25 декабря 1967 года, ровно 55 лет назад, прямо у Садового кольца в Москве рухнула часть пятиэтажного дома. Взрыв огромной силы уничтожил целый подъезд, погибли 147 человек. Официальной причиной тогда назвали утечку бытового газа, хотя эксперты шептались о немецкой авиабомбе, лежавшей там с войны. Есть версия, что именно после взрыва в доме №77 на улице Осипенко в московских новостройках начали устанавливать электрические плиты вместо газовых. «Лента.ру» — об одной из самых загадочных трагедий периода развитого социализма, которую поспешили забыть.
Вечером 25 декабря 1967 года жительница второго корпуса дома №77 по улице Полины Осипенко (ныне Садовническая) в Москве смотрела телевизор. Неожиданно прогремел взрыв, ее сбросило со стула.
«Телевизор подпрыгнул, как будто его кто-то подбросил, — вспоминала она. — Доски в полу выгнулись вверх. Комод не упал, но развернулся. Надела валенки, чтобы выйти на улицу, тут еще раз тряхнуло. Некоторых жильцов отбросило очень далеко. Жутко было».
Взрыв уничтожил целый подъезд, а чудом уцелевшие люди оказались на морозе в домашней одежде. Многие из них так до конца своих дней и не поверили в официальную версию ЧП.
Генеральный план реконструкции Москвы 1935 года среди прочего предусматривал расширение магистральных улиц. Многие здания пришлось снести, но некоторые уцелели благодаря переносу вглубь кварталов — советская власть стремилась продемонстрировать, что для нее не существует ничего невозможного. Перемещением домов занимались специалисты, задействованные при строительстве метро. Во второй половине 1930-х это явление достигло таких масштабов, что поэтесса Агния Барто даже увековечила его в своем стихотворении «Дом переехал», где писала:
«Дом стоял
На этом месте!
Он пропал
С жильцами вместе!
(...)
Захотим — и в море синем,
В синем небе поплывем!
Захотим —
И дом подвинем,
Если нам мешает дом!»
Всего до Великой Отечественной войны в столице успели подвинуть 23 дома. Сразу несколько старинных зданий переместили на улице Горького (ныне Тверская), среди них и здание современной мэрии. Летом зловещего 1937-го настал черед жилого дома №77 по Садовнической улице.
Генплан включал строительство нового моста через Москву-реку (сегодня известен как Большой Краснохолмский мост), который должен был стать частью Садового кольца. Съездам с него, запланированным в проекте, и помешал дом № 77 — точнее, его часть. Сносить совсем новую, заселенную восемью годами ранее пятиэтажку не решились. И под руководством инженера Эммануила Генделя, крупнейшего специалиста по перемещению зданий, реализовали смелую затею даже без выселения людей (а в доме проживали 600 человек).
Здание в форме буквы «Г» разрезали на две части: короткую, выходившую на Садовническую улицу, оставили на месте, а вторую, длиной 88 метров, требовалось повернуть на 19 градусов, сдвинуть вглубь двора и поставить на новый фундамент. Ситуацию осложняло то, что стоял дом на заболоченном грунте острова Балчуг, который образуют Москва-река и Водоотводный канал. Кто-то из инженеров даже счел передвижение здания в таких условиях авантюрой и отказался участвовать в проекте. Победила, однако, позиция Генделя.
Как писала в июле 1937-го газета «Правда», здание поместили на рельсы и при помощи 28 электрических домкратов сдвинули с места, один край — на 53 метра, другой — на 33.
Особую гордость Генделя и его помощников вызвало то, что во время перемещения дома водопровод, канализация, газ, электричество, телефоны и радио продолжали работать в обычном режиме. После завершения операции две части дома скрепили шестиэтажной перемычкой (а Садовническую улицу в 1939 году переименовали в честь погибшей летчицы Полины Осипенко).
В таком виде дом №77 пережил налеты немецкой авиации, смерть Сталина и хрущевскую оттепель. Здесь рождались и умирали, вступали в брак и разводились, ссорились и мирились. Ровно 30 лет после переезда в доме кипела обычная советская жизнь, пока не произошло событие, о котором и сейчас ходит немало легенд.
Как отмечала психолог Светлана Пилюгина, семья которой жила в доме №77 на улице Осипенко и переехала оттуда еще до трагедии, квартиры там были многокомнатные, с небольшими кухнями, и в каждой проживало по несколько семей. На ее взгляд, эту пятиэтажку можно было назвать предвестницей будущих хрущевок, правда, высота потолков там была «не по-хрущевски щедрая».
Примерно в половине десятого вечера в той самой пристройке, сооруженной для сцепки двух частей дома, один за другим раздались два мощных взрыва. Сегодня уже сложно сказать, где именно это произошло — то ли в подвале, то ли в одной из квартир. Найти реальных очевидцев трагедии сейчас очень сложно: одна из последних свидетелей, в момент взрыва находившихся дома и своими глазами видевших, что произошло сразу после этого, умерла в прошлом году.
По словам очевидцев, линия разрыва дома прошла чуть выше первого этажа. Часть здания развалилась на куски. Погибли в основном те, кто проживал на этажах с третьего по пятый. Судачили, что кого-то выбросило взрывной волной на Большой Краснохолмский мост, и эти люди якобы выжили, не получив серьезных повреждений. Другая городская легенда гласила, что вылетевший из окна младенец зацепился за ветку дерева и долго плакал, пока не умер от переохлаждения. Впрочем, проверить подобные утверждения вряд ли возможно.
Дефицит информации о случившемся, приправленный давностью лет, породил невообразимое число слухов и домыслов. К примеру, геофизик Евгений Барковский всерьез утверждал, что в зоне катастрофы на несколько мгновений словно исчезла гравитация. По его версии, причиной трагедии послужили процессы в земных недрах, поскольку дом якобы стоял на разломе в геопатогенной зоне.
Поговаривали и о взрыве авиационной бомбы, «спавшей» под домом со времен бомбардировок люфтваффе. Если верить этой версии, озвученной историком транспорта Егоровым, проводивший в подвале осмотр сотрудник газовой службы действительно обнаружил неразорвавшуюся немецкую бомбу и позвал знакомого участкового. Тот, в прошлом сапер, предложил по-тихому извлечь из нее взрывчатку, чтобы было чем глушить рыбу.
Официальная версия, впрочем, звучала куда банальнее: утечка бытового газа из-за проседания грунта и обрыва газовой магистрали. По числу официально признанных жертв — 147 — это крупнейший взрыв бытового газа в истории СССР.
«Якобы газовщик, пришедший искать утечку, неосторожно зажег свет или спичку, — рассказала «Ленте.ру» местная жительница Ирина. — Многие рассказывали о гибели троих детей в семье дворничихи, жившей на нижнем этаже. В доме 40/42 у многих лопнули оконные стекла».
По ее словам, в «Вечерней Москве» напечатали крошечную заметку о взрыве. На месте разрушенного подъезда впоследствии посадили плодовые деревья, в 2000-е их срубили и возвели офисное здание. Москвичка убеждена, что трагедия 55-летней давности должна быть увековечена хотя бы памятной табличкой.
Официальную версию о взрыве газа критиковал многолетний директор Музея газового хозяйства Москвы Иван Букреев, в 1967 году работавший в Госгортехнадзоре РСФСР и участвовавший в расследовании причин катастрофы.
Тем не менее именно после этого ЧП был взят курс на сворачивание газификации новостроек, в Москве начали повсеместно устанавливать электрические плиты.
И все же утечка газа еще не раз становилась причиной мощных взрывов в московских жилых домах. Так, в 1982 году снесло пятиэтажку на улице маршала Бирюзова, рядом со станцией метро «Октябрьское Поле», а в 1991 году взрыв разворотил дом в Старомонетном переулке, возле средней школы.
В 1993 году улице Полины Осипенко вернули историческое название, а 13 лет спустя имя советской летчицы присвоили одному из Проектируемых проездов в Хорошевском районе. В XXI веке в одной части дома №77 находился Институт повышения квалификации государственных служащих, вторая оставалась жилой.