«Девчонок били дубинками» 25 лет назад ОМОН жестоко подавил протест студентов на родине Ельцина. Как это изменило Россию?

Ровно 25 лет назад, 14 апреля 1998 года, в Екатеринбурге прошла массовая акция протеста студентов против реформы высшего образования — в ней приняли участие около пяти тысяч человек. После завершения официальной части митингующие двинулись к зданию правительства Свердловской области и потребовали встречи с кем-нибудь из чиновников. В какой-то момент студенты начали кидать снежки в милиционеров, и силовики решили применить в ответ силу. Студентов разогнали дубинками, многие получили травмы, а избиение студентов вызвало широкий резонанс в обществе. Госдума поддержала требования митингующих о сохранении права на бесплатное образование, депутаты высказались за недопущение применения силы в отношении граждан. «Лента.ру» — о том, как российская молодежь впервые попыталась напрямую заявить о своих требованиях и что из этого вышло.

«Народ прыгал с огромного парапета и ломал ноги»

14 апреля 1998 года в Екатеринбурге было не по-весеннему холодно, мокрый снег лип к лицу, промозглый воздух заставлял людей ежиться, кутаясь в легкие куртки. В тот день в центре города собралась огромная толпа: заявить о своих правах к Дворцу молодежи пришли около пяти тысяч студентов. Такого наплыва не ожидала ни администрация, выдавшая санкцию на митинг, ни организаторы акции. Да и милиция, скорее всего, не готовилась обеспечивать безопасность такого количества людей.

Первая часть акции прошла мирно — парни и девушки выпустили пар, надрывая глотки и так согреваясь.

Кто-то остроумный предложил отправить в общагу губернатора Эдуарда Росселя: ему как раз ремонтировали резиденцию, тогда как плату за проживание в общежитии студентам подняли.

Молодежь намеревалась встретиться с кем-нибудь из представителей власти, но ни один чиновник выйти не захотел. Тогда часть митингующих отделилась от основной массы и двинулась по проспекту Ленина к администрации (это около километра), а затем и к Белому дому, как называют местные здание областного правительства (еще 700 метров).

В какой-то момент в окна полетели снежки, студенты галдели и смеялись. Наконец появилось официальное лицо — зампредседателя правительства Свердловской области Анатолий Гайда. Лидеров протеста пригласили в Белый дом на переговоры. Но как только двери за ними захлопнулись, перед толпой выросли две сотни бойцов ОМОН в полной экипировке, подъехал БТР.

«Когда у Белого дома появился ОМОН, мы как раз стояли в первых рядах протестующих, — рассказала «Ленте.ру» участница митинга, литературный критик и поэтесса Юлия Подлубнова. — А когда что-то полетело, я взяла под руку однокурсницу и сказала: "Давай-ка выйдем". И вот только мы вышли, все и началось. Сначала услышали грохот — видимо, дубинки били о щиты. Затем все побежали, и мы тоже. А потом, когда отбежали на расстояние и оглянулись, увидели, как народ прыгал с огромного парапета и ломал ноги. Видели мы и как кого-то бьют».

«Студенты — не слепые»

Студенты начали играть заметную роль в общественной жизни в конце XIX века. В 1899 году по Российской империи прокатилась первая студенческая забастовка. Прелюдией к ней стали события в Санкт-Петербургском университете, где выразивших свое недовольство студентов разогнали нагайками. Волнения распространились на остальные учебные заведения столицы, затем на Москву, Киев и другие крупные города. В итоге часть студентов радикализировалась и охотно поддалась влиянию революционеров. Исключенные за участие в беспорядках потом отметились в ходе революционных событий 1905 и 1917 годов.

В советский период влияние учащейся молодежи на происходящие в стране процессы, естественно, свелось к нулю. Новая власть быстро покончила с ростками демократии в университетах. Но на Западе студенчество бурлило весь XX век — одной из высших точек этой активности стали студенческие демонстрации во Франции в мае 1968 года, вылившиеся в массовые беспорядки и приведшие в конечном итоге к отставке президента Шарля де Голля.

После распада СССР некоторые традиции университетской вольницы докатились и до России. Студенты не остались в стороне во время трагических событий вокруг Белого дома в Москве 3-4 октября 1993 года, некоторые погибли. Учащиеся вузов вступали в различные политические движения и профсоюзы. К середине 1990-х они воспринимались некоторыми политиками как потенциальная опасность для правящего режима.

Как отмечал в своей книге «Ебург» известный уральский писатель Алексей Иванов, на излете XX века в Екатеринбурге было около 40 тысяч студентов. Жили они бедно, постоянно испытывали нужду и не могли из-за этого сконцентрироваться на учебе. В начале 1998 года под руководством вице-премьера российского правительства Олега Сысуева была разработана реформа, которая позволила бы «реструктуризировать» финансирование высшего образования. Министерство образования планировало экономить бюджетные средства путем повышения платы за общежития и сокращения стипендиального фонда на 30 процентов, а также введения оплаты за пользование объектами социальной сферы. В случае проведения реформы количество вузов, преподавателей и студентов существенно бы уменьшилось.

12 марта 1998 года Российская ассоциация профсоюзных организаций студентов вузов (РАПОС) приняла решение о проведении всероссийской акции протеста в защиту системы высшего образования. Это событие встретило в студенческой среде широкую поддержку, крупные города начали готовиться к будущей манифестации.

Власти России вроде бы уговорили РАПОС отменить протестные акции, но до региональных профсоюзов приказ сверху дойти не успел. Поэтому 14 апреля 1998 года тысячи студентов вышли протестовать в Москве и крупных городах.

Столичный мэр Юрий Лужков разрешил выйти на пикет у Белого дома шести тысячам человек. Главной площадкой значился Горбатый мост, прилегающие улицы перекрыли. В Санкт-Петербурге молодежь вышла на Дворцовую площадь, потребовав стипендию на уровне двух МРОТ, средства на отдых и оздоровительную работу, компенсацию за проезд на железнодорожном транспорте, а также компенсацию коммунальных платежей. Массово протестовали в Воронеже, Челябинске, Иркутске, Оренбурге, Чебоксарах, Омске.

В тот день, еще не зная, что произойдет в столице Урала, исполняющий обязанности министра внутренних дел России Сергей Степашин специальной телеграммой поздравил президента Бориса Ельцина с Пасхой. Да и никто не мог тогда предположить, что именно в городе, где глава государства проработал почти 20 лет, прольется кровь молодых россиян — тех, кто в представлении правящей верхушки должен был строить новую Россию.

В Екатеринбурге местом проведения митинга запланировали пространство у Дворца молодежи. Местные власти в то время занимались выборами в облдуму и ошибочно предполагали, что демонстрация не привлечет большого числа людей. В реальности же на улицу хотели выйти многие. Студентам было из-за чего проявлять недовольство: плата за обучение в вузах значительно выросла, стоимость проживания в общежитиях — тоже, стипендия же оставалась ничтожной. Большинство обучающихся в городских вузах жаловались, что испытывают постоянное чувство голода. Особенно тяжелая ситуация сложилась в УГТУ-УПИ (ныне УрФУ), который в 1955 году окончил Ельцин.

«Свердловск — город ссыльных, диссидентов и бунтарей»

За организацию митинга в Екатеринбурге отвечала Ассоциация профсоюзных организаций студентов вузов Свердловской области (СвАПОС) во главе с Вячеславом Черноморцевым, который также председательствовал в студенческой профсоюзной организации УГТУ. Если судить по документам, студенты требовали смены курса реформ и придания им социальной направленности, финансирования образовательных учреждений в полном объеме, настаивали на недопустимости финансовых и структурных преобразований высшей школы до полной стабилизации социально-экономической ситуации в стране. Лозунги были красноречивыми:

Как рассказала «Ленте.ру» заместитель председателя СвАПОС тогда и сейчас Людмила Катеринич, главная проблема крылась в оплате проживания в общежитии: по ее словам, студенты платили за свои шесть квадратных метров примерно столько, сколько она сама за трехкомнатную квартиру.

По воспоминаниям филолога Подлубновой, в 1990-е вузовская интеллигенция находилась в трудном положении — не было денег, ставки сокращались.

«Организация митингов шла через профсоюзное движение, — отметила она. — Екатеринбург и в 1980-е, и в 1990-е был городом, очень ценившим свободу. Было много неформальных объединений. Думаю, большую роль играла либеральная университетская среда, которая сложилась не только потому, что творческая интеллигенция вольнолюбива, но и потому, что, как говорил [поэт] Илья Кормильцев, Свердловск — город ссыльных, диссидентов и бунтарей».

По словам Подлубновой, с этим явлением во время работы на посту первого секретаря Свердловского обкома КПСС всячески боролся Ельцин, который «в махровые советские времена ни секунды не был либералом». Собеседница «Ленты.ру» напомнила, что именно он снес дом инженера Ипатьева (в подвале особняка в центре Екатеринбурга, который до революции принадлежал инженеру Николаю Ипатьеву, в ночь на 17 июля 1918 года были расстреляны отрекшийся император Николай II, его супруга Александра Федоровна, дети и прислуга. 23 сентября 1977 года здание было снесено по решению Политбюро ЦК КПСС), куда стремились паломники.

25 лет назад Подлубнова училась на первом курсе филфака УрГУ, который в 2011 году вошел в состав УрФУ. К ним пришел профорг факультета и позвал на митинг, первокурсники восприняли это как нечто вроде флешмоба, тем более их обещали отпросить с пар.

«Признаться, студенты не очень понимали причины акции, — сказала Подлубнова. — Не могу оценить, было ли там пять тысяч человек. Но люди шли подготовлено, несли плакаты и разные инсталляции вроде сосиски на вилке. Показывали, что студенты голодные. А у медицинского института (ныне УГМУ — прим. «Ленты.ру») висел белый халат на шесте. В какой-то момент после официальных выступлений около Дворца молодежи появились несколько человек с громкоговорителями. Кто они и откуда, никто не знал. Вот они и предложили идти к зданию горадминистрации, а потом к Белому дому».

Поэтесса добавила, что народ тогда был в целом посмелее, атмосфера — совершенно другой. Студенты не боялись милиции и чувствовали себя довольно уверенно.

«Митинг вообще-то закончился нормально, мы его официально закрыли, а милиция оцепила проспект Ленина для спокойного прохода ребят, — уточнила зампредседателя СвАПОС Катеринич. — Все кричали: "Нет реформе!", спокойно шли и ничего не предвещало беды. Потом вдруг остановились, вышел начальник управления образования Екатеринбурга [Владимир] Назаров, студенты что-то кричали, возмущались. Он предложил некоторым лидерам пройти на заседание городской думы».

Часть активных, разгоряченных студентов решила проследовать дальше и повернула к Белому дому. Толпа требовала Росселя и членов областного правительства. Профсоюзные лидеры испугались и тоже побежали туда.

Кадр: Оператор Шолохов / Youtube

Участник митинга Дмитрий Родин, в 1998-м — студент УГТУ-УПИ, считает косвенными виновниками случившегося организаторов, которые, как он заявил в середине 2000-х, после окончания официальной части поспешили покинуть место проведения митинга у Дворца молодежи.

По словам Подлубновой, она не видела в толпе провокаторов, на присутствие которых позднее указывали представители МВД.

«Сначала ОМОНа у Белого дома вроде бы не было, — отметила литературный критик. — Когда же появились "скафандры", это раззадорило толпу, ведь ждали разговора с кем-то из чиновников. Надо понимать, что жили мы тогда в другой стране без драконовских законов и ОМОН не сильно боялись. Студенты кидали снежки, бутылки — думаю, прилетело по шлемам несколько штук».

Подлубнова убеждена, что побоища удалось бы избежать, если бы у Белого дома стояли не бойцы ОМОНа, а десяток простых милиционеров. Поговорив с каким-нибудь чиновником, студенты, скорее всего, освистали бы его и спокойно разошлись, считает она.

«Девчонок били дубинками, — сказала зампредседателя СвАПОС Катеринич. — Там высокий парапет, одна девочка сломала ногу, потом Россель к ней ездил. Когда [омоновцы] стали оттеснять студентов, в них полетел град снежков. Чем еще ребята могли ответить? На следующий день мы собрали пресс-конференцию. Я никогда не видела столько представителей СМИ в одном помещении. Но самое главное, мы получили кучу телеграмм из вузов со всей России. Нас полностью поддержали, писали, что бить студентов недопустимо».

Спустя четверть века она считает, что это было столкновение не с ОМОНом, а с властью: накопившееся в обществе недовольство оформилось в нарыв и вырвалось наружу.

«ОМОН добросовестно выполнял свои предписания»

Позже выяснилось, что в толпе было достаточное количество активистов радикальных движений. По одной из версий, именно им и принадлежала инициатива провести неофициальную часть акции. Согласно заключению комиссии Госдумы, екатеринбургская молодежь примыкала к партиям крайне правой и крайне левой ориентаций ввиду своего недоверия к «безразличной к их нуждам власти». Депутаты установили, что в толпе виднелись флаги анархистов, нацболов, а также сторонников «Демократического союза» Валерии Новодворской.

По словам Катеринич, в УрГУ имени Горького было много разных молодежных течений и на акции действительно присутствовали черные флаги, но в огромной пятитысячной толпе их была капля в море.

Действия ОМОНа одобрил ректор УГТУ-УПИ Станислав Набойченко. По его словам, некоторые участники митинга прятали в рукавах куски арматуры и пришли «целенаправленно использовать» массовое собрание студентов для организации беспорядков.

Катеринич с ректором не согласна: по ее словам, ни мусор, ни камни никто не кидал — их там просто не было. Она уверяет, что была на месте событий от начала до самого конца и ни одного ректора там не видела.

По горячим следам состоялось экстренное заседание правительства Свердловской области, а Черноморцева даже вызывали в ФСБ. Впоследствии представители екатеринбургского профсоюза посетили и московский Белый дом, где побывали в кабинете вице-премьера Сысуева и вручили ему свою резолюцию.

Начальник УВД Екатеринбурга Николай Овчинников высказал мнение, что применение ОМОНом спецсредств было адекватным. Наконец, командир ОМОН ГУВД Свердловской области Владимир Соловьев дал понять, что в применении милицией силы виноваты сами протестующие.

В диалог с ним вступил председатель профкома Уральской государственной консерватории имени Мусоргского (УГК) Вячеслав Кульмаметьев. По воспоминаниям Катеринич, он сказал Соловьеву примерно следующее: «Наши ребята защищают имидж, честь Свердловской области на международных конкурсах. А вы им дубинками по голове».

Мало кто обращался в травмпункты. Туда пошли лишь четыре студента. Одному омоновцу диагностировали сотрясение мозга, еще четверым — ушибы.

Побоищем заинтересовались в Госдуме. Там создали специальную комиссию по изучению обстоятельств применения насилия в отношении мирной студенческой манифестации и по итогам ее работы выпустили парламентское постановление — предлагалось выработать конкретные меры, направленные на устранение причин массовых волнений студенческой молодежи, появление в ее среде радикальных настроений и на недопущение применения правоохранителями насилия в отношении граждан, выражающих справедливый протест.

Заключение депутатов содержало критику действий местного руководства.

По мнению политологов, в моральном плане проиграли власти города и региона. Итогом митинга в Екатеринбурге стала добровольная отставка вице-премьера областного правительства Гайды и главы администрации губернатора Эдуарда Войцицкого. Также был снят с должности командир ОМОНа. Губернатор уходить в отставку отказался, но продемонстрировал заинтересованность в решении студенческих проблем.

По наблюдению Подлубновой, силовой разгон митинга еще долгое время оставался темой номер один в региональной повестке.

«На "Четвертом канале" [телеведущий Иннокентий] Шеремет назвал всех студентов тунеядцами и сказал, что нужно работать, а не просить у государства денег (хотя требования к деньгам не сводились!), — заметила кандидат филологических наук. — Среди экспертов мнения разделились: одни утверждали, что реформа нужна, другие поддержали студентов. На федеральных каналах [митинг и избиение студентов] почти не освещали, зато их показали западные медиа. Включали CNN, чтобы посмотреть себя по телевизору».

Людмила Катеринич считает, что резонанс от силового разгона митинга студентов позволил навести «определенный порядок»: по вузам (к возмущению ректоров) пошли проверки, и они, по мнению зампредседателя СвАПОС, оздоровили ситуацию в образовании.

«Трудно сказать, изменили ли эти события Россию и общество, — подытожила она. — Но то, что со студенчеством стали считаться, это факт. Например, воронежцы хвастались, что пугали свою администрацию: "Вы что, хотите повторения Екатеринбурга?" В середине 2000-х мы проводили очередной митинг по поводу повышения оплаты проезда в нашем городе. Власть уже реагировала по-другому. Сначала они пытались с нами договориться, чтобы митинга не было. Мы взяли с собой грамотных коллег, юристов и все-таки пошли на митинг. Все прошло хорошо».

В память о драматических событиях 1998 года студенты Екатеринбурга объявили 14 апреля своим праздником — Днем независимости студенчества Среднего Урала. Впрочем, по мнению филолога Подлубновой, традиция так и не прижилась.