расспрашивая его ни о чем. Он не проявлял какой-либо выраженной эмоциональной реакции, только жаловался на нарушения сна. Как выяснилось, этот мужчина часто просыпался от того, что ему снилось, как вода заполняет комнату.

Во многом именно тяжелое психологическое состояние людей повлияло на распространение слухов о новом наводнении, которые появились 9 и 10 июля. Еще люди говорили между собой о многократном занижении официальной статистики по погибшим, рассказывали, будто кто-то видел несколько рефрижераторов с маркировкой сети супермаркетов на бортах, в которые складывали трупы. Поговаривали о закрытии города на карантин из-за вспышки болезней.

Психологическая помощь понадобилась и Оксане Погореловой.

— Я не считаю себя общительным человеком, а при стрессе закрываюсь еще сильнее, — вспоминает она. — Я сама о помощи не просила, но психолог меня выцепила, может, я ходила по отделу как приведение, и та заметила.

Фото: Алина Десятниченко для Lenta.ru

Оксана начала заикаться, как в детстве, и переживала за дочь, показывала ее специалистам, но те не выявили никаких проблем. С заиканием ей также смогли помочь.

После пережитого наводнения Погорелова попала в госпиталь с язвой, а затем они с семьей начали все с чистого листа.

— Мы вновь взяли ипотеку, а так как муж получил перевод в Анапу, то решили взять дом где-то поближе. Переехали в станицу Анапскую.

После потопа

В городе создали Комитет общественного контроля, который должен был аккумулировать жалобы местных жителей и помогать им отстаивать свои права. Его возглавил Николай Мирошниченко. Первая проблема, с которой столкнулся комитет, была связана с актами о нанесенном ущербе. Поначалу они, как и положено, выписывались в двух экземплярах, а потом, видимо из-за спешки, только в одном.

— Я не хочу сказать, что это умышленная халатность, просто стремление людей охватить как можно больше, но в итоге очень мало актов осталось на руках у людей, а именно на их основе затем предполагалось решать вопрос о возмещении ущерба, — говорит он.

Членам комитета приходилось выезжать, чтобы по новой оценивать состояние домовладений и затем выступать в роли защитников интересов их владельцев. К счастью, прокуратура и суд шли навстречу.

Гуманитарка, которую везли в Крымск со всей страны, равномерно распределялась по территориальным штабам, но многое, по словам Мирошниченко, зависело от того, администрация какого именно района Краснодарского края курировала тот или иной штаб.

— Одно дело — бюджет Сочи, а другое — Красноармейский район. Первые приехали и от чистого сердца: «Так, там забор завалился. Поставим металлочерепицу или металлопрофиль». А те, кто из Красноармейки, они не в состоянии были такие жесты широкие делать, — вспоминает он. — Местные природу такого неравенства не понимали, что вызывало недовольство.

Тем, чьи дома не подлежали восстановлению, выдавали новые квартиры: в микрорайоне Озерки, который на момент наводнения строился для семей военнослужащих. Жилой комплекс «Надежда» построили в рекордные сроки уже после трагедии.

Фото: Алина Десятниченко для Lenta.ru

У тех, кто восстанавливал свои дома, возникли проблемы. Было постановление, чтобы после ремонта людям бесплатно выделяли стиральную машину, холодильник и газовые приборы.

— Неправильно сказали тогда, что технику первыми получат те, кто быстрее сделает капремонт. С одной стороны, конечно, она копилась на складах, и нужно было освобождать места, — говорит Мирошниченко. — Но получилось так, что не у всех людей просохли стены. Они сделали ремонт, и пошел грибок. Пришлось делать капремонт по второму разу.

С этими самыми складами тоже возникла проблема. Один из них спустя год попросили освободить. Вещи перевезли в другое место, а жители подумали, что от них что-то пытаются скрыть. Начались подозрения и конфликты. Причем желающих получить гуманитарку, по словам собеседника «Ленты.ру», в результате оказалось больше, чем пострадавших, из-за чего в итоге было решено кому-то выдать холодильник, а кому-то — стиральную машину.

Но куда сильнее, чем решить свои проблемы с жильем, местные хотели увидеть на скамье подсудимых конкретных должностных лиц, чьи действия или бездействие привели к тому, что город так сильно пострадал, а эвакуация не была проведена вовремя.

В результате разбора полетов и проведения уголовного расследования был вынесен обвинительный приговор в отношении занимавшего на момент наводнения пост главы администрации Крымского района Василия Крутько, крымского градоначальника Владимира Улановского и его коллеги из Нижнебаканского сельского поселения Ирины Рябченко. Их признали виновными в халатности (часть 3 статьи 293 УК РФ) и служебном подлоге (часть 1 статьи 292 УК РФ).

Крутько, Улановский и Рябченко признаны виновными в фальсификации, а точнее в составлении задним числом документов о принятии мер по оповещению и эвакуации населения.

Тем же приговором за халатность и покушение на мошенничество при получении выплат (часть 3 статьи 30, часть 3 статьи 159.2) был осужден исполнявший обязанности руководителя управления по предупреждению ЧС и ГЗ (чрезвычайных ситуаций и гражданской защиты) в Крымском районе Виктор Жданов. Его признали виновным в попытке похитить выплату пострадавшим от наводнения, на которую тот не мог претендовать, так как его дом не подтопило.

В итоге Крутько лишили свободы на 6 лет, Жданова — на 4 года 6 месяцев, Улановского — на 3 года 6 месяцев. Рябченко дали условно 3 года 6 месяцев.

Бурную реакцию общественности вызвала деталь, что в суде Крутько не постеснялся признаться, что во время катастрофы смотрел новости по телевизору. В 2016-м, отбыв половину срока, он вышел по УДО и вернулся в родной Темрюкский район.

Улановский, по словам крымчан, продолжает жить и работать в городе, но с госслужбой больше никак не связан. Жданов, по некоторой информации, проживает теперь за пределами Кубани.

Ирина Рябченко, по словам присутствовавших в суде, единственная из чиновников, кто выразил соболезнования родственникам погибших. Она обвинительный приговор не обжаловала. Еще в период расследования у нее, как говорят, возникли проблемы с сердцем, последствия которых сказываются до сих пор.

Город добровольцев

Сомнения о правильности принятых решений и сейчас терзают простых людей, пострадавших от того наводнения.

— До сих пор прокручиваю в голове, не могу вспомнить. У нас в том доме была дверь во внутренний двор, и рядом с ней обычно была приставлена лестница на чердак. Она в тот момент стояла или нет? — рассуждает Оксана Погорелова. Она вспоминает ту лестницу и думает, что могла бы не подвергать опасности себя и ребенка, а просто забраться наверх. — С другой стороны, вода у нас в доме стояла под потолком. А потолок был саманный, и если бы он намок, то...

Но помнят жители Крымска не только плохое: как два сотрудника ГИБДД почти неделю — с 7 по 12 июля — практически без перерыва регулировали движение на одном из перекрестков, как соседи помогали друг другу и как пара волонтеров приехала помогать сразу после собственной свадьбы.

Всего же волонтеров в Крымске были тысячи.

Марина Лыфарь приехала из Краснодара и занималась организацией работы добровольцев в лагере, развернутом на стадионе около школы №1.

— Было очень сложно и физически, и психологически. Вначале мы ночевали в машинах. Затем появились палатки и даже баня от МЧС, — рассказала она «Ленте.ру». — Встречали там днем и ночью волонтеров, которые приезжали со всех уголков мира, а не только России.

Люди мучились от жары и падали от усталости. Марина старалась расспрашивать, в особенности наиболее сдержанных и молчаливых волонтеров-мужчин, об их состоянии. Тех приходилось упрашивать хоть немного передохнуть.

— Что видел и пережил каждый, кто разбирал завалы и слушал родственников погибших, — это не описать, — говорит Лыфарь.

Волонтеры жили одной семьей, вне зависимости от статуса и материального положения. Многие из них сдружились на всю жизнь, а Марину эта работа свела с будущим мужем Павлом, который тоже приехал как доброволец.

Крымск дал небывалый опыт проведения совместных масштабных действий добровольцами и сотрудниками экстренных служб. Во время последовавшего в том же 2012 году наводнения в Туапсинском районе, куда Марина Лыфарь также выезжала, волонтеры и спасатели уже действовали по схеме, отработанной в Крымске.

— Раньше к волонтерам относились как к людям, которые расставляют стулья на мероприятиях. Крымск же показал, каким большим может быть вклад добровольцев в общее дело, — говорит она.

Новый Крымск

Грунтовая дорога поднимается в крутую горку через густой лес. Здесь с уверенностью можно двигаться только на внедорожнике или пешком, но когда выезжаешь наверх, то понимаешь, что не зря рисковал застрять по пути.

Живописные виноградники, принадлежащие частному владельцу — Владимиру Гунько, — похожи скорее на итальянские или французские. По этим полям бегают несколько красивых псов, а над ними парят два орла, которые в хозяйстве Гунько исполняют и роль кошек — охотятся на грызунов.

Общую картину дополняют красивые дубы и очищенные от подлеска рощи, а еще — белое здание винодельни, как с журнальной картинки, и небольшой дом с открытой террасой, где обитает хозяин.

Фото: Алина Десятниченко для Lenta.ru

Владимир Гунько — человек пестрый, необычный. В его образе можно разглядеть след от эпохи лихих 90-х, которую он встретил в рядах РУБОПа, новых горизонтов нулевых, когда Гунько уехал делать бизнес в Аргентину, и эпохи, когда люди возвращались в Россию, привозя с собой накопленные средства, опыт и заграничных специалистов.

Гунько занялся строительством элитных виноградников по всей Кубани, а затем с помощью знакомых иностранных специалистов нашел это место под Крымском, выкупил, очистил от леса и камней, засадил несколькими сортами винограда, включая любимый Мальбек.

— Крымский район — уникальное, лучшее место для виноделия. Здесь сходится сразу несколько видов почвы, отличные климатические условия, но это не открытие XXI века. Виноградники тут были и в древности, и в советское время, пока их не вырубили при Горбачеве, — рассказывает винодел.

Расчищая эту землю, Гунько обнаружил каменные насыпи, оставшиеся от крепости, воздвигнутой еще во времена Боспорского царства. Были и значительно более поздние находки — шашки времен Кавказской войны.

Сегодня Крымский район становится одним из самых перспективных мест для винного туризма. Виноградники — яркий символ возрождения этой территории после трагедии 2012 года.

О том, как сильно изменился город, хорошо знает Марина Лыфарь. В марте 2015 года она переселилась сюда с мужем — тем самым волонтером Павлом.

— Когда мы проехали по улицам, то не узнали город, куда мы приехали помогать людям летом 2012-го, — признается собеседница «Ленты.ру». — Здесь в Крымске хорошо поддерживают молодые кадры — выделяют служебное жилье. Нам это было важно — смогли оплатить себе дополнительное образование. Через несколько лет у нас родилась чудесная дочь, и теперь я наслаждаюсь декретом.

Сейчас семья Марины уже находится в процессе переезда из служебного жилья в собственное, которое также находится в Крымске.

Семья Оксаны Погореловой тоже думает вернуться в Крымск. Участок, на котором стоял их дом, использовался все эти годы как дача. Там стоит небольшой вагончик.

— Мы шутим: «Живем в станице, а на дачу едем в город», — говорит Оксана.

Наводнение в буквальном смысле смыло воспоминания многих людей об их жизни. У Николая Мирошниченко не осталось ни одного фотоальбома с детскими фотографиями и снимками, когда он был курсантом или проходил военную службу.

— Была моя жизнь, и ее уже нет. Внукам, детям, друзьям показать нечего. Мне говорят: «Сергеич, ты же в Афгане был, ну фотографию какую-то хоть сбрось!» — рассказывает он.

Священник Александр Карпец, который в ночь наводнения спасал людей на лодке, а затем практически круглосуточно работал с добровольцами, приехавшими в Крымск и жившими в лагере на территории церкви, пытается жить так, чтобы больше помогать другим людям в благодарность за помощь городу.

Он старается не лезть в душу и не донимать тех, кто пережил потерю близких. Особенно детей.

— Родители младенца Ниневии — люди воцерковленные, они и в храм ходят, и на кладбище, — говорит батюшка. — Но потерять ребенка — это трагедия до конца жизни, которую ни временем не вылечишь, ни какой-либо помощью.

Отец Александр знает о двух случаях самоубийства, произошедших после потери имущества людьми во время наводнения в Крымске.

— Думаю, таких случаев было бы больше, если бы не такая большая поддержка крымчан от всей страны, — говорит он.

* * *

Старожилы рассказывают, что потопы в Крымске происходят раз в десять лет: 1992-й, 2002-й, 2012-й. Люди надеются, что в этом году хронология наконец-то будет нарушена.

В двадцатых числах июня в Крымске появились грозовые тучи и начались дожди, в городе стало тревожно. На Советской улице люди с трактором начали прочищать и углублять ливневку.

Однако беда пришла не в Крымск, а в Зубову Щель на побережье Черного моря, где в ночь на 24 июня из-за сильных дождей смыло в море машины припарковавшихся под эстакадой туристов со Ставрополья. В автомобилях были четверо взрослых и трое малолетних детей. Люди вновь были застигнуты стихией врасплох.

В Крымске же страх стал лекарством от беспечности.

— Наша река переводится с адыгейского как «бешеная», — говорит Виталий Журба, муж Ольги. Сама она рассказывает, как в 2018 году в городе вновь были дожди и люди, живущие ближе к реке, даже начали вывозить из домов мебель. Осенью 2021-го река Адагум буквально за 15 минут поднялась в своем огромном бетонном желобе так, что до верхнего его края оставалось всего около 70 сантиметров. Людей тогда распустили по домам.

— У меня сотрудники отпросились с работы. Можно мы побежим домой, спасать телевизор, курочек и свинок на чердак закидывать, — вспоминает она. Но из желоба река в тот год не вышла.

При возникновении рисков в районе Крымска срабатывают датчики, расположенные выше по течению, а потом — сирены. Администрация и все люди знают, что им тогда нужно делать, а что — нет.

Но есть ощущение, что Крымск все равно спит вполглаза.

Памятник жертвам наводнения стоит в самом начале Советской улицы. Сперва его установили в центре города, но по просьбам выживших перенесли — туда, откуда в город пришла смерть.