«Муж шутит, что он псих, но это нормально» Как родственники людей с шизофренией готовы бороться за ремиссию

Шизофрения — одно из наиболее тяжелых психических заболеваний, которое, по данным Всемирной организации здравоохранения, диагностируется у каждого трехсотого жителя Земли. Люди с таким диагнозом теряют контроль над своей жизнью. Они слышат, видят и осязают то, чего на самом деле нет. «Лента.ру» при поддержке фармацевтической компании «Гедеон Рихтер» узнала у родственников пациентов с шизофренией, есть ли жизнь после диагноза и в какой помощи нуждается человек с ментальным расстройством.

erid: 2sHEdXsSCg19Hs1u7N9uJDk7z72Wsy19uiXYS3CuV4L41223MEq6ur91

«Мы учимся с этим жить!»

История Елены и Алексея подтверждает, что правильное отношение к диагнозу, своевременное обращение за медицинской помощью и применение лекарственных средств, назначенных специалистом, способны вернуть жизнь человека с шизофренией в привычное русло. Их браку семь лет, три года назад стало понятно, что Алексею требуется профессиональная помощь. Ему поставили диагноз «параноидальная шизофрения» в 27 лет. Это заболевание характеризуется выматывающими галлюцинациями и бредом, подавленным состоянием, расстройством эмоциональной сферы.

«Болезнь медленно отравляла нашу жизнь. В семье мы посмеивались над подозрительностью Леши и беспричинными тревогами по поводу и без. Но я и представить себе не могла, что это были первые признаки шизофрении», — говорит Елена. По ее словам, диагноз разделил жизнь на до и после. Когда прозвучало слово «шизофрения», она не поверила. «Это как в кино: я сидела в кабинете специалиста и будто смотрела на себя со стороны. В тот момент мне казалось, что это не муж, а я схожу с ума».

У Алексея в роду не было случаев психических заболеваний. «У него полная счастливая семья, он самый младший из четверых детей. У его братьев и сестры есть дети, все здоровы и счастливы. Поэтому, когда он признался, что слышит посторонние голоса, я не могла подумать, что все настолько серьезно. Да, меня это испугало. Да, я не могла откровенно говорить с родными об этих проблемах. Но шизофрения? Сначала было одно желание — проснуться и забыть все как страшный сон. Я решила проконсультироваться в другой клинике, мы поехали в Москву. Итог — я рассказываю вам, что у моего мужа диагноз, и мы учимся с этим жить», — говорит Елена.

По ее словам, найти душевную опору и сохранить семью было самым сложным.

Особенно в условиях давления со стороны ее родственников, которые предлагали подумать о себе и своем будущем.

«Я понимала, что Леше страшно. Мне пришлось узнавать его заново: болезнь меняет характер, подавляет, ломает. Но надо понимать, что это симптомы, их нужно лечить. Мы научились отвоевывать свое и не собираемся опускать руки. Сейчас мы строим жизнь с нуля. Леша прошел курс терапии нейролептиками, ему также дополнительно назначили антидепрессанты и транквилизаторы. Он чувствует себя лучше. Моя задача — быть начеку: он не должен переутомляться, но при этом ему вредно замыкаться на мыслях о болезни. Родители Леши, когда узнали о диагнозе, очень жалели сына и стали уделять ему чересчур много внимания. Это была ошибка, которую мы постарались как можно быстрее исправить. Сейчас даже Леша шутит, что псих, но это нормально», — рассказывает Елена.

Специалисты не могут дать точный ответ на вопрос, что стало триггером заболевания Алексея.

Среди возможных причин болезни числятся генетическая предрасположенность, травмы, вредные привычки, инфекционные болезни, неправильное развитие эмбриона и т. д. Психика Алексея, возможно, таким вот негативным образом отреагировала на интеллектуальные и нервные перегрузки. Своевременное обращение к специалисту и назначение медикаментозного лечения были жизненно необходимы для Алексея.

«Просто представьте, что вы идете по улице и вам кажется, что все вокруг неживое. Или вам снится сон, что вы стоите на краю обрыва и голос в голове твердит: «прыгни-прыгни-прыгни», и в какой-то момент вы понимаете, что это не сон. Главный враг — в моей голове. Моя жена — единственный человек, который дает мне опору», — рассказывает Алексей.

Елена действительно стала связующим звеном между мужем и окружающими. Ее опыт говорит о том, что важно не только помочь в адаптации близкому человеку с диагнозом, но и позаботиться о себе. «Нельзя раствориться в болезни. Свою роль я вижу не только в заботе о муже. Да, у меня сто тысяч задач, которые я должна держать под контролем. Но не менее важно — не допустить собственного выгорания», — говорит Елена.

«Я прошла все стадии. Если кратко, то нужно было признать диагноз и понять, с чем мы имеем дело. А потом я смогла помочь и Леше, и себе, и нашим родителям. Шизофрения — не приговор. Ежедневно миллионы людей сталкиваются с теми же страхами и трудностями. Если ваш любимый человек оказался в их числе, не замыкайтесь в себе, ищите, с кем разделить свою боль. Тем более, что сегодня можно получить и квалифицированную психологическую помощь, и найти форумы, где общаются родственники людей с шизофренией. Я сама с готовностью делюсь нашей историей. В свое время для меня общение с людьми “в теме” стало спасательным кругом».

Вылечить шизофрению невозможно — это диагноз на всю жизнь. Однако добиться стойкой ремиссии в таких случаях, как у Алексея, можно благодаря медикаментозной терапии. Фармацевтическая компания «Гедеон Рихтер» создает препараты для лечения шизофрении. Благодаря современным достижениям медицины, в частности, правильно подобранной терапии, и заботе родственников диагноз перестал быть приговором, а адаптация человека с шизофренией в социуме стала проходить быстрее и легче.

«Я прошел все стадии отрицания»

«Самое страшное, когда болезнь меняет личность. Смотришь — перед тобой оболочка твоего любимого человека. Он есть, но его нет. В глазах пустота», — говорит Виктор. О том, что шизофрения — не редкое заболевание и что им страдает порядка 24 миллионов человек на планете, он узнал после того, как в числе этих пациентов оказалась его мама.

Самому Виктору в тот момент исполнилось 30 лет, его матери, Ольге, было чуть больше 50. «Оказалось, что мама обращалась за помощью и раньше, она чувствовала беспредметный страх, постоянно перебирала пальцами левой руки, будто чертила круги на песке, иногда ее накрывала апатия. Я не придавал этому значения. Они жили с отцом и сами решали свои проблемы. Ситуация усугубилась, когда отца не стало, и мама осталась одна. Горе ее подкосило», — рассказывает Виктор.

«В первое время мне и самому было нелегко, и я просто не замечал, в каком состоянии находится мама. Со стороны это выглядело так: она только похоронила мужа и имеет право на тревожность и гнев. Мне и в голову не приходило, что творилось у нее внутри. Но в какой-то момент я ее не узнал. Это был как будто бы чужой человек.

Как оказалось, в случае Ольги наследственность была отягощена шизофренией бабушки со стороны матери. Об этом Виктор тоже узнал позже, когда ему удалось убедить мать обратиться за медицинской помощью и симптоматика болезни была купирована.

«Я прошел все стадии — отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. У мамы шизофрения? Да. Хотел бы я об этом не знать и жить как прежде? И да, и нет. Увы, этот диагноз встроен в историю моей семьи. Иногда я закрываю глаза и прислушиваюсь: это звучат мои мысли или чьи-то голоса? Но пока поводов для беспокойства нет», — отмечает Виктор.

Он говорит, что неизлечимая болезнь родного человека сначала воспринимается как приговор. Особенно, если речь идет о таком заболевании, как шизофрения. Общество боится и избегает таких людей.

«Я ощутил на себе, что такое предвзятое отношение окружающих к психически больным людям. Да я и сам в общем-то еще лет пять назад покрутил бы пальцем у виска при виде пациента специализированного учреждения в момент обострения. Сейчас я повидал многое. Но я знаю, что люди с шизофренией чаще направляют свою агрессию не на других, а на себя. Каждый десятый, страдающий шизофренией, совершает самоубийство. Их нельзя оставлять надолго одних. Я знаю, что мамы просто не было бы в живых, если бы меня не было и я не контролировал ее режим, прием лекарств. Это непросто, но я вижу результат. Я вижу эффективность выбранного лечения и каждый день благодарю специалистов», — отмечает Виктор.

Уже после госпитализации мама дважды проходила лечение в дневном стационаре. Виктор больше не пренебрегает профессиональной помощью. «Самое лучшее, что вы можете сделать, если вам или вашим близким требуется помощь из-за ментальных проблем, пойти к специалисту. Шизофрения — коварный враг, с которым не справиться без комплексного лечения. Говорят, волшебной таблетки не существует. В случае шизофрении еще как существует. Посмотрите на мою маму».

В мире насчитывается более 20 миллионов человек, страдающих шизофренией, еще столько же ежедневно оказывают им поддержку и обеспечивают уход. Компания «Гедеон Рихтер», создавшая препарат для лечения шизофрении, понимает, как важно не оставлять их с этой бедой один на один. Компания с 2019 года инициирует социальные проекты, которые способны изменить отношение общества к пациентам с психическими заболеваниями. Особое внимание «Гедеон Рихтер» уделяет ,
поддержке людей, которые выполняют непростые задачи, но играют важную роль в жизни людей с шизофренией. Это родственники, близкие люди, друзья, все те, кто заботится о человеке с диагнозом и мечтает сделать его жизнь лучше. Ко дню психического здоровья «Гедеон Рихтер» выпустила книгу «Шизофрения как она есть: книга для тех, кто рядом», в которой освещены все важные аспекты жизни человека с диагнозом и тех, кто остается с ним рядом. В книге собран профессиональный опыт специалистов-практиков, информация о заболевании и рекомендации по лечению, организации быта, досуга, рабочего времени пациента с шизофренией. Также книга поможет родственникам пациентов советами, как позаботиться о себе и сохранить силы для борьбы с болезнью.

«Мой сын сказал, что боится сойти с ума»

Очень трудно распознать признаки серьезного психического заболевания у подростков, когда кризис взросления сам по себе может проходить очень болезненно. Между тем шизофрения коварна, и обычно первые тревожные звоночки родители могли бы заметить как раз в период пубертата.

У Саши нетипичная история. В 14 лет ему диагностировали острое полиморфное психическое расстройство. В 80% оно свидетельствует об остром начале шизофрении
.
«Я буду рада, если наша история поможет кому-то не опускать руки. Нашему сыну поставили диагноз год назад. Он получает медикаментозное лечение и наблюдается у специалиста. Что нас ждет завтра, я не знаю. Пока я рада, что Саша спокоен, что мы можем сходить в кино, навестить бабушку и прогуляться в парке», — говорит Наталья. Диагноз сына ее шокировал. Они с мужем не были к нему готовы: болезнь атаковала стремительно. «Как мне объяснил наш специалист, у этой болезни острое начало. Если вы боитесь что-то упустить, не переживайте — при остром психозе вы точно сгребете ребенка в охапку и помчитесь по специалистам», — говорит Наталья. Она признается, что момент до диагноза и период, понадобившийся для его принятия, стали самыми сложными днями в ее жизни.

«Сын никогда не был бунтарем. Мы всегда договаривались. В один момент моего ребенка будто подменили. Я не люблю об этом рассказывать, потому что до сих пор мне начинают говорить о подростковом возрасте. Поверьте, я была бы первым человеком, кто бы радовался, если бы это было так. От первых симптомов до жесткого психоза у Саши прошло несколько дней. Сначала он говорил, что ему не по себе — мы списывали это на плохое настроение. Затем его будто рвали на части беспокойство, тревога и приступы страха. Он перестал спать, твердил, что боится умереть, ходил по комнате кругами, потом без сил падал на диван. В моменты крайней усталости сын смотрел на меня и не мог понять, что происходит. Случался проблеск сознания, но он даже не мог толком что-то спросить или ответить. Когда сын потерял чувство времени, мы уехали в стационар», — вспоминает Наталья.

Лечение помогло Саше выйти из острого состояния. «В ту ночь нам стало понятно, что мы оказались в новой реальности. Что я испытывала? Страх за ребенка, боль за свою семью. Сейчас мне это кажется странным, но тогда я не знала, как объяснить 14-летнему мальчику, почему он в больнице, а не дома», — говорит Наталья.

По ее словам, самое сложное было в том, чтобы обрести новую точку опоры.

«Я знала, что буду бороться за своего ребенка. Но я не понимала, что мне делать. Логика перестала работать. Я не могла подобрать слова, чтобы поговорить с родственниками. На меня накатывало чувство стыда за собственного ребенка. Накрывали усталость и апатия. Я ехала в транспорте и проезжала свою остановку. Перестала чувствовать вкус еды. Энергию, которая была так нужна для помощи Саше, я тратила на жалость к себе. А ведь действовать нужно было быстро и решительно. Не повторяйте моих ошибок: спрятать голову в песок не получится. Спасение для тех, кто оказался в похожей ситуации, в информации. Говорите со специалистами, с родственниками других пациентов, перелопачивайте форумы, специализированные статьи и литературу. Как только вы справитесь с собственными страхами, у вас появятся перспективы», — отмечает Наталья.

Она также считает, что крайне эффективной для родственников больных шизофренией может быть психотерапия. «Мы с мужем посещали сессии в группе и индивидуальные встречи с психотерапевтом. Это помогло мне выйти из ступора. Теперь я уверена: мы будем вместе и все преодолеем. Мы будем сильными и никогда не опустим рук! Современная медицина уже вернула нам улыбку сына. Мне этого достаточно»! — говорит Наталья.

РЕКЛАМА
Рекламодатель:
Представительство ОАО «Гедеон Рихтер» (Венгрия) г. Москва