«Это место назвали русской Венецией» Что заставило потомков иранцев приехать на Волгу и остаться здесь навсегда?

В России очень мало шиитских мечетей. Одна из них находится в Астрахани — в ней собираются переехавшие из Азербайджана талыши, потомки иранцев, которые после распада СССР решили остаться в дельте Волги или приехали сюда позже. В стенах мечети время они проводят в молитве, а в кафе рядом с ней — в разговорах о предках и родине, о политике и жизни, о войнах и мире. Фоторедактор «Ленты.ру» Дмитрий Ермаков побывал в необычной мечети и выслушал ее прихожан.

Чай после намаза

Тротуар местами ремонтируется, местами отсутствует. За парадными фасадами десятка новостроек и отреставрированным корпусом медуниверситета начинается типичная Астрахань, порой напоминающая трущобы из романов Орхана Памука. Мимо проходят африканские и пакистанские студенты-медики — здесь самая интернациональная улица города, Бакинская. Посреди дворов с некогда красивыми, но полуразбитыми домами стоит мечеть — она называется тоже Бакы (Баку). Как утверждают некоторые источники в интернете, это единственный шиитский храм на территории России. Не совсем так: еще несколько есть в Дербенте, который когда-то был территорией Персии с ее преимущественно шиитским населением.

Астрахань под персидской властью никогда не была. Однако парадокс: большинство собравшихся — потомки жителей Персидского шахства. Живут они здесь, правда, из-за перипетий уже другой истории — советской. Постоянные прихожане мечети — талыши — родом из азербайджанской Ленкорани, этнические иранцы. Впрочем, и другие переселенцы из Азербайджана тоже сюда ходят.

Акустика идеальна, ведь мечеть строилась в начале прошлого века: слышен каждый скрип половицы под ковром и шепот прихожан. Голос муллы Самира взмывает под купол мечети, все замолкают и опускаются на колени.

Самир — человек скромный. Хотя и выигрывал в Баку конкурс лучших чтецов (то есть по сути певцов) Корана. Закончив молитву, он как всегда улыбается. «В Ленкорани сейчас еще лето», — говорит он. На вопросы о родине отвечает коротко, но с теплом.

Мужчины встают с колен, убирают в карманы мобильные телефоны, складывают на специальные полки турбат — твердокаменные пластинки прессованной глины с места гибели имама Хусейна, внука Пророка. Хусейн — одна из ключевых фигур для шиитов.

Прежний шиитский храм в Астрахани, построенный когда-то персами, сейчас в руинах. Персидскую мечеть шиитской общине тогда отдать не смогли, потому что на нее якобы претендовал Иран. Поэтому верующим пришлось искать другие варианты. В начале нулевых община добилась, чтобы администрация города выделила ей здание. Передали полуразрушенную татарскую мечеть, которую после восстановления и переименовали в Бакы.

Сейчас граждан Ирана в городе мало, но есть много азербайджанцев-шиитов. Старшие попали сюда при СССР, а после его распада решили остаться — заработки были выше, чем на родине.

Вечерний намаз во время священного месяца Мухаррам

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»

«В советские времена здесь находилась специальная комендатура. Для поселенцев, осужденных, да, но за мелкие преступления. Дорожные аварии, торговые сделки. Это одна категория азербайджанцев, которые сюда переехали, — рассказывает Тимур, один из старших прихожан. — Другие — по линии морской промышленности. В общем, или море, или тюрьма».

В обычный день в Бакы приходят 10-15 человек, чаще всего только мужчины. На пятничный намаз — в два раза больше, и тоже мужчины. На праздники — несколько десятков, много женщин и детей.

Этот четверг — обычный. Впрочем, «свои» часто остаются и после вечерней молитвы. Это не только служители, но и помогающие храму верующие, их друзья, родственники. Для них Бакы — не только святое место, но и некий клуб джентльменов, площадка для общения и решения рабочих вопросов. В принципе, прийти может любой, независимо от национальности и вероисповедания.

Заброшенная персидская мечеть

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»

«Не надо путать религию с политикой»

Летом посиделки «за жизнь» проходят прямо во дворе. Осенью — в самой мечети или в соседнем доме. Чайник уже кипит, мужчины раскладывают по тарелкам талышские блюда: курицу с мангала, соусы и закуски из грецкого ореха, рис с непременным шафраном, свежие и маринованные овощи, хлеб из тандыра — магазинный здесь не признается. И, конечно, чай — с пахлавой, домашним талышским печеньем или просто астраханскими конфетами из «Пятерочки».

«Почему так много азербайджанцев в городе? В 90-х годах, сам знаешь, война [в Карабахе] началась, а СССР развалился, все инфраструктуры были травмированы, — поясняет один из местных. — Во времена Ленина так задумали, что ни одна республика не могла без другой жить. Одни запчасти, скажем, делали в Грузии, другие — в Ташкенте, третьи — в Баку. Ты представляешь, сколько фабрик закрылось с распадом? Сначала мы убежали за границу, за заморскими красивыми вещами. Но в итоге поехали в Россию».

«Я знаю, почему это место назвали русской Венецией! — добавляет Тимур. — Якобы когда Хрущев приезжал сюда, бабка к нему подошла, а он: "Ты астраханка?" — "Да". — "Тогда с тобой ничего не случится, на удочке проживешь". Так и есть, люди так и выживали. Идешь на 17-ю пристань — рыбы и на котел возьмешь, и на сигареты и хлеб хватит. А сейчас сюда москвичи богатые приезжают. Александр Абдулов когда-то был, да вроде и Пугачева — в сторону Мултана роскошные яхты стоят, хоть и небольшие. Ну ты карту посмотри, сколько здесь всего в дельте. Лучше места нету!»

Брат Тимура, когда-то приехавший сюда работать на каспийском флоте, был одним из инициаторов восстановления мечети Бакы.

«Мы на тот момент уже десять лет в России жили. Заезжают друзья, смотрят, как дагестанцы отстраивают мечеть свою. Брат и говорит: нам ведь тоже нужно. И договорились. Там какой-то склад был. Крыши не было, заново делали. Подтянулись все наши, я сам своими руками участвовал в стройке. Кто-то пожертвования приносил. Очень дорого было, но бизнесмены помогли», — рассказывает Тимур.

Имам Бакы Фараим уверен, что восстановление мечети и территории — не просто для красоты и даже не ради причастия к традиции. Храм в его представлении — нечто большее.

«Не надо путать религию с политикой, они должны быть разделены. И с догмой тоже не надо путать веру, — говорит имам. — Красные линии, что в политике, что в быту, должны исходить только из здравого смысла. Иначе человек — как ребенок, сунет руку в огонь и обожжется. Но кто-то должен ему начертить красную линию, чтобы защитить. И те, кто постарше, помудрее, кто верит в Аллаха, — защищают своих».

Фараим рассказывает, как в свое время европейцы отделили религиозное от мирского — и считает это правильным. Он рассуждает, что в Коране первая сура гласит «читай». Имам думает, что Всевышний этим намекал: отныне заканчивается цикл посланий пророков, начинается эпоха научности.

«Если вы пойдете за знаниями, наука покажет вам чудо и еще сильнее укрепит вашу веру, — рассуждает он. — К сожалению, по определенным историческим причинам сейчас мусульманские народы отстали от прогресса, но с точки зрения идеологии в Коране есть прямое указание, что людям нужно идти к научности. Образованный человек, даже если он неверующий, несет пользу для человечества».

Остальные прихожане рассказывают больше про семьи и быт. Кто-то считает, что о Боге рассуждать вслух лучше имаму. Другие не очень хорошо владеют русским. Впрочем, многие уже укоренились здесь: у одного из мужчин сын недавно пошел в российскую армию.

А кто-то из общины отправился воевать в зону спецоперации. В основном — люди с боевым опытом. Говорят, что это началось еще до частичной мобилизации.

Многие ругают Запад и особенно Израиль, с которым у Ирана давно враждебные отношения. Создается впечатление, что у собравшихся скорее проиранские, а не проазербайджанские политические взгляды.

«Богатый человек всегда думает, что раз у него нет нужды, то изменения миру не нужны. Ведь быть сильным — значит, быть богатым. А если ты материально не обеспечен, в обществе твои слова не имеют никакого значения. Но такое общество имеет духовно поверхностный взгляд. — Фараим произносит почти марксистские тезисы, — С этой точки зрения я понимаю, почему западный мир так настроен по отношению к другим народам. На Западе увидели свою удачу, получили технологии и поэтому искренне считают, что непорочны во всем остальном. Остальные люди интересуют их как потенциальные покупатели».

В политическом смысле астраханские талыши предоставлены самим себе: власти Азербайджана и Ирана не оказывают им особенной поддержки. Если и существует помощь от иранских духовных властей, она не афишируется.

И все же от прихожан звучит много критики в адрес сотрясающих Иран протестов, за которыми якобы стоят саудиты, а за ними — США. Неудивительно: осуждать аятоллу, которого шииты признают духовным лидером, в мечети нельзя. Что до Азербайджана, то, по мнению прихожан, суннитов там становится все больше, хотя страна традиционно шиитская. Растет влияние Турции и Израиля, а результат — ослабление связей с Ираном.

Противостояние с суннитами идет еще со времени смерти Мухаммеда. Шииты считают себя гонимыми, поскольку гонимы были потомки Пророка, а только человек из их числа может стать шиитским имамом. «Суннизм — религия власти, а мы в андеграунде», — шутит кто-то из прихожан.

Ночное чаепитие во время священного месяца Мухаррам

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»

Впрочем, при более доверительном разговоре талыши признают, что в Турции демократии все-таки больше, чем в Иране, а политика Израиля, выходит, продумана и даже мудра. «Ну а что делать, если им приходится выживать в пустыне? В каком-то смысле Израиль тоже в кольце врагов, как и Иран», — говорят они.

Фараим ставит точку в этих разговорах — как человек, выступающий с позиции шиитской клерикальной сферы, он осуждает любые силовые конфликты.

«Понятия "мой" и "чужой" означают, что существуют некие границы, — говорит он. — Но те же карабахские события показывают: не отстали ли мы? Возможно ли, чтобы народы мира жили, не имея границ? Первобытный человек начертал их, как метки, а развитое человечество призывает к иному. Например, ЕС с Шенгенской зоной. А вот США, к сожалению, эти границы строит. Но в шиитской идеологии есть спаситель, Магди: когда он придет, границы уберутся и никому не интересно будет воевать. Сколько ежегодно в мире тратится на содержание армий? Триллионы».

Прихожанин мечети

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»

«Прямо над головой пролетали снаряды»

Многие прихожане и гости мечети лично прошли через карабахскую войну, хотя не все хотят об этом говорить. Рамин — не частый посетитель мечети, он много работает. «Впрочем, конечно, нет оправданий тому, кто ходит в мечеть и не читает намаз», — корит себя владелец кафе.

В его заведении часто готовят для праздников, которые проходят в мечети Бакы. Хотя кафе весьма скромное, еда там вкусная. За чашкой чая Рамин вспоминает непростое детство. Родился в азербайджанском Сумгаите, потом c шести до 14 лет жил у бабушки в Физули — в Карабахе.

«В Астрахани переселенцев с Карабаха полно. Ну да, прошло 30 лет, но многие родились там и помнят все это, — рассказывает он. — А в 80-е с армянами мы жили всегда очень дружно. Вообще никаких терок не было! Про турецко-армянский конфликт, геноцид и вражду нам в школе ничего не говорили. Многие преподаватели, первая моя учительница — армяне. Даже крестными (кирве) на обрезание выбирали армян».

Рамин был очень молодым, но понял, что что-то начинается. Чья в этом была вина была — он не знает и судить никого не хочет.

«Армяне начали потихоньку уезжать, а потом вернулись с оружием. Я работал во дворе и постоянно слышал стрельбу в горах, видел дым. Прямо над головой пролетали снаряды, — вспоминает он. — И наш народ тоже побежал. Но, пока мою улицу не разбомбили, я был там. Некоторые старики остались — их скорее всего убили, потому что в те годы я не припомню случаев, когда менялись пленными».

Он вернулся в Сумгаит. А после школы пришлось ехать на заработки в Россию — тяга к этой стране у него была с детства. В советское время из-за закрытых границ люди не могли ездить в Иран или Турцию, хоть дедушка матери Рамина был персом. Бабушка его была зажиточной, поэтому в 80-е годы они часто ездили в Ялту, в Москву и Ленинград.

Подъезд в старом астраханском доме XIX века

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»

Рамин приехал в Астрахань в 1996 году. Сначала работал на знаменитом рынке Большие Исады, потом открыл кафе.

«Астрахань стала для меня родным городом, и недалеко до Баку. Еще здесь нет межэтнических конфликтов, — говорит он. — И, кстати, у меня никогда ни с одним армянином их не было. Мой арендатор — армянин. Я ему — Рамин-джан, он мне — Рубик-джан. Нет плохих наций, я не люблю конфликты, я люблю дружить».

У азербайджанской молодежи на его родине — тяга к Западу и Турции, считает Рамин. Но его 17-летняя дочка хочет учиться именно в России.

Будущее прошлое

Посетители мечети — в основном люди такого же простого склада, что и Рамин. Работники и владельцы небольших кафе, строители, водители, рыночные торговцы. Многие — небогатые, неброско одетые, кто-то ездит на старых «Жигулях». Но есть и представители бизнеса, и влиятельные люди. Один из них — директор Азербайджанского делового центра, сопредседатель ряда общественных организаций Вугар Акперов.

«Человек не обязан принимать ислам или шиизм по стране рождения. Он должен выбрать лучшее для себя. Считаю, что шиизм — лучшая религия, я шел к нему 12 лет», — говорит он. До этого Вугар долго изучал и христианство, и иудаизм, и книги суннитов.

Фараим и Самир тоже не замыкаются на догмах. Даже ходят в Успенский собор Астраханского кремля на большие праздники. Фараим считает, что православные и шииты очень близки друг другу по ментальности.

«Я радуюсь, когда вижу человеческое понимание Бога. Русскому человеку так надо, он так считает правильным, — рассуждает он. — Если человек верит в Бога, он милосердный и сопереживающий. А если у человека есть ненависть, значит он неверующий».

Фараим читает намаз

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»

«Все пути открыты. Хочешь принять ислам? Это легко. Давай я сейчас скажу Фараиму. Но нужно ли это тебе? — рассуждает Тимур. — Общечеловеческие ценности, любовь — вот что важно. Будущее, а не прошлое. И, главное, чтобы ислам тоже не стоял на месте. Все должно раствориться в человеческом понимании мира».

Впрочем, Тимур улыбается и поясняет: его позиция — слегка чудаческая и неканоническая. На экранах телефонов, которые лежат на скатерти, то и дело мелькают лица аятоллы Хаменеи и президента Ирана Раиси. А также кадры с боевыми действиями — непонятно, с Украины, из Сирии или Карабаха. Внутри тепло и гостеприимно, но в глазах талышей много грусти и усталости. Хотя, возможно, причиной тому хмурая осень и долгий рабочий день.

Мечеть Бакы

Фото: Дмитрий Ермаков / «Лента.ру»