«Атака на человека, она молниеносная» Люди и медведи чаще угрожают друг другу на Диксоне. Что происходит на этом острове?

На арктическом острове Диксон за три месяца — два широко известных случая встречи людей и белых медведей. В июле животное пришло к людям за помощью с застрявшей банкой сгущенки во рту, его спасли и выпустили на природу, в сентябре тяжелораненого хищника нашли на Диксоне в бессознательном состоянии, у него отнялись задние лапы из-за огнестрельного ранения. Животные все чаще приходят к населенным пунктам из-за изменений климата и людей, которые их ошибочно не боятся и прикармливают. О том, что сейчас происходит на острове в Красноярском крае и станут ли встречи с хищниками обыденностью, «Лента.ру» поговорила с главным координатором проектов по сохранению биоразнообразия Арктики WWF России Варварой Семеновой.

«Лента.ру»: За последние три месяца стало известно о двух случаях выхода белых медведей к людям. Сколько таких случаев всего на самом деле?

Семенова: Сколько их на самом деле — вопрос довольно сложный. В некоторых населенных пунктах российской Арктики ведется специальное наблюдение, работают «Медвежьи патрули», которые регистрируют заходы хищников и их отгоняют. Почти обо всех конфликтных ситуациях в этих местах известно.

Но у нас Арктика большая, и, понятное дело, не во всех районах такую информацию можно получить. К таким районам относится Диксон — это очень удаленный населенный пункт. Чтобы туда попасть, нужно сначала лететь в Норильск, а затем лететь на Диксон. Тут очень сложные погодные условия, возникают задержки рейсов.

На Чукотке, например, в населенных пунктах, где работает «Медвежий патруль», проживают в основном коренные малочисленные народы. А на Диксоне нет коренного населения, там живут люди, обеспечивающие работу морского порта, аэропорта, погранзаставы и прочих объектов. По данным последней переписи, всего около 500 человек.

На Диксоне нет «Медвежьего патруля». На этой территории он не работает, потому что это немножко другое население, с другими представлениями. Это, скорее всего, люди, которые ощущают, что как будто бы временно там живут, они словно не привязаны к этой земле. А чтобы «Медвежий патруль» родился, само население должно хоть как-то этого хотеть. Они там должны как-то самоорганизовываться, должны быть лидеры, готовые этим заниматься.

Поэтому информации о том, что происходит на Диксоне с белыми медведями, довольно мало. Но с появлением даже в таких отдаленных районах смартфонов с хорошими камерами и интернета о подобных случаях становится известно почти сразу. А так мы, может быть, никогда бы о них не узнали.

В случае с Диксоном только относительно недавно стало понятно, что там серьезные проблемы, которыми надо заниматься. Как нам, «Медвежьему патрулю», так и широкой общественности.

Как на то, что происходит с медведями, влияет экологическая ситуация?

Уже доказано, что первая причина того, почему медведи находятся на берегу, это отсутствие льда на море. Лед для них — это платформа, где они гарантированно могут найти себе пищу.

Льда нет — белые медведи выходят на берег, где вынуждены искать пищу. Например, Чукотка — это кормный для белого медведя район. На побережье региона часто можно встретить выброшенных на берег морских млекопитающих — китов, моржей. На этой пище белые медведи в состоянии продержаться до появления льда. А побережье Карского моря, где располагается Диксон, не так богато едой для белых медведей.

Вторая причина — помойки и свалки, которые привлекают белых медведей и приучают их питаться у населенного пункта. Это сейчас одна из главных проблем и причин, почему белые медведи вступают в конфликт с человеком.

Изначально причина частых встреч с белыми медведями — глобальное изменение климата. А дальше уже то, как населенный пункт себя покажет. Если есть свалки — это привлекает медведей. Если есть бестолковые люди, которые не понимают, что медведей нельзя подкармливать, — это тоже способствует возникновению конфликтов.

Вы говорите, что на Диксоне у людей проблемы с пониманием, что такое белый медведь, и это, должно быть, создает множество других проблем. Можете их перечислить? Что требует особого внимания?

То, что люди не до конца понимают, как себя вести, это очевидно. В этом случае показателен случай с медведицей, у которой застряла банка сгущенки во рту. То есть это изначально подавалось в СМИ как то, что белый медведь пришел просить у людей о помощи. Я сразу подумала: «Очень странно. Обычно так эти животные не делают». Потом стало понятно, что это, скорее всего, просто был прикормленный медведь, который никуда не уходил. Ему либо люди сами дали банку полизать, либо там была какая-то помойка рядом с населенным пунктом, которая привлекала запахами пищи. Есть куча видео, где медведь заходил на крыльцо дома как само собой разумеющееся. Это еще раз подтверждает, что делал он это не впервые.

На Чукотке, где у нас работают патрули, в селе Биллингс и Рыркайпий, например, такое вообще невозможно. Там просто животным стараются не позволять приближаться к поселку. А если медведь все-таки подошел к домам, то как можно быстрее его прогоняют. А здесь — ну, пришел белый медведь. Люди восхищаются: «Какой милый!» Его подкормили, поснимали... То, что сейчас происходит в поселке Диксон, это полностью вина человека.

Получается, люди сами не хотят на Диксоне бороться с медведями? И им нравится, что хищник приходит к ним в округу?

На самом деле эта проблема есть во многих уголках Арктики. Обычно как это бывает? Приезжают в Арктику на какое-то время вахтовики, временные рабочие. И вот они работают, жизнь там довольно обыденная и скучная. И тут появляется белый медведь, который всегда притягивает к себе внимание человека. Все бросают работу, берут мобильные телефоны и начинают на его фоне фотографироваться.

А белый медведь, несмотря на то что по своей природе не агрессивный, а любопытный, все же настоящий хищник... Он сначала пришел в поселок, просто потому что ему интересно или на запах. Животное довольно спокойно себя ведет, может ходить даже по самому селу и никого не трогать. И люди видят это внешнее спокойствие и начинают фотографировать сначала издалека, потом пытаются ближе подойти, потом начинаются селфи.

Видимо, в Диксоне это и происходит, хотя там не только вахтовики живут. Определенное количество людей не понимает, что белого медведя кормить нельзя. Он поест, останется в поселке и завтра еще раз попросит еды. А когда он еще раз попросит его покормить, а вы ему не дадите, он будет недоволен и настойчив. Люди не до конца понимают, что если медведь пришел к поселку, то его надо отгонять, чтобы у него выработался рефлекс избегания человека.

То есть у хищника человек должен абсолютно четко ассоциироваться с какой-то опасностью или неприятностью. А если ему хорошо рядом с людьми — почему ему там не быть, в этом поселке?

Вообще, судя по видео с Диксона, надо найти время и ехать туда, помогать местным жителям решать проблему с конфликтами. Я вижу, что основные правила предотвращения конфликтов, о которых мы постоянно говорим, не соблюдаются совершенно. Кем и почему они нарушаются — сказать пока сложно.

Какие варианты решения проблем на Диксоне есть?

Первое — это прежде всего общее экопросвещение. Люди должны понимать и абсолютно четко уяснить себе правила поведения с хищником. Второе — должна быть организована система отгонов, которая позволяла бы своевременно отгонять этих хищников, которые приходят к близким населенным пунктам. И третье — система предотвращения конфликтов. Понятно, что весь поселок не обнесешь забором, но можно начать с ограждения социально значимых объектов — школы и детского сада, например.

У нас был хороший семинар по решению конфликтов с белым медведем этим летом. К нам приезжали люди, сталкивающиеся с «проблемными» медведями из Якутии, Чукотки, из Ненецкого автономного округа. Но, к сожалению, так получилось, что не было никого из Красноярского края.

На этом семинаре участники делились проблемами своего региона. Они у всех на самом деле разные. У кого-то белые медведи подходят к оленеводческим бригадам, в других регионах медведи в поселки заходят. На месторождениях в Ямало-Ненецком округе, например, своя специфика отгона белых медведей. Там не все средства отпугивания белых медведей можно использовать. Категорически нельзя зажигать фальшфейер и другие воспламеняющиеся средства, потому что это опасное средство на территории, где газ добывают.

В каждом регионе своя специфика. В Красноярском крае, видимо, тоже. Надо сейчас понять, кто вообще в поселке заинтересован в том, чтобы отгонять медведей и предотвращать конфликты. Там нужно работать со школами, с детьми, там надо работать со взрослым населением.

Нужно понимать, что население тех мест часто далеко от идей сохранения природы. Поэтому приезжающие на время эксперты могут по-разному восприниматься. Далеко не все жители будут встречать словами: «Мы вам рады и незамедлительно будем следовать вашим советам и исполнять рекомендации». Донести до людей, что белого медведя нужно сохранять и избегать конфликтов, не просто, кроме того, это долгий процесс. С людьми на местах нужно быть постоянно на связи, их нужно чем-то заинтересовывать, их нужно поддерживать техникой, оборудованием, горючим и другими материалами.

Насколько реально значительно улучшить обстановку в Диксоне за несколько лет?

Нет нерешаемых проблем. Каждым населенным пунктом нужно заниматься. Это отчасти, наверное, и наша недоработка. Были поселки, где процветало браконьерство на белого медведя, но совместная работа природоохранных организаций и правоохранительных органов региона за два-три года смогла переломить эту ситуацию. Главное, чтобы было желание округа навести порядок.

В любом случае государственные органы должны в этом обязательно участвовать. Как бы мы ни старались, мы как общественная организация не сможем все проблемы решить своими силами, потому что у нас нет таких возможностей и рычагов, как у государства.

А что насчет крупных корпораций, которые вкладываются в Арктику? Как они помогают северным территориям?

Они не так давно стали активно работать в Арктике. Далеко не сразу и не все стали осознавать серьезность проблемы конфликтов между человеком и белым медведем. Еще некоторое время назад они не расценивали присутствие белого медведя рядом с населенным пунктом или промышленным объектом как большую проблему. Только позже пришло осознание, что присутствие белого медведя может остановить производственный процесс, создать угрозу жизни рабочих и жителей вахтовых поселков.

Необходимо регулярно вести диалог с представителями бизнеса, объекты которых находятся в ареале белого медведя. Некоторые компании уже активно работают в этом направлении — они организуют специальные курсы по беломедвежьей безопасности для своих сотрудников, готовы следовать рекомендациям по организации безопасного пространства своих сотрудников и прочее.

В вахтовых поселках все еще немало проблем. Основная связана с прикармливанием животных. Люди, которые первый раз видят белого медведя, начинают его жалеть и умиляться. Но до добра это не доводит.

Мы работаем над тем, чтобы внести коррективы в Административный кодекс правонарушений, чтобы за подобные действия, которые провоцируют животное на конфликт, была предусмотрена ответственность. Может быть, какой-то денежный штраф. У нас даже есть предварительная договоренность с одним из округов.

Сейчас в современном законодательстве понятие конфликта человека с медведем отсутствует. То есть можно привлечь физические или юридические лица за то, что они помойку организовали или неправильно утилизировали мусор. Но наказать их за прикармливание медведя практически невозможно. Это только если кто-то погибнет и будет возбуждено уголовное дело и расследованы причины, повлекшие гибель человека или белого медведя. В законодательстве не хватает рычагов, которые помогли бы решать проблему.

А волонтеры и экоактивисты — с чем «из ряда вон» им приходится сталкиваться в ходе работы в Арктике?

Бригады из «Медвежьих патрулей» — им с чем только не приходится сталкиваться. Только находясь в Москве, так легко рассказывать или в отчетах писать, как бригада патруля отогнала пять медведей. На самом деле, когда ты там находишься, ты понимаешь, насколько это сложная и ответственная работа.

Патрульным могут позвонить как днем, так и посреди ночи. Звонить может любой человек, заметивший белого медведя. Разговор в этом случае довольно короткий: «На такой-то улице белый медведь, срочно приезжайте».

Только сегодня переписывалась с человеком из села Биллингс на Чукотке. Он рассказывает, что ему позвонили из гаража и просили приехать отогнать медведя. Звонивший взял свою собаку и поехал на квадроцикле отгонять. После мужчина рассказывает: «Уже смеркалось, я нашел этого медведя — он сидел в какой-то там землянке, окопался там. Никак не мог его выгнать. Мы там с моей собакой Тайсоном и так его, и сяк… Он даже начал на нас бросаться. Но я знаю, что его надо отогнать! Много сил потратили на этого упорного мишку».

Во время полярной ночи в Арктике сотрудники «Медвежьего патруля» ездят по поселкам в темноте, с фонарями. И идешь по темному поселку, светишь вокруг себя фонарем… а белый медведь может быть где угодно.

Медведи очень разные попадаются сейчас. Нет какого-то универсального поведения хищника. Некоторые сразу пугаются звука снегохода и убегают, а есть такие, которым нужно десять раз сказать, чтобы они не подходили, — несколько раз выстрелить разными ракетницами.

Стало ли сейчас агрессивных медведей больше?

Белый медведь по своей природе не агрессивный. Тут речь скорее о медведях, которые не боятся человека и довольно нагло себя ведут в населенных пунктах. Так вот где-то их больше, где-то меньше. Проблемные медведи все-таки реже встречаются, чем те, которых можно в спокойном режиме отогнать. Но один такой медведь наводит шороху сразу во всем поселке. Он там один за десятерых.

А как с такими борются?

Если они не реагируют на одни средства отпугивания, то тогда берут другие — например, ракетницы, которые громче стреляют. Пытаются техникой выгнать, например двумя «Буранами» или снегоходами. Если это не действуют, то берут ружье, пытаются стрелять в воздух. Крайняя мера — могут выстрелить дробью, которая отскакивает рикошетом и делает медведю больно. То есть не пробивает его насквозь и не ранит. Раненый медведь еще хуже и опаснее.

У нас, к сожалению, нет в стране специализированного средства отпугивания. Кроме того, в России и в других странах есть проблемы с транспортировкой средств отпугивания. Какие-то должны покупаться только по лицензии, какие-то нельзя перевозить в самолетах и вертолетах. Это каждый раз серьезный квест — снабдить отпугивающими средствами населенные пункты, куда часто заглядывают медведи.

Где сейчас находятся эпицентры столкновения человека и медведя? Есть ли Диксон в этом списке?

Диксон, безусловно, есть в этом списке. На Ямале тоже есть проблемы. Хотя ямальские власти, конечно, всегда очень оперативно и слаженно это решают. Там на месторождениях есть сложности. Была история, когда в декабре прошлого года двух медвежат с Харасавэйского месторождения пришлось перевозить на вертолете два раза — после первого вывоза с территории поселка они вернулись обратно.

На Чукотке в прошлом году лед долго у берега держался. А в этом году в каких-то поселках он есть, а в каких-то — нет. Сейчас почти каждый день медведи заходят в Биллингс на Чукотке. Иногда их там по несколько раз в день гоняют. В поселке дежурят патрульные, регулярно объезжают село, чтобы отогнать медведя еще на подходе к населенному пункту.

Те случаи, о которых нам становится известно, — это все или только те, которые требуют особого внимания?

Скорее всего, заходов гораздо больше, просто не о всех нам становится известно.

Будет ли еще больше заходов медведей на Диксоне?

Пока не будет льда — будут медведи. Если в поселке будут помойки и свалки, то заходов будет больше.

Как в экстраординарных ситуациях, когда животное ранено, вести себя с медведем? Какой алгоритм действий должен быть?

В обоих случаях, произошедших на Диксоне, — медведи приходили, когда уже чуть живые были. Белый медведь с банкой сгущенки ничего не мог сделать, так как у него во рту была эта банка. Он был сильно ослаблен. В таком состоянии этот зверь, конечно, менее опасен для человека. То же самое было с животным, у которого задние лапы отказали. Опасности для человека он не представлял.

Как себя вести — понятно в каждом отдельном случае. То есть ясно, что сначала человек смотрит, как животное вообще реагирует. Если видит, что никак не реагирует и лежит на боку, — надо сначала поближе подойти, камешек кинуть, проверить, реагирует оно или не реагирует. Когда понимаешь, что животное никак не реагирует, можно к нему подойти, сократить дистанцию.

Но вообще подходить к хищнику просто так не надо. Сначала ему должны ввести наркоз, и только после этого можно считать, что приближение к хищнику безопасно. Желательно, чтобы все манипуляции с белым медведем делались под наркозом. То есть для этого нужен специалист.

Как в России занимаются поиском браконьеров, которые убивают и калечат медведей?

Здесь есть у нас совершенно четкий регламент. Белый медведь — это животное, которое занесено в Красную книгу. Кроме того, он входит в перечень видов, которые находятся под особой охраной нашего государства, есть такой указ президента. Поэтому каждый случай гибели белого медведя подлежит расследованию, возбуждается уголовное дело. Если в ходе проверки доказывают факт вынужденного отстрела из-за самообороны, то дело закрывают. В случае, когда речь идет о браконьерской добыче, расследование продолжается.

Практика борьбы с браконьерством в нашей стране есть. В Ненецком автономном округе, например, несколько лет назад было возбуждено и расследовано несколько уголовных дел, виновных наказали. В этом регионе активно взялись за борьбу с браконьерством на белого медведя и достигли значительных результатов. В целом, по сравнению с 90-ми годами, когда был разгул браконьерства, сейчас оно значительно меньше распространено. Вывезти шкуру белого медведя незаметно стало очень сложно. В случае обнаружения и пресечения перевозившему может грозить большой штраф и уголовное преследование.

Вы рассказывали о проекте на острове Вайгач — там полярная станция оснащена специальным оборудованием, предотвращающим заходы белых медведей. И этот проект, по вашим словам, помогал людям. Удалось ли эти системы распространить на другие поселки? Какие результаты работы проекта сейчас?

На территориях других полярных станций этот опыт мы пока не использовали. Только в прошлом году нам удалось в полном объеме получить результаты трехлетнего пилотного проекта. Можно смело сказать, что этот опыт оказался успешным. В прошлом году туда ездили наши сотрудники и подтвердили, что все хорошо работает. Единственное, есть необходимость замены некоторых деталей оборудования, которое выходит из строя в суровых арктических условиях.

Это в планах. Мы хотели провести анализ всех метеостанций, которые находятся в ареале белого медведя, и посмотреть, на каких из них существуют проблемы с белыми медведями. После этого планировали применить опыт, полученный на Вайгаче, на метеостанциях в других районах Арктики.

После этого GAP-анализа возможно ли вообще в перспективе везде, где это необходимо, создать такие зоны на Диксоне? И во всей Арктике в принципе?

При желании возможно все. При работе на полярных станциях нужно будет взаимодействовать с Росгидрометом и другими государственными структурами, которым подчиняются эти объекты. В Диксоне опыт полярной станции полностью перенять не получится. Территория поселка большая и растянутая — огородить его целиком не будет возможности, но можно оборудовать отдельные объекты.

В «Медвежьем патруле» вы с 2009 года. За более чем 10 лет, по вашим наблюдениям, что удалось изменить, а что — нет, с точки зрения экологического состояния нашей арктической зоны?

Это непростой вопрос. Удалось привлечь к этой проблеме внимание. Во многих регионах удалось выйти на позитивный диалог с местными властями, которые также подключились к этой проблеме.

Всегда спрашивают — за сезон сколько медведей удалось спасти от вынужденного отстрела? А ты попробуй это оцени: как, сколько...

Для нас важно, что в тех районах, где работает «Медвежий патруль», не было за последние годы таких проблем с животными, которые заканчивались бы серьезным ранением человека или медведя. Для нас это большое достижение. Это значит, что модель патрулей работает. Этот опыт мы пытаемся распространить на другие объекты, которые есть в Арктике — вахтовые поселки, стойбища оленеводов. Конечно, везде есть своя специфика, но опыт, который накапливается, позволяет его адаптировать к разным населенным пунктам.

Что не удалось сделать? В Диксоне вот есть проблемы — значит, мы где-то недорабатываем. Значит, мы пока не можем охватить все проблемные участки. Понятно, что нельзя объять необъятное. Наша задача — если в каких-то районах происходят систематические проблемы, значит, на эту территорию надо обращать пристальное внимание и там начинать работу. Раз проблемы есть с медведями, это то, чем нам предстоит заниматься.