Ровно 60 лет назад, 16 октября 1962 года, человечество, не успевшее оправиться от ужасов Второй мировой войны, вновь оказалось на пороге глобального конфликта, но уже совершенно иного порядка. США обнаружили, что СССР разместил на Кубе ядерные ракеты, способные за считаные минуты поразить цель в любой точке американской территории. Вашингтонские генералы призывали к решительному ответу: полномасштабному вторжению на Кубу и уничтожению советских позиций на острове. В Москве тоже готовились к максимально негативному сценарию — вплоть до ядерной войны с американцами. «Лента.ру» вспоминает роковые дни 1962-го, когда мир замер в шаге от катастрофы.
Куба, находящаяся всего в 180 километрах от американского штата Флорида, долгое время была под сильным влиянием США. В 1950-е, во времена правления Фульхенсио Батисты, оно достигло небывалых масштабов: американцы контролировали все ключевые отрасли экономики, а страна превратилась в «американский бордель» для богатых граждан США, желающих развлечься без сухого закона. Такое положение дел не устраивало многих кубинцев, и в 1959 году революционерам по руководством Фиделя Кастро удалось свергнуть режим Батисты.
Новый кубинский лидер пошел на радикальный шаг: первым же декретом отменил частную собственность и национализировал всю землю и предприятия, принадлежавшие американцам. Такой расклад, ожидаемо, США не устроил. Вашингтон ввел запрет на торговлю с Кубой и разорвал с ней дипломатические отношения. Недовольны политикой Кастро были и его бывшие соратники, а также кубинские эмигранты, бежавшие в США после его реформ. Сформированное из диссидентов ополчение, пройдя тщательную подготовку под присмотром ЦРУ, в апреле 1961 года высадилось в бухте Кочинос, но потерпело сокрушительное поражение.
Напряженность в Карибском регионе продолжала расти и в начале 1962 года достигла критической отметки: в январе Кубу исключили из Организации американских государств, тем самым отрезав ее от поддержки соседних стран, а в феврале США ввели уже полноценное эмбарго против островного государства.
Осознавая свое бедственное положение, кубинские власти решили обратиться за помощью к главному сопернику США — Советскому Союзу. Благо к тому времени между странами сложились достаточно тесные связи, которым во многом способствовала идеологическая близость: после прихода Кастро к власти название страны в СССР даже в шутку в расшифровали как «коммунизм у берегов Америки».
В 1960 году, вскоре после кубинской революции, остров посетил первый заместитель Совета министров СССР Анастас Микоян. Он договорился с новыми властями о поставках тростникового сахара и предоставлении Кубе кредита в 100 миллионов долларов — солидная по тем временам сумма фактически спасла страну, столкнувшуюся с беспрецедентной экономической блокадой. США опасались, что СССР хотят превратить Кубу в свой форпост у американских рубежей, и в СМИ появились спекуляции о переброске советских вооружений на остров, но в Москве их отрицали. «Мы вообще не хотим никуда бросать ракеты, мы за мир и никому не угрожаем», — говорил Микоян в 1960-м. Но вскоре ситуация изменилась.
Одновременно с обострением на Карибах росла и напряженность между США и СССР. После окончания Второй мировой войны отношения между бывшими союзниками переросли во вражду. От прямого столкновения две сверхдержавы удерживало лишь наличие у обеих ядерного оружия. К 1962 году арсенал СССР сильно отставал от американского: 3346 ядерных боеголовок против 25540. Но даже этого запаса ракет хватило бы для уничтожения США. Поэтому вместо традиционной войны между капиталистической и коммунистической системой шла холодная война, выражавшаяся в конфликтах на территории третьих стран, вроде Кореи, и постоянной гонке вооружений.
Однако в 1961 году обстановка резко накалилась, когда США приступили к размещению под турецким Измиром ракет средней дальности PGM-19 «Юпитер», способных долететь до европейской части СССР за считаные минуты. Баланс сил пошатнулся. В Москве осознавали: восстановление ядерного паритета потребует решительных ответных мер.
21 февраля 1962 года КГБ направило советскому руководству докладную записку, в которой предупреждало, что Штаты готовят военную операцию против Кубы с тем, чтобы «покончить с правительством Кастро». По данным советской разведки, США собирались нанести удар с военной базы Гуантанамо. Сообщалось, что план одобрял президент США Джон Кеннеди.
В Вашингтоне действительно прорабатывался план вторжения на Кубу под кодовым названием «Мангуста»: планировалось организовать на острове повстанческое движение при поддержке американских ВМФ и ВВС. Чтобы подготовить американское общественное мнение к предстоящей войне, министерство обороны США даже предлагало провести серию провокаций. Например, организовать теракты в Вашингтоне и Майами, где проживало много кубинских эмигрантов, и обвинить в них кубинских коммунистов; сымитировать уничтожение кубинцами американского военного корабля или пассажирского лайнера с американскими студентами, которые летели бы на каникулы на Ямайку, в Гватемалу, Панаму или Венесуэлу, — главное, чтобы борт пролетал над Кубой. 13 марта 1962 года этот план был представлен Кеннеди, но американский президент его отверг.
Советское руководство было убеждено, что вторжение США на Кубу — вопрос времени. В Москве решили действовать решительно и, по выражению Никиты Хрущева, «запустить американцам ежа в штаны». На совещании в Президиуме ЦК КПСС 21 мая 1962 года советский лидер предложил направить на Кубу ядерные ракеты и воинский контингент, чтобы защитить союзника от американской угрозы. Против выступил лишь Микоян, который опасался, что подобный шаг мог обернуться масштабным конфликтом между двумя сверхдержавами.
В Генштабе была разработана операция «Анадырь», в рамках которой планировалось доставить на Кубу воинский контингент в 44 тысячи военнослужащих, 40 ядерных баллистических ракет Р12 и Р14, 80 крылатых ракет в ядерном снаряжении, 3 дивизиона тактических ядерных ракетных комплексов «Луна», а также бомбардировщики Ил-28, оснащенные атомными бомбами. Несмотря на то что формально Советский Союз имел полное право на подобный шаг, переброску было решено проводить в режиме строжайшей секретности — так, чтобы соперник не прознал об этом раньше времени. Даже сами моряки до последнего не знали, куда они направляются. К осени большая часть оружия достигла берегов Кубы, и советские специалисты принялись за развертывание подразделений.
После неудачной попытки контрреволюции в 1961 году США регулярно проводили разведывательные полеты над Кубой. Но в сентябре 1962-го, ровно в тот момент, когда СССР приступил к развертыванию баллистических ракет, они прекратились. В Вашингтоне опасались, что Советский Союз или Куба могут сбить самолет, что, в свою очередь, приведет к неоправданной эскалации. Полеты возобновились 14 октября. На следующий же день ЦРУ распознало на снимках, сделанных американским самолетом U-2, советские баллистические ракеты в районе Сан-Кристобаль.
16 октября об этом было доложено Кеннеди. Президент США связался с советским послом, но тот, согласно полученной из Москвы разнарядке, заявил Кеннеди, что СССР не размещал и не планировал размещать на территории Кубы наступательные вооружения. Однако на столе американского лидера лежали снимки, доказывающие противоположное. Кеннеди созвал специальную кризисную группу, участники которой изначально отмели дипломатию и предлагали лишь военные ответные меры: вплоть до полномасштабного вторжения на Кубу и нанесения ударов по позициям советских ракет. Дискуссии велись несколько дней.
18 октября Кеннеди встретился с министром иностранных дел СССР Андреем Громыко, прибывшим в США на Генассамблею ООН. Брат президента Роберт Кеннеди, тогда занимавший пост генерального прокурора США, вспоминал в мемуарах, что встреча была запланирована задолго до обнаружения советских ракет, поэтому отменять ее было бы неудобно.
Поскольку США к тому моменту так и не определились с ответными мерами, американский президент решил не говорить, что уже знает о наличии советских ракет, но предупредил о последствиях их потенциального размещения. Громыко, как и посол, настаивал, что СССР предоставляют Кубе сугубо оборонительные вооружения. Только 20 октября Кеннеди принял решение объявить морскую блокаду Кубе. Спустя два дня американский президент выступил с соответствующим обращением к нации, хотя главным адресатом, конечно, была Москва.
Он сообщил, что США обнаружили на Кубе советские ракеты, и объявил о введении с 24 октября карантинной зоны в 500 миль вокруг острова, чтобы пресечь поставки наступательных вооружений. В Карибское море были направлены 180 военных кораблей США, а американским военным приказали перехватывать любые самолеты и суда, направляющиеся на Кубу. За час до выступления американцы передали советскому послу личное послание Кеннеди Хрущеву. «Должен сказать Вам, что Соединенные Штаты полны решимости, чтобы эта угроза безопасности Западного полушария была устранена. Я не допускаю, что Вы или любой здравомыслящий человек толкнет в наш ядерный век мир в войну, которую, как это абсолютно ясно, ни одна страна не может выиграть», — подчеркнул Кеннеди в своем послании.
Советское правительство резко осудило решение Кеннеди о карантине Кубы, обвинив американского президента в «беспрецедентных агрессивных действиях». «Народы всех стран должны ясно представлять себе, что, идя на такую авантюру, Соединенные Штаты Америки делают шаг на пути к развязыванию мировой термоядерной войны», — говорилось в заявлении. Советские войска были приведены в состояние повышенной боевой готовности, в ключевых родах войск были отменены отпуска всего личного состава и приостановлены увольнения по возрасту.
Хрущев также направил Кеннеди ответное послание, в котором обвинил США в нарушении международного права и подчеркнул, что поставленное на Кубу вооружение предназначено исключительно для обороны от агрессора. 23 октября Кеннеди выдвинул Хрущеву ультиматум, потребовав проинструктировать советских капитанов соблюдать условия карантина. Но даже после его вступления в силу несколько советских судов и подлодок с ракетами на борту продолжили следовать на Кубу. Хрущев воспринял ультиматум Кеннеди в штыки. «Поставив нам эти условия, Вы, господин Президент, бросаете нам вызов. Кто Вас просил делать это? По какому праву Вы это сделали?» — возмущался советский лидер в послании от 24 октября.
25 октября состоялось одно из самых ярких заседаний Совета Безопасности ООН в истории. Постпред США в ООН Эдлай Стивенсон в категоричной форме потребовал от советского посла Валериана Зорина четко ответить на вопрос: разместил ли Советский Союз на Кубе ракеты. «Я не нахожусь в американском суде и поэтому не хочу отвечать на вопрос, который задается в прокурорском тоне. В свое время вы получите ответ», — возразил советский дипломат.
Стивенсон не растерялся: «Я готов ждать ответа, пока не замерзнет ад, если вам угодно. Я также готов представить наши доказательства непосредственно в этом зале». В этот самый момент помощники американского посла внесли в зал заседания увеличенные фотографии советских пусковых установок на Кубе. Зорин назвал снимки фальсификацией и отказался признавать наличие советских ракет на Кубе. Как оказалось, дипломата к тому моменту так и не поставили в известность об операции «Анадырь».
24 октября ГРУ перехватило приказ Объединенного комитета начальников штабов стратегическому авиационному командованию ВВС США приготовиться к ядерному нападению. Напряженность продолжала расти, что сильно осложняло прямой диалог, поэтому он стал вестись в том числе по неофициальным каналам. Брат президента Роберт Кеннеди попросил вашингтонского корреспондента газеты «Чаттануга таймс» Чарльза Бартлетта встретиться средактором журнала «Soviet Life» Георгием Большаковым, полковником ГРУ под прикрытием, с которым он сам был хорошо знаком.
На встрече 24 октября Бартлетт рассказал Большакову, что США хотели бы получить разъяснения относительно размещенных на Кубе советских ракет и заинтересованы в мирном урегулировании ситуации. В тот же день между журналистом и разведчиком состоялась еще одна встреча, на которой Бартлет обозначил американское видение подобного урегулирования: вывод американских ракет из Турции в обмен на аналогичную уступку СССР на Кубе.
26 октября Хрущев составил новое письмо Кеннеди, в котором впервые открыто признался в размещении советских ракет. Он также предложил США демонтировать установки взамен на гарантии ненападения на Кубу и вывод американских ракет из Турции. В тот же день другой американский журналист, корреспондент «ABC News» Джон Скали, встретился с советником посольства СССР Александром Фоминым, который на самом деле был резидентом КГБ под прикрытием Александром Феклисовым, где также обсуждались детали мирного урегулирования кризиса.
Однако градус напряженности продолжал расти. В Москву один за другим поступали сообщения разведчиков и военных атташе из Вашингтона и Гаваны о подготовке Соединенных Штатов к вторжению на Кубу в ближайшие несколько дней. Аналогичные опасения высказывал и Кастро. Эскалация достигла критической отметки, когда 27 октября советские военные сбили пролетавший над Кубой американский разведывательный самолет U-2. Летчик погиб. В тот же день другой U-2 нарушил воздушное пространство СССР во время планового полета над Северным полюсом — как впоследствии объяснял пилот, по ошибке. «Ястребы» в Вашингтоне призывали Кеннеди к вторжению на Кубу, а Кастро убеждал Хрущева нанести по США превентивный удар. Мир оказался на пороге ядерной войны.
Но лидеры двух сверхдержав выбрали мир. В ночь с 27 на 28 октября Роберт Кеннеди встретился с советским послом Анатолием Добрыниным. Брат президента сообщил, что американское руководство готово предоставить гарантии ненападения на Кубу и снять с социалистической республики морскую блокаду. Когда советский дипломат поинтересовался судьбой американских ракет в Турции, Кеннеди заверил его, что Вашингтон готов пойти на уступки и в этом вопросе. Президент США также направил в СССР послание с деталями сделки. Советское руководство решило дать согласие: на следующий день Хрущев созвал встречу президиума ЦК КПСС и тут же надиктовал ответное послание, в котором сообщил о намерении СССР вывезти с Кубы ранее установленные ракеты. Вскоре в Гавану поступил приказ: приступить к демонтажу установок. 20 ноября Кеннеди объявил о снятии морской блокады Кубы.
Существует распространенное заблуждение, что Карибский кризис продлился всего 13 дней. Но в действительности он продолжался 59 дней, а советские тактические ядерные ракеты и бомбардировщики Ил-28 находились на Кубе до начала декабря, хотя к тому моменту США были уверены, что советских ракет на острове не осталось. Если бы в Вашингтоне узнали об обратном, то все достигнутые договоренности были бы аннулированы, а кризис разгорелся бы с новой силой — и с совершенно непредсказуемыми последствиями.
Кубинские власти были сильно оскорблены тем, что СССР провели переговоры с «империалистами из США» за их спиной. Доверие было подорвано, поэтому вывод оставшихся ракет оказался достаточно деликатным вопросом: Москва рисковала потерять важного союзника. Решить эту непростую задачу было поручено Микояну. В ноябре он отправился в Гавану и 22-го числа, после продолжительных и мучительных переговоров, все же сумел убедить кубинцев дать согласие на вывод ракет и бомбардировщиков.
Выступая на пленуме ЦК КПСС на следующий день, Хрущев преподнес достигнутые с американцами договоренности, скорее, как победу Москвы. Он признал, что СССР пошел на уступки, но счел уступки американской стороны не менее значительными. «А если бы мы не уступили, может быть, Америка больше уступила? Может быть и так. Но это могло быть похоже на детскую сказку, когда два козла встретились на перекладине перед пропастью. Они проявили козлиную мудрость, и оба упали в пропасть. Вот в чем дело», — заявил советский лидер.
Спустя 60 лет противостояние России и Соединенных Штатов, обострившееся с началом боевых действий на Украине, заставляет невольно вспомнить опыт Карибского кризиса. Недавние слова российского лидера Владимира Путина о готовности защищать территорию государства всеми доступными средствами, на Западе восприняли как угрозу применить ядерное оружие. Впервые в современной истории обсуждения подобной перспективы перестают носить сугубо теоретический характер.
Незадолго до юбилея Карибского кризиса президент США Джо Байден провел параллель между сегодняшними событиями и потрясениями прошлого: по его словам, впервые за 60 лет мир вновь оказался на грани ядерного армагеддона. В определенном смысле ситуация сейчас еще более опасна, чем в 1960-е: тогда память о том, как разрушительно атомное оружие и насколько кровопролитной бывает война на уничтожение, еще была слишком свежа. Сейчас живых свидетелей тех мрачных страниц нашей истории практически не осталось, и порог для применения насилия существенно ниже, чем 60 лет назад. Хотя из Москвы и Вашингтона подобно мантре звучат слова о том, что победителей в ядерной войне не бывает — главное, чтобы они сами в них верили.