Сто лет назад, в 1922 году, после марша фашистов на Рим в Италии установился режим Бенито Муссолини. Будущий дуче тогда с триумфом прибыл в столицу страны из Милана, но именно в Милане спустя 23 года его обезображенный труп после расстрела на озере Комо повесят за ноги на бензоколонке под одобрительные возгласы огромной толпы. В чем феномен правления Муссолини и почему он в итоге потерпел крах? Почему никто в Италии не сумел помешать легальному приходу фашистов к власти и утверждению первой на Западе тоталитарной диктатуры? Как победоносная колониальная война в Африке и провозглашение империи стали началом конца режима Муссолини и зачем дуче потом отправил итальянские войска в Испанию и под Сталинград? Почему в нынешней Италии до сих пор спорят о наследии эпохи фашизма? Обо всем этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, исполняющий обязанности декана исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой новой и новейшей истории, академик Российской академии образования Лев Белоусов.
«Лента.ру»: Один ваш американский коллега как-то сказал, что все правление Муссолини было одним сплошным фальшивым фасадом. На ваш взгляд, насколько эта фраза справедлива?
Лев Белоусов: Смотря что подразумевать под фасадом. Если этот американский историк имел в виду, что внутреннее содержание режима Муссолини не соответствовало его внешнему оформлению, то он прав лишь отчасти. Режим Муссолини примечателен тем, что он стал первым опытом установления в Западной Европе тоталитарной диктатуры. Дуче хотел не просто переделать страну, но и создать ее новый образ в мире. И для этого он использовал методы, которые раньше в политике никто не применял. Муссолини сформировал новый тип государства — тоталитарного, с новой моделью власти и ее взаимоотношений с обществом, государства, которое должно было присутствовать всегда, всюду и во всем.
Большевистскую Россию мы здесь оставляем за скобками?
Конечно. Мы сейчас говорим только о странах западного мира, где появился новый праворадикальный проект, целью которого было взорвать этот мир изнутри, переделать систему общественных отношений и подчинить гражданское общество.
Причем один из таких метастазов — германский нацизм — превзошел своего прародителя, хотя не следует прямо отождествлять итальянский фашизм с германским нацизмом. Когда Гитлер напал на Советский Союз, он отправил Муссолини письмо, в котором подчеркнул, что «без черной рубашки не было бы и коричневой».
Муссолини после прихода к власти в 1922 году и введения чрезвычайных законов в 1925-1926 годах удалось создать некий образ новой Италии, в который поверили многие итальянцы. Во-первых, Италия провозглашалась наследницей великой Римской империи — прародительницы современной европейской цивилизации наряду с античной Грецией.
Дуче обещал вернуть Италии былое величие?
Именно так Муссолини и формулировал свою задачу. Он стремился сделать Италию ведущей державой всего Средиземноморья, и главный внешнеполитический лозунг его правления гласил, что нужно «превратить Средиземное море в итальянское озеро».
Во-вторых, Муссолини, сам будучи выходцем из социальных низов, неизменно демонстрировал «заботу о простом человеке». Вместо принципа классовой борьбы, провозглашаемой в то время левыми радикалами в качестве двигателя общественного прогресса, он предлагал идею некоего общества, основанного на гармонии интересов производителей и, в более широком аспекте, всех социальных слоев. Как провозглашалось в «Доктрине фашизма», именно фашистское государство выражает волю нации (читай — всех итальянцев), оно лучше кого бы то ни было знает, как сделать народ счастливым.
Хочу подчеркнуть слово «агрессивный». Национализм ведь бывает разным. Идея величия своей нации, необходимости отстаивания ее интересов — это национализм в обычном понимании, не несущий агрессивного заряда. Но если идея о величии нации утверждается через установление господства над иными странами и народами, то здесь уже речь идет об агрессивном национализме. Именно такой тип национализма вкупе с идеей о возрождении Римской империи исповедовал Муссолини.
Для чего дуче понадобился миф о Римской империи, о величии итальянского народа? Муссолини так эксплуатировал ресентимент итальянского общества, которое после Первой мировой войны ощущало себя побежденной нацией среди победителей? Или подобным способом он стремился упрочить свою власть, используя историю как идеологический штык?
И то, и другое. Муссолини был ловким популистом и талантливым оратором, он мог тонко и безошибочно улавливать настроения масс. Дуче понимал, интуитивно чувствовал, что от него хотят услышать люди. Действительно, по итогам Первой мировой войны итальянское национальное самосознание было ущемлено, потому что страна не получила того, на что рассчитывала. Особенно это ощущение обиды, собственной ущербности и проявленной по отношению к Италии несправедливости со стороны западных союзников обострилось после бесславного завершения Фиумского конфликта.
Это когда писатель Габриеле д’Аннунцио со своим вооруженным отрядом захватил нынешний хорватский город Риеку, где провозгласил непризнанную Республику Фиуме?
Да, после распада Австро-Венгерской империи вопрос о принадлежности порта Фиуме на Адриатике был одной из самых болезненных проблем. На него одновременно претендовали Италия и Королевство сербов, хорватов и словенцев (будущая Югославия).
Эту проблему удалось окончательно разрешить только во второй половине 40-х годов XX века по итогам Второй мировой войны. Кстати, Муссолини со своими чернорубашечниками намеренно не поддержал авантюру д’Аннунцио, не без оснований видя в нем опасного конкурента в борьбе за власть.
Поэтому для дуче не представляло никакой проблемы схватить то, что можно было умело эксплуатировать, — уязвленное национальное сознание итальянцев, прицепив к нему Древний Рим. Муссолини был уверен, что если связать живой нитью традиций современную Италию с величием Римской империи, то ему удастся очаровать массы — иными словами, замутить людям мозги, что сделает возможным управление ими.
Ведь XX век — это время масс, которые вышли на историческую арену и голос которых стал слышен. И в этом состоит социальный феномен фашизма, который опирался не столько на элиту (хотя часть ее поддерживала Муссолини), сколько на толпу. Муссолини был злым гением обмана и манипулирования массами.
Когда у него возникла идея использовать имперский миф Древнего Рима?
Когда молодой Муссолини еще до Первой мировой войны издавал леворадикальную газету Lotta di classe («Классовая борьба»), никаких идей о наследии величия Римской империи там и в помине не было, хотя уже в те годы Муссолини за глаза называли «маленьким дуче». Речь шла лишь о разжигании классовой борьбы против эксплуататоров. Так же было и в последующие годы, когда Муссолини возглавлял Avanti! — газету социалистической партии.
Только после принятия чрезвычайных законов 1925-1926 годов, когда дуче встал на путь мобилизации всего общества, миф о величии Римской империи был взят им на вооружение. Именно тогда созданная режимом мифологема стала идеологическим инструментом укрепления фашистского режима и его образа. В этом смысле я говорю о мифе, не ставя под сомнение действительную мощь и величие Древнего Рима.
Итак, итальянский фашизм времен Муссолини паразитировал на исторических мифах и уязвленных национальных чувствах, а для борьбы с коммунизмом, своим главным противником, деятельно изображал заботу о простом человеке?
Да, но справедливости ради нужно отметить, что не только изображал, но и действовал. Здесь мы имеем дело с другой важной чертой того образа Италии, который создавал Муссолини: государства социальной справедливости. Социальное законодательство фашистской Италии было прорывным для западного мира в межвоенный период.
При Муссолини, особенно в период преодоления мирового экономического кризиса, появились новые формы социальной поддержки, различные пособия (в том числе многодетным семьям) и страховые выплаты. Особую правовую защиту получили рабочие: нарушения коллективных договоров разбирались в специальном суде — Магистратуре, где до двух третей решений выносилось в пользу трудящихся, а не работодателей. Это все делалось в основном для того, чтобы исключить условия для разворачивания классовой борьбы (кстати, забастовки были запрещены законом) и создать в обществе гармонию интересов различных социальных слоев.
На что конкретно опирался итальянский фашизм?
В 1986 году я стал одним из первых российских специалистов, получивших доступ к полицейским архивам эпохи фашистского правления в Италии. Передо мной открылась картина силового воздействия на общество, картина государственного насилия с использованием разнообразных репрессивных органов: Особого трибунала, фашистской милиции, тайной полиции ОВРА и прочих. Но меня интересовала в большей степени проблема консенсуса: как общество на самом деле воспринимало режим Муссолини. И что именно оно воспринимало — его реальную сущность или внешнюю оболочку, тот самый фасад, с которого мы начали нашу беседу?
Понятно, что специальных индикаторов, с помощью которых можно было бы достоверно измерить уровень поддержки правящего режима, тогда не имелось. Когда мы теперь смотрим кадры кинохроники того времени и видим бушующие толпы на улицах и площадях, с восторгом приветствующие дуче римским салютом, вытаращенные глаза обывателей, ликующих женщин и детей, то понимаем, что многие из них были движимы искренним порывом, что фашизм в Италии сумел оболванить массы людей.
Пик консенсуса, то есть согласия общества с режимом и его деятельностью, пришелся на 1936 год, когда после войны с Эфиопией Муссолини провозгласил Италию империей. К тому же именно тогда тоталитарная Италия активно восстанавливалась после мирового экономического кризиса, который благодаря мерам широкой государственной поддержки она пережила значительно менее болезненно, чем США или Германия. Иными словами, насилие и консенсус — вот две опоры тоталитарного режима Муссолини.
Вы отмечали, что важной чертой итальянского общества времен Муссолини был конформизм. Много ли у фашистов имелось искренних сторонников среди граждан страны?
Итальянское общество времен Муссолини по умонастроениям можно условно разделить на пять групп, точную численность каждой из которых подсчитать невозможно. Одни искренне верили в идеалы фашизма, в то, что дуче ведет Италию верным путем к возрождению былого величия и всеобщему благоденствию. Это были как изначальные сторонники Муссолини (их называли «фашистами первого часа»), так и выросшие внутри фашистских организаций, потому что после принятия чрезвычайных законов 1926 года никаких иных организаций, кроме фашистских и католических, в стране уже не оставалось, вся оппозиция подверглась разгрому.
Другая часть итальянского общества рассуждала примерно так: страна в целом развивается в правильном направлении, фашизм имеет отдельные недостатки, но их можно исправить. Сторонники такого подхода вступали в Национальную фашистскую партию исходя не только из карьерных соображений, но и потому, что считали возможным скорректировать линию фашизма изнутри. Во второй половине 1930-х годов были даже дискуссии о необходимости ревизии фашизма, возврата к его «революционным» истокам. Третья и самая многочисленная группа населения — это огромная конформистская масса.
То, что сейчас политологи и социологи называют болотом?
Я бы назвал этих людей не болотом, а конформистским морем. Оно состояло из обывателей, которые впитывали в себя массированную фашистскую пропаганду и были склонны к молчаливому согласию с происходящим, безразличию или аполитичности. Как известно, многократно повторяемая ложь становится правдой, в которую многие начинают верить. Похожая ситуация была тогда и в гитлеровской Германии. Моя коллега по МГУ Татьяна Тимофеева написала на эту тему замечательную книгу под названием «"Мы жили обычной жизнью". Семья в Берлине в 30-40-е годы ХХ века».
По всей Италии висели портреты Муссолини, лозунг Il Duce ha sempre ragione («Дуче всегда прав») преследовал итальянцев, где бы они ни находились. Все успехи в стране связывались исключительно с именем Муссолини. Культ его личности в 30-е годы XX века достиг высочайшего уровня и был вполне сопоставим с культом Гитлера и даже кое в чем его превосходил.
Система воспитания подрастающего поколения в фашистском духе охватывала всю молодежь начиная с детского сада. Шестилетние дети в специальной униформе маршировали с деревянными карабинами, вскидывали руку для римского приветствия и кричали: «Да здравствует дуче». В детских садах няни успокаивали плачущих малышей словами: «Не реви, а то дуче тебя услышит», — и показывали на портреты Муссолини. Примечательно, но после этого дети испуганно замолкали.
Мне кажется, что фашистская система воспитания молодежи очень наглядно показана в фильме Федерико Феллини «Амаркорд».
Да, это очень хороший пример. Но если вернуться к третьей категории итальянского общества, то здесь речь идет об огромной конформистской массе обывателей, постепенно приспособившихся к режиму Муссолини, не будучи активными сторонниками фашизма. Эти люди ставили в заслугу дуче то, что он твердой рукой навел в стране порядок после эпохи хаоса и нестабильности, преодолел последствия мирового экономического кризиса и после войны с Эфиопией возродил империю.
Многие воспитанные в русле фашистской идеологии молодые люди, которые в годы Второй мировой войны стали активными участниками движения Сопротивления, спустя много лет вспоминали:
С некоторыми из них я лично общался. Один мне очень точно сказал: «Мы поверили в фашизм, но не в тот, который был на самом деле, а в тот, за который он себя выдавал». Это отчасти ответ на ваш первый вопрос о фальшивом фасаде режима Муссолини.
Эти итальянцы прозрели позже, когда режим Муссолини уже трещал по швам. А в годы его расцвета были те, кто его не признавал и хоть как-то сопротивлялся фашизму?
Конечно, были. Здесь мы подходим к четвертой и пятой группам итальянского общества, которые, как правило, были представлены мыслящими людьми. Часть из них еще не встали на путь антифашизма, но уже понимали, что режим Муссолини ведет страну не туда, куда надо, что чрезмерная милитаризация создает опасность для Италии. Число людей, настороженно смотревших на фашизм, особенно увеличилось после 1937–1938 годов, когда на фасаде тоталитарного режима Муссолини появились первые трещины.
Другие, которые до поры до времени пребывали в явном меньшинстве, изначально были непримиримыми антифашистами. Они ушли в подполье. В основном это были коммунисты, создавшие нелегальную сеть в стране, социалисты, часть консолидировалась вокруг движения «Справедливость и свобода», объединявшего либералов. Нелегальных оппозиционеров выявляла и отлавливала фашистская тайная полиция ОВРА, судил Специальный трибунал государственной безопасности (Особый трибунал), а потом арестантов отправляли в тюрьмы или в ссылку на острова в Средиземном море. За более чем двадцать лет правления Муссолини репрессиям подверглись около 4500 человек, из которых девять были приговорены к смертной казни.
Получается, что режим Муссолини держался не только на общественном конформизме, но и на насилии — как государственном, так и уличном? Я имею в виду многочисленные случаи, когда фашисты на улицах итальянских городов отлавливали недобитых либералов или коммунистов, избивали их до бесчувствия и вливали в глотку касторку.
Драки, принудительное вливание в рот касторки и прочие практики уличного насилия фашисты применяли еще до установления диктатуры. После укрепления власти Муссолини насилие могло быть только государственным.
Как мы видим, его масштабы несопоставимы с нацистской Германией, но фашистская диктатура в Италии не была от этого менее вредной и опасной. Речь идет о тоталитарном режиме, который пронизывал все сферы общественных отношений сверху донизу. Никто не мог спрятаться от всевидящего ока тоталитарного государства. Фашизм, словно опасный вирус, проникал не только в души людей, но и в ткань общества, отравлял и превращал его из совокупности уникальных личностей в бессловесную послушную толпу.
Правильно ли я понимаю, что главным признаком тоталитаризма считаются не столько массовые репрессии (которые в фашистской Италии, как вы уже сказали, в отличие от гитлеровской Германии, были не очень-то и массовыми), сколько обязательная для всех идеология наряду с всепроникающим воздействием государства на жизнь граждан?
Не совсем так. Первая работа Ханны Арендт об истоках тоталитаризма появилась еще в 1951 году. Впоследствии разные авторы отмечали множество обязательных признаков тоталитарного режима. У нас в стране наиболее удачным исследованием этого вопроса я считаю изданный еще в 1996 году сборник «Тоталитаризм в Европе XX века» под руководством Якова Самойловича Драбкина и Нелли Павловны Комоловой. Его авторы выделили четыре главные черты тоталитаризма: репрессивный характер правящего режима, унитарная (то есть единственно допускаемая и транслируемая государством) идеология, харизматическая личность и тотальный охват населения массовыми общественными организациями.
В фашистской Италии все эти признаки имелись?
Разумеется. Только унитарную идеологию заменяло унитарное мифотворчество про величие нации, корпоративное устройство общества, универсальность фашизма, мощь фашистской армии и прочее. Эти мифы нещадно эксплуатировались фашизмом. Массовые организации при Муссолини охватывали все возрастные категории от шести лет до глубокой старости.
Помимо фашистской партии, корпораций и профсоюзов (тоже фашистских) особое внимание уделялось детским, юношеским, спортивным и развлекательным структурам. Если в нацистской Германии существовало движение «Сила через радость» (нем. Kraft durch Freude), то в фашистской Италии его аналогом была организация Dopo il Lavoro (итал. «После работы»). Муссолини большое внимание уделял спорту, считая его эффективным способом оздоровления и закалки нации.
Но ко всем вышеперечисленным признакам тоталитаризма я добавляю еще один. Это общественный консенсус на основе конформизма, без которого невозможно ни одно тоталитарное государство.
Во время работы в итальянских архивах я изучил тысячи документов тайной полиции об умонастроениях людей во времена фашистской диктатуры Муссолини. В основном это отчеты осведомителей ОВРА, которые работали за деньги и, выражаясь современным языком, вели мониторинг общественного мнения. Причем агентом ОВРА в равной степени мог быть как чернорабочий, так и аристократ. Еженедельно каждый осведомитель составлял отчет о проделанной работе. Но к этим документам следует относиться критически. Чтобы подчеркнуть собственную нужность и незаменимость, осведомители и их полицейские кураторы находили не только реальных антифашистов, но и нередко выдумывали мнимых врагов режима.
Потом эти отчеты обобщались на уровне квестур (полицейских управлений), а затем отправлялись в Рим. Там начальник итальянской полиции Артуро Боккини на основе этих донесений составлял сводные доклады, которые затем в специальной папке он лично приносил Муссолини. Я читал эти документы. По ним видно, что Боккини преподносил оперативную информацию таким образом, чтобы дуче всегда был доволен.
Можно ли сделать какие-либо выводы по этим консолидированным доносам, даже если учесть, что некоторая их часть была выдумкой?
Конечно, можно. Судя по этим полицейским отчетам, существенные перемены в общественных настроениях по отношению к фашистскому режиму появились еще во время войны с Эфиопией, как бы парадоксально это ни звучало. Вдруг оказалось, что итальянские войска не умеют воевать, что они не могут быстро захватить бедную африканскую страну с плохо вооруженной армией.
Чтобы сломить волю эфиопов к сопротивлению, итальянцам пришлось даже применять химическое оружие. И это при том, что война ни для кого не стала неожиданностью — Италия открыто готовилась к ней в течение нескольких месяцев, демонстративно концентрируя свои войска на северных и южных границах Эфиопии.
Когда оттуда пошли первые гробы, мыслящая часть итальянского общества постепенно стала приходить к пониманию бессмысленности этой кровавой колониальной войны. Хотя большинство населения пока еще пребывало в эйфории от оккупации Эфиопии и провозглашения империи, несмотря на падение международного престижа Италии и введения против нее экономических санкций со стороны Лиги Наций (они оказались неэффективными и спустя несколько месяцев были отменены). Но именно на момент войны в Африке приходится как пик популярности Муссолини в стране, так и первые, пока еще едва заметные, элементы пробуждения от фашистского кошмара.
Потом эта популярность пошла на спад?
Медленно, но верно. Агрессия против Эфиопии консолидировала общество вокруг фашистской диктатуры, но одновременно породила процессы внутреннего разложения режима, которые набирали обороты всю вторую половину 30-х годов XX века. Казалось бы, все должно было быть наоборот, но получилось совсем иначе.
Почему?
Потому что именно во второй половине 30-х годов XX века режим Муссолини проявил свою реальную сущность. Например, еще во время войны с Эфиопией от возвращавшихся солдат итальянцы с изумлением узнали о конфликтах между армией, подчинявшейся формальному главе государства королю Виктору Эммануилу III, и фашистской милицией, находившейся в привилегированном положении и контролируемой лично Муссолини. Чернорубашечники из милиции, которых всегда лучше кормили и одевали, в Африке воевали еще хуже, чем армейские части, что вызывало справедливую ярость военных. Но если раньше подобные трения были невидимыми, то теперь они вылезли наружу.
С трудом завоевав Эфиопию, дуче потом вмешался в гражданскую войну в Испании на стороне фалангистов. Муссолини послал на помощь мятежному генералу Франко экспедиционный корпус численностью до 150 тысяч человек, хотя Гитлер отправил в Испанию лишь пятитысячный легион «Кондор». И снова итальянские войска понесли тяжелые потери, особенно в битве при Гвадалахаре в марте 1937 года.
Непонимание целей и задач этой бессмысленной военной кампании на фоне больших жертв вызвало глухой ропот как в армии, так и в обществе. Испанская авантюра стала еще более мощной трещиной на фасаде фашистской диктатуры, чем предыдущая война в Эфиопии. Во всех пяти группах итальянского общества, о которых я говорил выше, подспудно началось брожение. Огромная конформистская масса населения постепенно перемещалась в четвертую группу — тех, кто еще не стали антифашистами, но уже отчетливо осознавали, что страна явно идет не туда.
Это правда, что сближение Муссолини с Гитлером началось именно после войны с Эфиопией и введения против Италии международных экономических санкций, хотя еще в 1934 года дуче помешал фюреру в первый раз захватить Австрию?
Взаимоотношения Гитлера и Муссолини — это тема для отдельного разговора. Несколько лет назад в другом интервью я об этом подробно рассказывал. Действительно, после войны с Эфиопией отношения Италии с Францией и Британией оказались сильно испорченными. В 1937 году Муссолини совершил официальный визит в Третий рейх и был в восторге не только от оказанного ему фантастического приема, но и от германской военной мощи.
Если до этого во внешней политике он постоянно лавировал и маневрировал между разными центрами силы, то после возвращения домой из Германии дуче сделал окончательный выбор в пользу союза с фюрером. Хотя раньше он относился к Гитлеру пренебрежительно, считая его выскочкой, несостоявшимся бесталанным живописцем и баварским шовинистом.
Под идеологическим влиянием своего нового союзника в 1938 году дуче, до этого никогда не замеченный в антисемитизме, издал Итальянский расовый манифест и объявил о подготовке законов, ущемляющих права евреев. Расовые законы были категорически отторгнуты обществом. Этот шаг нанес колоссальный удар по внутренней репутации режима Муссолини и существенно изменил композицию общественных умонастроений. После принятия расовых законов все больше и больше итальянцев стало отходить от своих прежних иллюзорных представлений о фашизме и понимать его истинную сущность.
Давайте вернемся к моменту прихода Муссолини к власти. Почему во время марша на Рим осенью 1922 года никто не остановил фашистов, а король Виктор Эммануил III назначил Муссолини премьер-министром? Можно ли это отчасти объяснить испуганной реакцией правящих кругов и части итальянского общества на так называемое красное двухлетие, когда всю Италию охватили коммунистические идеи?
Да, это так.
То есть в начале 20-х годов XX века итальянская политическая элита сделала ставку на Муссолини, чтобы тот противодействовал «красной заразе», а потом надеялась, что сможет успешно манипулировать сыном деревенского кузнеца?
В целом вы все излагаете верно, но есть одна небольшая поправка. Правящий класс Италии столетней давности не был единым и консолидированным. По отношению к фашизму в нем можно условно выделить два подхода.
Одни считали фашизм единственным реальным противодействием коммунизму и революционному движению в целом, поэтому полагали возможным допустить Муссолини к власти, чтобы потом его приручить и контролировать. Другие изначально относились к фашизму как к мерзкому социальному явлению, но видели в нем эффективный инструмент для подавления революционного движения в Италии, которым следует воспользоваться в данный момент, а затем выбросить. Как мы теперь знаем, в конечном итоге все они просчитались и проиграли.
Выходит, что возникновение фашизма в Италии стало косвенным следствием Октябрьского переворота в России?
Во-первых, как я уже говорил, в начале XX века на историческую арену вышли широкие людские массы, и борьба за них стала решающим аргументом в борьбе за власть. Фашизм как тоталитарная идеология был порождением эпохи массовых обществ.
Во-вторых, это фактор Первой мировой войны. С фронта вернулись сотни тысяч мужчин с измененным сознанием, считавших насилие легитимным и эффективным способом решения всех проблем. Именно бывшие фронтовики (ex combattenti) составили костяк созданного Муссолини в 1919 году Итальянского союза борьбы, преобразованного спустя два года в Национальную фашистскую партию. Будучи искусным демагогом и оратором, дуче сумел сначала для них, а потом и для многих других итальянцев стать олицетворением всех своих обид, надежд и чаяний.
Сам Муссолини переломным моментом в своей судьбе считал 1924 год, когда его положение оказалось крайне неустойчивым. В ноябре 1923 года в Италии в интересах фашистской партии приняли новый избирательный закон Ачербо, затем в апреле 1924 года в соответствии с ним прошли скандальные парламентские выборы, сфальсифицированные фашистами, после этого в июне 1924 года случилось убийство одного из оппозиционных лидеров Джакомо Маттеотти, а потом — Авентинская сецессия и политический кризис. Я правильно говорю?
Да, все верно.
Но почему Муссолини после всех этих потрясений и скандалов удалось не только удержать власть, но и еще больше ее укрепить с принятием в 1926 году чрезвычайных законов, когда его режим окончательно переродился в тоталитарную диктатуру?
Поначалу во время острого политического кризиса 1924 года, когда расследование убийства оппозиционного депутата Маттеотти выявило причастность к этому преступлению соратников Муссолини, он даже всерьез собирался подать в отставку. Но этого не случилось. Во-первых, политические оппоненты фашистов совершили фатальную ошибку, объявив летом 1924 года бойкот парламенту. Они наивно полагали, что легальным, ненасильственным путем можно противостоять политической силе, использующей уличное насилие.
Во-вторых, измученное итальянское общество к тому времени устало от уличных столкновений между левыми и правыми, от политической нестабильности, неразберихи и хаоса. После убийства Маттеотти и последовавшего за этим политического кризиса часть общества и правящий класс были готовы к тому, чтобы Муссолини окончательно закрутил в стране гайки. О мотивах, которыми они ошибочно руководствовались, я уже говорил. Муссолини этот запрос чутко уловил и быстро реализовал.
Зачем Муссолини летом 1941 года вместе с Гитлером ввязался в войну против СССР?
Многие исследователи, особенно англоязычные, считают, что если бы Муссолини удалось уклониться от участия во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии, то ему наверняка удалось бы надолго сохранить свою власть. Именно так случилось с типологически похожими режимами Салазара в Португалии и Франко в Испании. Хотя, как известно, в 1941 году Франко все-таки отправил на Восточный фронт так называемую Голубую дивизию, набранную якобы только из добровольцев.
Я недавно пересматривал оттепельный советско-итальянский фильм «Они шли на Восток» и снова недоумевал, что итальянцы забыли в степях Украины, на Дону и под Сталинградом? Зачем и кому это было нужно?
Это было нужно только Муссолини. У него, в отличие от прагматичного и острожного испанского каудильо Франко, было неимоверное тщеславие и непреодолимая мания величия. Дуче считал, что нужно непременно оказаться в одной лодке с победителем, чтобы вовремя урвать свою долю добычи, — чтобы не получилось, как после Первой мировой, чтобы не случилось, как с Фиуме.
Итальянскому диктатору вскружила голову идея гитлеровского блицкрига в СССР, хотя острых конфликтов и непреодолимых противоречий (кроме сугубо идеологических) между нашими странами не возникало. Поэтому многие итальянцы участие в гитлеровском нашествии на Советский Союз восприняли как еще одну опасную и бессмысленную военную авантюру Муссолини.
Почему в апреле 1945 года вблизи озера Комо итальянские партизаны расстреляли Муссолини вместе с его любовницей Кларой Петаччи, а не отдали бывшего диктатора хотя бы под формальный суд, как это сделали спустя много лет в Румынии с четой Чаушеску? Или такой шаг был проявлением типичного озверения военного времени?
Нет, это было осознанным решением командования Гарибальдийских бригад, которое реализовал коммунист Вальтер Аудизио (полковник Валерио). Партизаны опасались, что Муссолини может попасть в руки англо-американских союзников и ускользнуть от справедливого возмездия. Вероятность такого развития событий была очень высока — интерес к судьбе бывшего диктатора активно проявляли англичане.
К тому же весной 1945 года фашизм уже был настолько ненавистен большинству итальянцев, что никакого иного исхода и быть не могло. С момента свержения и ареста Муссолини королем в июле 1943 года в стране шла ожесточенная гражданская война, на которую накладывались боевые действия между гитлеровскими войсками, оккупировавшими северную и центральную часть Италии, и англо-американскими союзниками, высадившимися на Сицилии.
Зачем тогда после расстрела Муссолини, Клары Петаччи и нескольких других видных фашистских деятелей их тела не похоронили по-христиански, а на потеху публике повесили за ноги на автозаправке на площади Лорето в Милане?
Потому что в августе 1944 года именно на площади Лорето в Милане подчиненные Муссолини из марионеточной Итальянской социальной республики (Республики Сало) по приказу нацистского командования расстреляли 15 молодых партизан, чьи трупы потом долго пролежали на тротуаре. Выставление на всеобщее обозрение тел Муссолини и его сподвижников на том же самом месте было символическим актом возмездия. Судя по реакции огромной толпы, собравшейся на площади Лорето, большинство итальянцев одобрили это решение.
Зато потом, после окончания Второй мировой войны, когда в Италии с большим трудом утвердился демократический республиканский строй, немало людей вспоминали Муссолини добрыми словами, хвалили его за эффективную борьбу с мафией, за твердую власть и говорили, что при дуче «поезда ходили по расписанию».
Эта фраза приписывается самому Муссолини, когда осенью 1922 года после знаменитого фашистского марша на Рим король Виктор Эммануил III вынужден был назначить его премьер-министром. Будущий дуче тогда триумфально приехал из Милана в столицу и прямо на вокзале при посадке в поезд якобы сказал: «Теперь поезда в Италии будут ходить по расписанию». Что характерно, так оно потом и случилось — железнодорожный транспорт при Муссолини работал весьма стабильно.
Но это очень напоминает сюжет про Португалию, когда уже в начале XXI века бывший диктатор Салазар по результатам народного голосования телешоу «Великий португалец» занял первое место. Чем можно объяснить такой феномен массового сознания, когда фашистское наследие даже сейчас там еще не совсем изжито? Ведь Муссолини после более двадцати лет своего правления привел Италию к полной катастрофе.
В первые десятилетия после Второй мировой войны на фоне социально-политической нестабильности, когда вплоть до начала 90-х годов правительства в Италии менялись в среднем раз в девять месяцев, с учетом разгула левого террора и всесилия мафии люди действительно с долей ностальгии вспоминали времена Муссолини. Потомки дуче и в наши дни пытались активно участвовать в политике.
Его внучка Алессандра Муссолини заседала в парламенте Италии и в Европарламенте, правнук Гай Юлий Цезарь Муссолини (наследие Древнего Рима в этой семье до сих пор в почете) недавно тоже баллотировался в Европарламент. Причем Алессандра Муссолини была одним из лидеров неофашистской партии «Социальное действие» вплоть до ее объединения в 2009 году с правой партией Берлускони «Вперед, Италия!»
А в 2016 году на родине бывшего фашистского диктатора в Предаппио, где он похоронен, за счет бюджетных средств открыли музей Муссолини.
Да, это так. Наследие Муссолини до сих пор остается предметом споров в обществе. Тем не менее среди итальянцев, с которыми я общался (а это были самые разные люди), не было никого, за исключением старшей дочери дуче Эдды, кто одобрительно отзывался бы о периоде фашизма в целом. Но подавляющее их большинство признает, что при Муссолини в стране развивались совершенно разные тенденции.
Одни считают, что Италия давно дала соответствующую оценку фашизму, однако эпоха Муссолини остается неотъемлемой частью истории страны, на которую следует смотреть трезво и объективно. Они напоминают, что при дуче строились новые дороги, создавались рабочие места, активно развивалась промышленность (и не только военная), а Италия из аграрно-индустриальной страны превратилась в индустриально-аграрную. Другие соглашаются с либеральным историком и философом XX века Бенедетто Кроче, называвшим более чем двадцатилетнее правление Муссолини позорной страницей ее прошлого, «черной дырой» и аномалией итальянской истории, которую необходимо вычеркнуть из национальной памяти и навсегда забыть.