Опавшие розы. В 2003 году оппозиция захватила власть в Грузии. Почему цветная революция не принесла стране счастья?

Грузинская «революция роз» в ноябре 2003 года стала первой цветной революцией на постсоветском пространстве. Власть в стране сменилась неожиданно и стремительно: накануне парламентских выборов положение тогдашнего президента Эдуарда Шеварднадзе и его партии казалось вполне устойчивым, а уже через две недели после голосования главе государства пришлось покинуть пост из-за массовых протестов. Не последнюю роль в этих событиях сыграли западные НКО, пришедшие в Грузию в начале 1990-х вместе с многомиллионными кредитами, спасшими страну от гуманитарной катастрофы. Иностранные фонды внимательно следили за тем, как грузинские власти соблюдают свои политические обязательства перед кредиторами, и стоило Шеварднадзе взять курс на укрепление отношений с Россией, как в стране вспыхнула революция. «Лента.ру» в рамках проекта «Анатомия цветных революций» разбиралась, кто и как помогал грузинской оппозиции свергнуть власть и во что обошлась стране «революция роз».

Утром 23 ноября 2003 года на улицах Тбилиси было неспокойно. Многотысячная толпа сторонников оппозиции окружила здание парламента Грузии, угрожая начать штурм, если президент Эдуард Шеварднадзе добровольно не уйдет в отставку. Глава государства был готов к компромиссам. На парламентских выборах, которые состоялись всего две недели назад, оппозиция получила широкую поддержку избирателей, и политические сторонники Шеварднадзе потеряли абсолютное большинство в парламенте. Он заверил, что готов обсуждать вопрос досрочных президентских выборов, если толпа протестующих разойдется.

Но на улицах все громче звучали призывы к решительным действиям: демонстранты намеревались захватить телецентр и здание МВД. Одно за другим на сторону протестующих переходили полицейские подразделения и воинские части.

Лидер оппозиционных сил, молодой юрист Михаил Саакашвили призвал собравшихся не поддаваться на уговоры и «довести вопрос об отставке Шеварднадзе до конца». Это произошло вечером того же дня при посредничестве министра иностранных дел России. Тогда это казалось наилучшим выходом из ситуации.

От переворота к революции

«Революция роз» 2003 года стала не первой успешной попыткой свержения законно избранной власти в республике. Второй президент Грузии, бывший министр иностранных дел СССР и идеолог перестройки Эдуард Шеварднадзе пришел к власти в 1992 году в результате военного переворота. Его сторонники свергли радикального националиста Звиада Гамсахурдиа, который, получив президентский пост годом ранее, наделил себя самыми широкими полномочиями и начал репрессии в отношении политических оппонентов.

Острое политическое противостояние очень быстро переросло в кровопролитную гражданскую войну в Абхазии и Южной Осетии, а в самой Грузии еще несколько лет продолжались вооруженные столкновения между «звиадистами» и их «умеренными» противниками.

После завершения вооруженных конфликтов страна, пребывавшая в глубоком экономическом кризисе, оказалась на грани гуманитарной катастрофы. Желая спасти Грузию от голода и анархии, Шеварднадзе, пользовавшийся большим авторитетом на Западе благодаря своему дипломатическому опыту, напрямую обратился за помощью к Соединенным Штатам.

И его просьбы были услышаны. В 1992-2001 годах США предоставили Грузии свыше 1,1 миллиарда долларов в качестве экономической помощи, помощь периодически поступала также из ЕС и Международного валютного фонда. Это позволило республике удержаться от дефолта, а президенту — добиться относительной стабильности власти.

Параллельно с этим развивалось военное сотрудничество с новыми союзниками. Грузия присоединилась к программе НАТО «Партнерство ради мира», а вскоре предоставила свою территорию для учений иностранных войск. Под контролем западных специалистов началась военная реформа, вылившаяся в масштабную чистку в спецслужбах и армии. Так, например, на пост главы Совета безопасности был назначен Тедо Джапаридзе, бывший посол Грузии в Вашингтоне.

На фоне укрепления партнерства с США отношения Грузии с другим стратегическим партнером — Россией — ожидаемо стали деградировать. Власти республики отказали Борису Ельцину в использовании своей территории для нанесения ударов по незаконным вооруженным формированиям в Чечне.

В этот же период в Грузию потянулись иностранные некоммерческие организации.
К началу 2000-х годов их число достигло четырех тысяч, значительную часть составляли формально неполитические (образовательные и правозащитные) фонды и движения.

Среди них была и организация «Кмара» (груз. «Хватит!»), созданная при поддержке американского финансиста Джорджа Сороса. По своей сути и структуре она была очень похожа на сербское объединение «Отпор!», ставшее движущей силой «бульдозерной революции» в Югославии и свержения Слободана Милошевича. Также в Грузии появились «Институт Свободы» и «Институт открытого общества». А еще возникли десятки НКО, занимающихся наблюдением за выборами. Именно они в будущем сыграют ключевую роль в падении режима Шеварднадзе.

И «Кмара», и другие некоммерческие организации, появившиеся в Грузии, активно заимствовали опыт борьбы с властью у коллег и кураторов из западных стран. Свою деятельность они выстраивали, опираясь на хорошо зарекомендовавшие себя в Югославии практики, описанные идеологом цветных революций Джином Шарпом.

Профессор Гарварда, социолог Джин Шарп еще в 1970-е внимательно изучил, систематизировал и доступно описал все существующие в мире ненасильственные практики протестной деятельности. Массовые демонстрации и митинги, бойкоты и забастовки, высмеивание представителей власти и их политики — эти и многие другие формы протеста он подробно описал в своей знаменитой работе «От диктатуры к демократии», переведенной на десятки языков и названной впоследствии «библией цветных революций».

К началу 2000-х многим казалось, что страна сумела оправиться от потрясений 1990-х и уверенно выйти на западный трек развития. Однако ни американская финансовая помощь, ни консультации западных советников так и не помогли решить структурные проблемы в экономике Грузии. Финансовые вливания латали дыры в бюджете, закрывая основные статьи социальных расходов, но грузинская экономика по-прежнему сильно зависела от России, которая в то время сама переживала период восстановления после дефолта 1998 года. Изношенность советской инфраструктуры стала причиной перебоев в работе предприятий, а коммунальная сфера и вовсе превратилась во всепоглощающую черную дыру.

Иными словами, замороженные до поры до времени экономические проблемы к 2003 году вновь напомнили о себе. Именно они в свое время способствовали падению власти Гамсахурдиа. Они же стали главным козырем оппозиции в борьбе с Шеварднадзе.

Крутое пике

После 2002 года зарубежная кредитная помощь Грузии сократилась до минимума. На Западе это объясняли низкими темпами возврата кредитов, а также отсутствием видимых результатов экономических реформ и борьбы с коррупцией.

Международный валютный фонд (МВФ) заморозил финансирование государственной программы преодоления бедности на 30 миллионов долларов. Евросоюз отказался спонсировать продовольственную программу страны на 24 миллиона евро, а Европейский банк реконструкции и развития приостановил выделение 40 миллионов евро на реконструкцию Ингурской ГЭС.

Долги государства по зарплатам и пенсиям стремительно увеличивались, что не лучшим образом отражалось на рейтингах Шеварднадзе и его партии.

И президент нашел довольно очевидный выход из положения. Было принято решение расширить сотрудничество с Россией и в первую очередь оживить экономику за счет дешевого российского газа. А заодно с помощью российских компаний восстановить изрядно обветшавшие и частично разрушенные энергосети.

В мае 2003 года грузинский лидер встретился с председателем правления «Газпрома» Алексеем Миллером, и вскоре Тбилиси объявил о подготовке долгосрочного соглашения о поставках энергоносителей. Но в дело моментально вмешались США.

Дело в том, что такая сделка фактически означала разорение американской AES Corporation, которая к тому времени претендовала на роль энергетического монополиста в стране. Корпорация занималась генерацией энергии, используя иные виды топлива, и не смогла бы успешно конкурировать с другими генерирующими компаниями, ориентированными на дешевый российский газ.

Шеварднадзе тогда не дал союзнику внятного ответа и продолжил переговоры с «Газпромом». Вскоре активы AES Corporation были проданы российской компании «Интер РАО», а правительство начало подготовку к масштабным закупкам газа из РФ. Такое решение буквально ошарашило Соединенные Штаты. Вероятно, именно в этот момент Белый дом принял решение сменить неудобного президента.

До голосования, которое было назначено на 2 ноября 2003 года, оставалось всего два месяца. За это время против правящей партии «За новую Грузию» сформировалась мощная коалиция из оппозиционных «Единого национального движения» Михаила Саакашвили и «Демократов Бурджанадзе», которую возглавляли бывшие спикеры парламента Нино Бурджанадзе и Зураб Жвания.

Оппозиционные движения стремительно набирали популярность, причем не только на фоне экономического кризиса, но и из-за нежелания Шеварднадзе силовыми методами решать вопрос с Абхазией и Южной Осетией. Оппозиция активно играла на реваншистских настроениях, которые все еще были сильны в грузинском обществе. Саакашвили и его соратники пытались убедить граждан, что сепаратизм Цхинвала и Сухума — не результат националистической политики режима Гамсахурдиа, а следствие политической слабости правительства Шеварднадзе.

К слову, уже упомянутый Джин Шарп, работами которого вдохновлялись противники Шеварднадзе, придавал огромное значение так называемым ограниченным кампаниям, призванным обозначить обществу какую-то конкретную, быть может, и не самую важную проблему. Неспособность грузинского правительства решить вопрос с непризнанными республиками как раз была одной из таких проблем.

Вместе с тем американский профессор рекомендовал не возлагать слишком больших надежд на переговоры с властью, а полагаться на поддержку союзников извне, заинтересованных в смене правящего режима. Вот и в случае с Грузией самыми активными спонсорами оппозиционных движений стали фонды Сороса, который не скрывал многомиллионных вливаний в их предвыборную кампанию.

Значительные средства от иностранных НКО тратились и на поддержку оппозиционных СМИ. Главным рупором триумвирата Саакашвили — Бурджанадзе — Жвания стал телеканал «Рустави 2», редакция которого после запрета на вещание была вынуждена работать из-за рубежа. В ноябре 2003 года ЦИК Грузии аннулировал аккредитацию канала, объяснив это беспрецедентным давлением на членов избирательной комиссии в период выборов.

Параллельно в страну начали съезжаться международные наблюдатели, в том числе от западных НКО — например, от связанной с Демократической партией США Global Strategy, специализирующейся на проведении экзитполов по всему миру.

Голосование 2 ноября прошло относительно спокойно. Тогдашний руководитель объединенной группы наблюдателей Межпарламентской ассамблеи СНГ и Совета Федерации РФ Константин Маркелов сообщал, что ЦИК Грузии работал «более или менее нормально».

Однако уже первые результаты с избирательных участков вызвали бурный протест оппозиции. После подсчета 50 процентов голосов ЦИК сообщил, что победу одерживает партия Шеварднадзе «За новую Грузию» — 21,3 процента голосов. Второе место занял провластный «Союз демократического возрождения» — 18,8 процента.

На следующий день, 3 ноября, «Рустави 2» опубликовал собственные подсчеты, которые показывали однозначную победу «Единого национального движения» Саакашвили — 20 процентов. Партия Шеварднадзе, по данным канала, набрала лишь 14 процентов голосов.

Вслед за этим одно за другим последовали заявления иностранных НКО о нарушениях в ходе голосования и подсчета голосов. Десятки общественных движений, среди которых особой активностью выделялась «Кмара», призвали граждан выйти на улицы и добиваться отставки Шеварднадзе, не дожидаясь публикации итоговых протоколов. Мобилизовать избирателей, в частности, удалось благодаря дорогостоящим рекламным роликам, выходившим на грузинском телевидении в прайм-тайм.

«Все переговоры определяются тем, какого размера дубина припрятана у каждой из сторон под столом», — описывал Джин Шарп предреволюционные ситуации наподобие той, что сложилась в Грузии после выборов. Главной «дубиной» Саакашвили оказались оппозиционные медиа, контроль над которыми и позволил протестующим перейти от слов к действиям.

Требования оппозиции поддержали представители ПАСЕ, Европарламента и Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ, призывая грузинские власти провести повторное голосование.

Шеварднадзе попытался лично обсудить создавшуюся ситуацию со своими оппонентами, чтобы снизить градус недовольства. 8 ноября он пригласил лидеров оппозиции к себе на встречу, но те лишь подтвердили выдвинутый ранее ультиматум. Протесты к этому времени шли беспрерывно уже неделю.

Джин Шарп в своих работах критически относился к идее переговоров как методу борьбы. Он считал, что переговоры не могут быть приемлемым способом решения конфликта, когда речь идет о будущем «диктатуры». И его последователи в лице Саакашвили, Жвании и Бурджанадзе твердо придерживались этого правила.

Под давлением общественности ЦИК затягивал публикацию протоколов, многократно пересчитывая бюллетени. Окончательные итоги были обнародованы лишь 20 ноября. Правящая партия «За новую Грузию» получила 21,3 процента, «Союз демократического возрождения», который намеревался войти в коалицию с партией Шеварднадзе, — 18,8 процента, оппозиционная Лейбористская партия — 12 процентов. Главные противники правительства — «Единое национальное движение» и «Демократы Бурджанадзе» — получили 18,1 и 8,8 процента соответственно. Оставшиеся голоса ушли представителям более мелких партий.

Обстановка в стране буквально искрилась. По оппозиционным телеканалам почти ежедневно крутили обращения «лидеров революционной молодежи» и прозападных активистов. А между тем старые друзья Шеварднадзе уже не горели желанием спасать его. Если во времена СССР на посту главы МИД он пользовался большой популярностью на Западе, то теперь европейские лидеры и пресса обрушились на него с резкой критикой.

Ведь международное давление, как не раз отмечал Джин Шарп, остается одним из самых действенных инструментов борьбы с неугодными режимами.

Эдуард Шеварднадзе как бывший министр иностранных дел СССР прекрасно понимал, что без признания извне ни одно правительство не может править долго. Но, вероятно, полагаясь на старую дружбу с Белым домом, он до последнего верил, что в критический момент Вашингтон встанет на его сторону. И критический момент наступил.

Розы

Протестные акции ширились с каждым днем, но применять национальную гвардию против демонстрантов президент Грузии по-прежнему не решался. Увидев эту нерешительность, лидеры оппозиции начали действовать на опережение.

Ключевое событие революции произошло всего через два дня после подведения итогов голосования — 22 ноября. В этот день президент открывал очередную сессию парламента, сформированного на основе официальных результатов выборов.

К этому времени напротив здания, где заседали депутаты, собралась многотысячная толпа сторонников Саакашвили — самая большая по численности с начала протестов. Демонстрантов на площади активно «подогревали» эмиссары западных НКО — главным образом члены движения «Кмара».

В самый разгар заседания протестующие сумели прорвать редкое оцепление силовиков. Параллельно соседние с парламентом улицы перекрыли грузовики с протестующими, которые опасались силового разгона демонстрации.

Как считал Джин Шарп, немалую роль в активной фазе противостояния играют цвета и символы, способные ассоциироваться с протестом. Они воздействуют на психику людей, позволяют им почувствовать себя частью чего-то большого и сильного и никогда не бывают случайными. В 2003 году в Тбилиси символом, который был призван консолидировать оппозицию вокруг конкретного события, стали красные розы. Почему именно розы — до сих пор четко ответить не может никто.

Ворвавшись в здание парламента, мятежники пытались криками заглушить выступление президента. Они заявили, что готовы силой вышвырнуть депутатов из зала. Просьбы Шеварднадзе к протестующим успокоиться и не прибегать к насилию были проигнорированы. В стихийных потасовках пострадали несколько человек. Личная охрана президента поспешила вывести его из здания.

Осознав всю сложность положения, грузинский лидер решился на отчаянный шаг в попытке стабилизировать ситуацию в стране. Через несколько часов он обратился к гражданам напрямую и объявил о введении военного положения.

Президент назвал случившееся в парламенте попыткой государственного переворота и приказал всем силовым структурам, включая армию, разогнать оппозицию и восстановить порядок. «У меня нет иного пути», — пояснил Шеварднадзе.

Именно в этот момент Соединенные Штаты дали ясно понять грузинскому правительству, на чьей стороне в действительности они выступают. Президенту позвонил госсекретарь США Колин Пауэлл и потребовал «проявить сдержанность и найти мирное решение конфликта». Он также сообщил, что не считает прошедшие выборы справедливыми и честными, предложил Шеварднадзе организовать новое голосование и заверил, что Вашингтон будет «пристально следить» за соблюдением прав протестующих.

Иными словами, американские власти в критический для Шеварднадзе момент умыли руки. Президенту стало ясно, что бывшие друзья сделали ставку на другие силы. И главная тому причина — его неуступчивость в реализации американских проектов.

Шеварднадзе действительно не осталось ровным счетом ничего, кроме как обратиться за помощью к России. В ночь на 23 ноября в Грузию с экстренным визитом по просьбе властей прибыл министр иностранных дел России Игорь Иванов.

По замыслу руководства республики, глава МИД РФ должен был стать медиатором в переговорах с оппозицией и помочь Шеварднадзе удержать власть. Однако эти надежды не оправдались.

Москва хорошо помнила старые обиды, в том числе нежелание Тбилиси содействовать в борьбе с чеченскими боевиками, которые обосновались на территории Грузии в 2002 году.

Российское правительство фактически дистанцировалось от событий в Грузии, рассчитывая, что новые власти будут более конструктивны и последовательны в отношениях с Москвой. Скоро выяснится, что это было заблуждением.

Дело в том, что ни до, ни во время революции оппозиция не высказывала претензий к Москве, ограничившись внутренней социально-экономической повесткой. Не было даже заявления о намерениях в перспективе силой решать вопрос с Абхазией и Южной Осетией. США и Евросоюз также предпочли игнорировать эту повестку.

Как поясняет руководитель Центра изучения проблем мягкой силы и цветных революций при факультете госуправления МГУ Александр Наумов, в 2003 году российское руководство все еще доверяло Вашингтону и рассчитывало выстроить с ним конструктивные отношения, в том числе на постсоветском пространстве. Идея, что у власти в соседней республике может находиться проамериканский политик, не слишком смущала Кремль, отмечает эксперт.

Едва прибыв в Тбилиси, Иванов первым делом направился на переговоры с лидерами грузинской оппозиции и даже посетил митинг в центре столицы. Он подтвердил Саакашвили и Бурджанадзе, что российские войска, расположенные на базах в Абхазии и Осетии, не будут вмешиваться во внутриполитическое противостояние. Лидерам протеста этого оказалось более чем достаточно.

Уже через несколько часов российский министр и Михаил Саакашвили отправились к Шеварднадзе в резиденцию «Крцаниси». Переговоры продлились недолго. Вечером того же дня президент Грузии публично объявил о своей отставке.

«Я ушел», — сказал Шеварднадзе, обращаясь к многочисленным журналистам возле своей теперь уже бывшей резиденции. На вопрос, куда он направляется, Шеварднадзе ответил коротко: «Домой». Кульминация самых массовых в истории страны протестов состоялась.

Через несколько месяцев, 4 января 2004 года, в Грузии пройдут досрочные президентские выборы, на которых ожидаемо победит Михаил Саакашвили, получив рекордные 96,2 процента голосов.

Однако последствия этой победы грузинским гражданам еще только предстояло ощутить.

Шипы

24 ноября 2003 года Верховный суд отменил официальные результаты парламентских выборов. Временно исполняющей обязанности президента стала спикер парламента Нино Бурджанадзе. С этого момента риторика новых властей приняла резко антироссийский характер.

Получив отказ из-за неготовности Москвы позволить Тбилиси решить вопрос территориальной целостности силовым путем, Бурджанадзе прямо обвинила Россию в неготовности строить новые отношения с Грузией и подрыве ее суверенитета.

Интеграция с НАТО с этого момента заметно ускорилась. В Грузию зачастили иностранные военные советники и инструкторы, а с 2005 года грузинские военные регулярно направлялись на операции в Ирак наряду с американскими. А в апреле 2008 года на саммите в Бухаресте страна получила официальную поддержку членов альянса на пути к вступлению в НАТО.

Окрыленный такими успехами, в августе 2008 года Саакашвили попытался вернуть самопровозглашенные республики силой и начал военную операцию в Южной Осетии. Последствия грузинской агрессии хорошо известны: Россия провела операцию по принуждению к миру, закончившуюся позорным поражением грузинской армии, и признала независимость Абхазии и Южной Осетии.

По итогам революции ее активные участники Нино Бурджанадзе и Зураб Жвания получили посты председателя парламента и премьер-министра соответственно. Директор местного отделения соросовского фонда «Открытое общество» Александр Ломая стал секретарем Совета безопасности Грузии, а исполнительный директор того же фонда Давид Дарчиашвили занял место председателя Совета по евроинтеграции в парламенте Грузии.

В страну вновь потекла финансовая помощь с Запада, однако более демократичной и единой с приходом новой власти Грузия не стала. Во внутренней политике Саакашвили стремился подражать авторитарному стилю правления первого президента Звиада Гамсахурдиа. Политик даже торжественно перезахоронил останки своего опального предшественника.

Уже через два года после инаугурации, в феврале 2005 года, в лагере победителей начался конфликт. Поводом стала смерть Жвании, ближайшего соратника Саакашвили по «революции роз». По официальной версии, премьер-министр погиб из-за утечки газа, однако в эту версию мало кто верил.

В партии президента произошел раскол. Часть бывших сторонников обвинила грузинского лидера в убийстве Жвании, который нередко критиковал Саакашвили и мог претендовать на его пост на ближайших выборах.

Поводом стали обвинения в смерти Жвании и недавнее решение правительства закрыть несколько оппозиционных телеканалов.

Саакашвили, в отличие от Шеварднадзе, подавил протесты жестко и без церемоний. Недовольных разгоняли армейский спецназ и национальная гвардия. За несколько дней от действий силовиков пострадали более 600 человек — это только те, кто обратился за помощью в медучреждения.

Под полицейские дубинки попали и лидеры оппозиции, и журналисты, и даже омбудсмен Грузии Созар Субари.

С этого момента периодические протесты вновь стали привычным явлением в Грузии. Очередную волну недовольства спровоцировал мировой финансовый кризис 2008 года, который мощно ударил по экономике Грузии, обвалив промышленное производство.

Расправы над политическими оппонентами, многие из которых оказались в тюрьмах, также серьезно сказались на рейтингах президента. В частности, в 2012 году в сети появились кадры, снятые в Глданской тюрьме, на которых охранники насилуют заключенных оппозиционеров резиновыми дубинками.

Позже станет известно, что изуверства осуществлялись по приказу министра внутренних дел Бачо Ахалаи, и об этом знала министр исполнения наказаний, пробации и юридической помощи Хатуна Калмахелидзе. Под давлением общественности глава государства отправил чиновников в отставку, однако очистить свою репутацию и репутацию своего кабинета так и не сумел.

Финал президентской карьеры Саакашвили наступил в 2013 году после разгромного поражения на президентских выборах. Избиратели припомнили ему и насилие над протестующими, и авторитарные методы правления, и новый экономический кризис. Вскоре после выборов лидер «революции роз» бежал на Украину, а новые власти объявили его в международный розыск за коррупцию и превышение должностных полномочий.

***

Революции, как показывает практика, далеко не всегда заканчиваются демократическими преобразованиями. События, произошедшие в Грузии после «революции роз», хорошо иллюстрируют этот тезис.

Политическое насилие, нестабильность и экономические трудности — все то, из-за чего начиналась «революция роз», стало ее продолжением. И до конца преодолеть последствия тех событий республике не удается до сих пор.

«Революция роз» стала первой в череде цветных на постсоветском пространстве. Технологии уличных акций и заказных кампаний в прессе, описанные Джином Шарпом, еще не раз будут опробованы на практике в других республиках бывшего СССР. Но ни одной из них они не принесут мира и процветания.

***