Развод по любви. 30 лет назад с карты мира исчезла Чехословакия. Почему страна распалась вопреки воле миллионов граждан?

Ровно 30 лет назад, 25 ноября 1992 года, Федеральное собрание Чехословакии приняло закон о разделении единой страны. Государство, созданное после Первой мировой войны как единый дом для двух европейских наций, прекратило свое существование спустя несколько месяцев — 1 января 1993 года. Эта страна сумела пережить немецкую оккупацию, стать одним из ближайших союзников СССР и мирно, в отличие от других членов социалистического лагеря, закончить собственную перестройку. Оба народа, словаки и чехи, несмотря на развод, сохраняют теплые отношения, а бескровное обретение суверенитетов считают образцом урегулирования национальных противоречий. Почему на самом деле развалилась Чехословакия, кто был архитектором мирного развода и как республики научились жить без взаимных претензий — разбиралась «Лента.ру».

Славные времена

В отличие от Советского Союза или Югославии, к началу 1990-х годов в Чехословакии не было острого конфликта на национальной почве. Покончив с коммунистическим режимом в 1989 году, республика продолжала сохранять единство.

Национальный состав Австро-Венгерской империи, куда до 1918 года входили территории будущей Чехословакии, пожалуй, был наиболее пестрым среди других европейских держав. Большинство населения составляли этнические немцы, однако их доля в общей численности едва достигала 25 процентов.

Группа мужчин из Остурны, деревни в Спишском уезде, Словакия, около 1920 года

Фото: Getty Images

Сепаратистские настроения разгорелись у чехов и словаков с началом Первой мировой войны. Победа Центральных держав оставила бы славянское население бесправным, тогда как падение Габсбургов сулило этим народам желанную независимость или по крайней мере национальную автономию.

Еще не успев появиться на карте, будущая Чехословацкая республика внесла большой вклад в победу Антанты над прогерманскими силами. Призванные в имперскую армию чехи массово сдавались в плен, в первую очередь русским. Часто они же записывались добровольцами в армейские части Российской империи, Великобритании и Франции, а национальные элиты активно сотрудничали с агентурой союзников.

Однако Первая республика, как ее называют в чешской историографии, также оставалась крайне разношерстным с национальной точки зрения государством. Помимо чехов и словаков в ней проживали более трех миллионов немцев и 700 тысяч венгров.

Именно под предлогом воссоединения этих народов в 1938-1939 годах страну поделят между собой Третий рейх и Королевство Венгрия.

Государственность Чехословакии будет восстановлена только в 1945 году с приходом Красной армии. После окончания Второй мировой войны вернувшееся из эмиграции правительство навсегда закроет «немецкий вопрос» массовой депортацией немцев за пределы страны.

В 1948 году к власти в стране пришли коммунисты. Подражая устоявшимся советским практикам, коммунисты создали для словаков отдельную автономию. Хотя страна по-прежнему оставалась унитарной, прецедент был создан.

Правда, этот момент компенсировался концентрацией властных полномочий в Праге, где большинством партийных функционеров оставались чехи.

Все изменила так называемая Пражская весна 1968 года — крупнейшее в истории страны антикоммунистическое восстание. Либеральные социалисты во главе с первым секретарем ЦК и главным инициатором преобразований Александром Дубчеком, помимо прочего, начали активно обсуждать федерализацию страны по югославскому и советскому типу. По замыслу реформаторов, обновленное государство должно было стать союзом двух равноправных республик.

После советской операции «Дунай», подавившей восставших, план федерализации не был забыт и даже активно взят на вооружение новым лояльным СССР правительством. Эта идея не вызывала недовольство в Кремле и даже воспринималась как некая уступка реформаторам.

Он вступил в силу 1 января 1969 года и провозглашал страну союзом двух республик — Чешской Социалистической Республики (ЧСР) и Словацкой Социалистической Республики (ССР).

Однако до конца преодолеть последствия десятилетий централизации коммунистические лидеры Чехословакии так и не смогли. Дело в том, что экономика двух регионов развивалась крайне неравномерно. Большая часть современных промышленных предприятий, заводов ВПК и инфраструктурных узлов была сконцентрирована на севере и в центре страны, тогда как на востоке развивались преимущественно горнодобывающая отрасль и сельское хозяйство.

Словацкие земли в силу экономической специфики страны воспринимались в Праге как придаток центра. Это привело к тому, что к концу 1980-х годов разница в ВВП на душу населения между ЧСР и ССР составляла почти 20 процентов, а по численности населения — в два раза.

Толпа приветствует правительственный кортеж в Праге во время Пражской весны, 29 августа 1968 года

Фото: Reg Lancaster / Getty Images

Особенно остро эти проблемы начали проявляться к середине 1980-х на фоне общего экономического кризиса в СЭВ. Однако строгая цензура и контроль спецслужб позволяли сдерживать общественное недовольство. Тем не менее наступившая вскоре перестройка впервые заставила жителей по-настоящему задуматься о совместном будущем.

Особенности национальной орфографии

Экономический и политический кризис в Чехословакии достиг своей кульминации в 1989 году. Хронический товарный и бюджетный дефицит, который парализовал все страны Совета экономической взаимопомощи, серьезно отразился на поддержке Коммунистической партии ЧССР. Пришедшие на фоне перестройки в СССР либерализация общественной жизни, гласность и отмена цензуры только ускорили крушение социалистического режима. Да и в отличие от 1968 года, Кремль активно поддерживал политические перемены.

Непрекращающаяся волна забастовок и стихийных митингов охватила Прагу уже в январе 1989 года. Жители Братиславы не отставали. Из-за нехватки сырья и финансирования останавливались заводы, на свободу из тюрем выходили репрессированные диссиденты, требовавшие свободы слова и печати, к протестам присоединялись бывшие партийцы.

В этот день на Вацлавской площади в центре Праги собрались около 15 тысяч студентов. Митинг памяти принял антиправительственный характер, хотя и проходил в абсолютно мирном ключе. На подавление протестов городские власти бросили около двух тысяч силовиков. Они заблокировали собравшихся на одном из бульваров, после чего жестоко избили.

Это событие послужило толчком к общенациональной забастовке, которую организовал писатель-диссидент и будущий президент Чехословакии Вацлав Гавел. В конце месяца только в одной Праге на демонстрации уже собирались по 750 тысяч человек ежедневно. Не сумев найти поддержки у СССР, глава государства Густав Гусак и руководство КПЧ ушли в отставку.

Президентом страны депутаты Федерального собрания избрали уже упомянутого Вацлава Гавела, своим председателем — бывшего первого секретаря КПЧ Александра Дубчека.

Весной того же года в стране состоялись первые общенациональные выборы, где почти половину голосов получила коалиция из партий «Общественность против насилия» и «Гражданская демократическая партия» во главе с новым президентом. Правда, как это часто бывает, вскоре в правящей верхушке произошел раскол.

Дело в том, что значительную часть депутатов парламента составили как чешские, так и словацкие националисты. И хотя они были в значительной степени умереннее своих «коллег» в других социалистических странах, свою идеологическую программу обозначили предельно четко.

Словацкие парламентарии утверждали, что Братислава находится в подчиненном положении перед своим «старшим братом», а потому не может рассчитывать на разрешение экономических проблем, которые с каждым месяцем все обострялись. Их чешские оппоненты заверяли, что Словакия превратилась в «черную дыру», куда уходит значительная часть бюджета, накопленная благодаря усилиям Праги.

«Некоторые противоречия (…) в экономической сфере формировались в течение нескольких лет, а при переходе к рыночной экономике то, что было скрыто, выходит на поверхность. (…) Что же касается постепенного распада государства, то после выборов мы оказались в ситуации, когда необходимо было искать выход — или в децентрализации, или в новой централизации. Для новой централизации нет ни политической воли, ни экономических условий», — объяснял через несколько лет тогдашний премьер-министр Словакии Владимир Мечьяр.

9 марта 1990 года парламент решил, что из названия страны пропадет слово «социалистическая». С этим почти единогласно согласились все депутаты, однако дальше наступил тупик. Принципиально важным стал вопрос написания слова «Чехо-Словакия» через дефис. На этой норме настаивали словаки, но не принимали чехи, которые требовали сохранить именование «Чехословакия» как символ государственного единства.

«Вы все прекрасно знаете, что этот дефис, который всем чехам кажется смешным, излишним и некрасивым, является чем-то большим, чем просто дефис. Его изъятие является для словаков материализованным символом непризнания идентичности словацкого народа», — убеждал чешских избранников словак Гавел.

В тот день политику удалось отстоять свою точку зрения, однако новое название продержалось всего три недели. Вскоре оппонентам удалось найти компромиссный вариант — Чешская и Словацкая Федеративная республика. Правда, к этому времени национальные движения и оппозиционные политики в Чехии и Словакии успели ухватиться за другие противоречия. Например, активно занялись разработкой новой государственной символики для своих республик в отдельности.

Подали на развод

Но стремительный распад единой страны происходил не только в силу идеологических конфликтов. Сама система государственного устройства и, в частности, ее функциональные элементы были заложены социалистическим строем задолго до описываемых событий.

После бархатной революции эта ситуация сменилась на противоположную. Министры обеих частей страны принялись активно перетягивать одеяло и присваивать себе новые полномочия. Оба кабинета активно занимались шантажом федеральной власти, требуя для себя бюджетов и преференций. Например, в 1990 году Братиславой было создано отдельное Министерство иностранных дел Словацкой республики, аналогичное ведомство в другой части страны утвердили лишь полтора года спустя.

Такие же тенденции возымели силу в местных парламентах — Чешском и Словацком национальных советах. Вскоре раскол наметился и в ведущих политических силах страны. В марте 1991 года от общенародной партии «Общественность против насилия» отделилась новая группа «Движение за демократическую Словакию» Владимира Мечьяра. Через несколько недель аналогичная судьба постигла и «Гражданский форум», из которого вышла прочешская «Гражданская демократическая партия» Вацлава Клауса.

Оба этих политика находились в жесткой оппозиции к президенту Вацлаву Гавелу и придерживались принципиально разных политических программ.

На парламентских выборах 5-6 июня 1992 года их политические партии заняли большинство каждая в своем национальном совете соответственно. В федеральном парламенте большинство получила «Гражданская демократическая партия». Желая официально поставить точку в неразрешимых противоречиях и обозначить невозможность сохранить страну единой, Мечьяр и Клаус 8 июня 1992 года провели встречу в городе Брно на вилле Тугендхат. Впоследствии это событие не раз будут сравнивать с подписанием Беловежских соглашений.

Стороны в последний раз обсудили возможность сохранения общего дома для чехов и словаков. Но ни о федерации, ни даже конфедерации политикам договориться не удалось.

Примечательно, что социологические опросы, проводившиеся накануне парламентских выборов, показывали, что за сохранение единой страны выступают 63 процента словаков и 64 процента чехов. Однако элиты обеих республик были категорично настроены на развод.

Категорически против такого сценария также выступала левая оппозиция в лице социал-демократов и коммунистов. Ее лидер Ян Горак, а также президент страны Гавел выступили с инициативой о проведении референдума.

«Следует создать какое-то иное устройство, которое закрепило бы сотрудничество словаков и чехов с учетом их сотрудничества в течение последних 74 лет — исторического, политического, культурного, социального, экономического, всех успехов, которых мы добились совместно. Было бы ошибкой это игнорировать, и поэтому мы считаем, что в случае роспуска федерации должно появиться государственное образование, которое бы задокументировало это общее прошлое, — будь то название "союз", "уния" или как-то еще», — настаивал Горак.

Однако у националистов нашлись не менее крепкие аргументы — кровавые гражданские войны в Югославии и части постсоветских стран, которые были вызваны неспособностью местных политиков оформить «развод» официально.

Первыми окончательно сдали нервы у словаков. 17 июля 1992 года Словацкий национальный совет принял Декларацию о суверенитете, в которой сформулировал требование самостоятельности собственной республики. С этого момента грядущий распад окончательно принял необратимый характер.

Останемся друзьями

Но, как и в Советском Союзе, большинство граждан Чехословакии, выступавших за сохранение единой страны, не сумело создать сильного движения с авторитетными лидерами. Последний президент Вацлав Гавел к середине лета 1992 года уже не обладал ни достаточной популярностью, ни формальными полномочиями для предотвращения распада. Более того, как и в ситуации с последним лидером СССР Михаилом Горбачевым, многие рассматривали его как главного виновника происходящего.

В день провозглашения словацкой независимости глава государства в последний раз официально обратился к народу и сообщил о своей отставке. «На этот шаг я иду после того, как тщательно все взвесил и осознал, что обязательства моей присяги, которую я принес Чешской и Словацкой Федеративной Республике и ее конституции, я уже не могу исполнять в соответствии со своими убеждениями и совестью. Выполнение этих обязательств могло бы даже стать препятствием на пути тех больших перемен в нашей государственности, курс на которые наша страна взяла после последних парламентских выборов», — сообщил он.

Через трое суток, 20 июля, Гавел официально сложил полномочия.

К осени 1992 года чехословацкий парламент окончательно превратился в номинальный орган. Национальные советы двух республик провозгласили главенство собственного законодательства над федеральным. 25 ноября был принят конституционный закон о прекращении существования Чешской и Словацкой Федеративной Республики. Официальной датой «бархатного развода» назначили 1 января 1993 года.

Более того, обе независимые страны договорились, что будут считать себя правопреемницами единой Чехословакии.

Нашлось решение и для сложных языковых вопросов: чешский и словацкий языки были взаимно признаны отвечающими требованиям государственных. Фактически их, как и раньше, можно было использовать наравне.

А в новый год чехи и словаки вошли гражданами двух разных государств. В национальной историографии двух стран это событие преподносится как большое достижение, но до сих пор остается непонятым в обществе. Чувство ресентимента и ностальгии по единому дому, согласно опросам, до сих преобладает у жителей Чехии и Словакии.

***

В 2018 году институты социологии академий наук Чехии и Словакии провели исследование и выяснили, что довольны распадом страны остаются только 40 процентов граждан. Подавляющее большинство жителей уверены, что экономические и социальные противоречия можно было бы преодолеть и без бархатного развода. Или по крайней мере вынести этот вопрос на общенациональный референдум.

И несмотря ни на что, чехи и словаки, в отличие от народов в других подобных случаях, продолжают сохранять теплые отношения и после расставания. Но их обособление так или иначе будет продолжаться, и новые поколения граждан уже не будут считать себя частью одного народа. Ведь тогда, в начале 1990-х, краткосрочная политическая выгода оказалась желаннее надежд и чаяний 15-миллионного населения страны.