«Никто не знает, что может произойти дальше» Как живут и чего боятся евреи Дагестана после беспорядков в аэропорту

Евреи — один из коренных народов Кавказа. Крупная еврейская община есть в дагестанском Дербенте, живут они и в других местах, поэтому, когда вспыхнули антисемитские беспорядки в аэропорту Махачкалы, многие опасались, что ярость погромщиков может обрушиться и на них. Однако горские евреи Дагестана говорят, что слышали только слова поддержки от других дагестанцев, а произошедшее списывают на плохо образованную молодежь, которая поверила провокаторам. Тем не менее старожилы помнят случаи, когда горские евреи оказывались в опасности на этих землях, — от попыток погромов в конце 1960-х из-за арабо-израильской войны до похищения детей в перестроечные времена. «Лента.ру» узнала, как живут и чего боятся евреи Дагестана после беспорядков в махачкалинском аэропорту.

«Приносили извинения, что эти молодчики опозорили ислам»

Борис Ханукаев, член иудейской общины Дагестана:

Я родился в Махачкале, но корни по дедушке и по отцу у меня дербентские, род Ханукаевых происходит оттуда. Мой дедушка служил в рядах Красной армии в годы Великой Отечественной войны, дошел до Вены и дважды был ранен. В 1945 году он вернулся с победой в родной Дагестан. Со временем получил работу в Махачкале и вместе с семьей переехал туда.

Если смотреть по роду мамы, то у нее была фамилия Моисеева. Она так и осталась со своей фамилией, отец не настаивал, чтобы она ее сменила при замужестве. Она была хорошим работником в госбанке, рано устроилась на работу, все клиенты знали ее по этой фамилии.

Она своего отца рано потеряла, он тоже воевал и пропал без вести в 1943 году. Маме было тогда десять лет, самая старшая в семье. Пришлось помогать по дому, работать. Она выросла в Кайтагском районе Дагестана. Евреи жили во всех горных районах Дагестана. Горские евреи.

А я всю жизнь прожил в Махачкале, окончил школу и поступил в университет. Сейчас работаю педагогом уже более 40 лет, преподаю в Республиканском многопрофильном лицее-интернате для одаренных детей, куда они поступают после шестого класса.

Горские евреи живут в Дагестане тысячелетиями. Они пришли сюда еще в период персидских завоеваний. В республике есть иудейские кладбища, они очень строго охраняются, как и любые важные места. Евреи всегда жили в сотрудничестве со всем многонациональным народом Дагестана, со всеми конфессиями. Жили по принципу «не делай ближнему того, что ненавистно тебе самому».

Кучка молодчиков, которая пришла в аэропорт, не получила должного воспитания. Это продукт родителей перестройки, которые не смогли должным образом воспитать своих детей. Те слушают не старших, а читают фейки в каналах. Слава Богу, что обошлось в итоге без кровопролития. Это все провокации. Хорошо, что дагестанский народ на них не реагирует, потому что в свое время очень сильно пострадал от терроризма в годы чеченской войны.

Когда произошли эти возмутительные события в аэропорту Махачкалы, многие знакомые дагестанцы мне звонили, выражали поддержку. Многие организации приносили извинения, что эти молодчики опозорили ислам.

Друзья спрашивали, как у меня дела, не обижает ли кто. Я говорю: «Да вы что? Наоборот. Все поддерживают, никто косо не смотрит, все нормально и спокойно».

Стоит отдать должное: министр национальной политики и министр по делам молодежи сразу же приехали в аэропорт, как только получили информацию о том, что там творится. Они пытались как-то вразумить эту толпу, успокоить. Но люди там были уже наэлектризованы и не слушали. И надо отдать должное главе республике Сергею Меликову, который дал объективную оценку событиям и раскритиковал все то, что произошло. Зачинщики получат наказание по заслугам.

После этого инцидента очень сильно сплотились наше руководство, общественная организация, местные жители. Между местными жителями отношения не изменились.

Сейчас еду в такси в синагогу вместе с мусульманином по имени Насрудин. Он не даст соврать — синагога находится в центре мусульманского квартала, где живут кумыки, даргинцы. А там еще недалеко мечеть, буквально 200 метров. Насрудин говорит, что у него друг детства сейчас живет в Израиле, они до сих пор поддерживают общение. Я вышел, к синагоге иду, никаких провокаторов нет. Все тихо и спокойно.

На второй день после беспорядков уже все было благополучно. Руководство республики быстро навело порядок, исправило свои упущения. Я имею в виду то, что дорогу в аэропорт с двух сторон надо было закрыть постами Росгвардии, тогда бы лишние люди туда не проникли. Всех бы спрашивали, куда они едут, кого встречают. Но, видимо, не ожидали от маленькой группы, что они могут такое вытворить. На ошибках учатся — значит, теперь будут бдительнее.

Но мы не снимаем с себя вины. С молодежью нужно больше работать, воспитывать. Об этом как раз и говорили на недавних конференциях. Думаю, что в дальнейшем наши отношения только укрепятся. А молодежи надо учить историю своей республики и страны, тогда таких проблем не будет.

«Когда меня спрашивают про нацию, я обижаюсь»

Белла:

Я родилась и выросла в Буйнакске. У отца были деревенские корни, мама из Махачкалы. Папа занимался виноградом, вином. Мама — семьей и детьми, нас было семеро: шесть девочек и один мальчик. У мамы была материнская книжка, где было написано, что она мать-героиня.

В 15 лет я вышла замуж, родила и воспитала двоих мальчиков. Поступила в парикмахерское хозяйство, в министерство бытового служения, там проработала всю жизнь. Я считаю, что я состоялась как женщина — воспитала достойных ребят и сохранила семью. Вот уже 20 лет состою в еврейской общине.

Брата и сестры уже нет в живых, нас сейчас осталось пятеро. Родителей тоже потеряли. Прошел год и три месяца, как я потеряла старшего сына от коронавируса.

Никто, как правило, из гостей-мужчин нас, девочек, не видел, мы помогали маме на кухне. Когда нас выдавали замуж, все спрашивали отца, где мы были, когда они приходили в гости.

Я очень люблю свой Дагестан, свой народ. Когда многие уезжали в Израиль, в другие страны или города России, то спрашивали, почему я не еду. А я настолько дагестанка, что не могла представить, что могу быть такой верной своей республике, родине и своим корням! Наша одежда ничем не отличается от дагестанской. Папа в мои детские годы носил гимнастерку, сапоги, каракулевую папаху. Мама в платье ходила и в платке.

Когда меня кто-то спрашивает про нацию, я обижаюсь. Я ведь никогда такого ни у кого не спрашивала. Мне все равно — мне важно, что за человек передо мной. Если это женщина, то пусть будет достойной матерью или работает по совести, помогает кому-то.

Еврейская женщина ничем не отличается от любой другой. Если кто-то хочет сегодня разъединить нации, то у него ничего не получится. Мы упустили тот момент, что у нас растет новое поколение: девочки занимаются не тем, чем надо, ребята увлеклись наркотиками. А детей упускать нельзя.

Когда произошли все эти события, я пережила такой шок! Это просто дико. Я ведь типичная дагестанка, никогда не считала себя какой-то другой. В двери нашей синагоги часто заходили мусульманки, христианки — просили о помощи. Никогда никому там не отказывали. Я многому научилась у раввина из той синагоги, провела с ним рядом 18 лет.

Если мы не будем считать, что в Дагестане народ един, то мы распустим молодежь, и наступят страшные времена. А я хочу, чтобы в республике и во всех странах был мир.

К нам в общину приходили люди из исламских вузов, школ. Детям было очень интересно послушать рассказы о нашей религии. И они часто повторяли: «А ведь это как у нас». Потому что так во всех религиях. Ни одна из них не призывает к расправам, оскорблять или унижать кого-то. Любая вера должна помогать человеку жить, а не укорачивать срок его существования. Как же мы, горские евреи, не дагестанцы, если мы сюда пришли еще из Ирана? Мы ведь все такие же люди.

Моя соседка попала в больницу, были проблемы с сердцем. Так я в синагоге молитву заказала, всем соседям раздала хлеба. Молилась за нее, чтобы Бог помог ей на операции. Я только хочу, чтобы никто не надевал черную траурную одежду по детям. Я знаю, что это такое, когда теряешь того, кого носила под сердцем девять месяцев.

У меня много друзей-мусульман. Мы праздники отмечаем, за столом сидят все национальности Дагестана. Когда празднуем Хануку, то раздаем подарки всем детям без исключения, вне зависимости от религий.

А тех ребят пусть Бог простит. Может быть, они поняли, что что-то неправильно сделали, или в будущем поймут. Слава Богу, остальные люди в Дагестане все понимают и живут в мире и согласии. А те десять процентов есть везде. На второй день ведь все успокоилось. Мы с приятельницей поехали проведать одну женщину, и нас подвозил таксист, который спросил, кто мы по национальности. Когда узнал, то сказал, что вырос с евреями, до сих пор с ними дружит и созванивается.

«Еврейские погромы были всегда и везде»

Геннадий Сосунов, ученый и музыкант:

Всю жизнь я занимался эпиграфикой — наукой о надписях. В 1990-х годах преподавал иврит в Махачкале. У нас был центр «Сохнут», который закрылся из-за того, что многие горские евреи репатриировались в Израиль. Тогда были неспокойные годы.

Если говорить кратко об истории горских евреев, вавилонский царь Навуходоносор увел евреев Израиля в плен в Вавилонию. Это территория Персии, нынешнего Ирана. Именно в V веке н. э. вместе с иранской династией сасанидов горские евреи пришли в Дагестан как завоеватели. Все эти века они жили в Иране и приобрели культуру его народов. И что самое главное — приобрели язык татов.

В том же V веке н. э. горские евреи уже поселились в Дербенте и стали расселяться по всему Дагестану. Так и получается, что евреи — это тоже коренные жители Дагестана и всего Кавказа. Они перенимали местные традиции — одевались в лохматые шапки, у них были кинжалы и возможность иметь по четыре жены.

Мусульманское население Кавказа всегда оставалось веротерпимым к еврейскому населению. Иногда, конечно, случались погромы в некоторых селениях, особенно часто это было во времена имама Шамиля.

Еврейские погромы были всегда и много где — и в царской России, и в СССР, и в Европе. Антисемитизм никуда не исчез.

Но я всю жизнь прожил в Дагестане, и все всегда было прекрасно. Естественно, в детстве я иногда слышал какие-то претензии в адрес евреев, но они не носили массового и агрессивного характера.

Многие в республике знают меня как музыканта, солиста хора Госкомитета по телевидению и радиовещанию Дагестана. Я совмещал пение на свадьбах, исторические конференции и изучение кладбищ республики. После свадьбы брал фотоаппарат и ездил в горы, изучал историю.

В основном интересовался еврейскими кладбищами. Во многих местных мусульманских населенных пунктах они оказались нетронутыми. Конечно, есть населенные пункты, где в 1930-е годы сносили еврейские кладбища, но в основном мусульмане чтят такие места.

Мусульмане часто поздравляют евреев с праздниками, и наоборот. Когда наступает еврейская Пасха, мой телефон разрывается от сотни звонков. У нас этот праздник наступает где-то в марте или апреле, и все начинают намекать на то, чтобы я принес мацу. Естественно, я в синагоге всегда брал побольше коробок и раздавал всем друзьям и коллегам в Дагестане. Дружба побеждает все!

А так у нас очень много прекрасных и доброжелательных людей. Вы не поверите, но после произошедшего у меня телефон разрывался от звонков. Все звонили и предлагали помочь. Но я сказал, что все хорошо и все пройдет.

Вчера я пошел в город за энциклопедией, и на меня наткнулась телевизионная группа из Москвы. Спросили, что я думаю по поводу нынешних событий. Я высказался аккуратно и интеллигентно, не стал ругать ту массу людей. Понятно, что они переживают за события между Израилем и Палестиной, хотя я считаю, что переживать нужно за всех — и с той, и с этой стороны.

И вот мы аккуратно поговорили о нынешней ситуации в республике, а когда они узнали, что я еврей, то просто ахнули! Обступили меня и сразу стали заваливать вопросами — мол, как же я здесь живу. Им показалось, что евреям здесь житья нет, а оказалось, что все хорошо. И евреи так же ходят по улицам, как и все остальные.

Правда, еврейская община в Махачкале малочисленная, в Дербенте их побольше. Я состою в группе международной полицейской ассоциации и как-то, помню, пропал из чата на несколько дней — свадьбы были, банкеты, свои какие-то дела. А там уже подумали, что что-то случилось. Я потом объявился и сказал им: не дождетесь, свет на вокзале буду выключать я.

Естественно, я не прогнозирую никаких будущих событий. В любом случае надо быть готовым ко всему, горячие точки повсюду.

Советница муфтията сказала на пресс-конференции хорошую вещь: прежде чем что-то делать, нужно обязательно подумать, что будет после этого.

«Дагестан — это самое лучшее место»

Илья Александрович:

Горские евреи живут в Дагестане с V века, со времен постройки Дербентской крепости. В Дербенте до перестройки почти половина жителей были евреи. Азербайджанцы-шииты были титульной нацией до вхождения города в состав России, так как город всегда был форпостом Ирана или Турции. Русских тоже было много. Потом кто-то стал уезжать, и сейчас город стал чисто дагестанский. Кроме того, Дербент всегда по праву считался центром горского еврейства на Кавказе.

Поверьте, Дербент сам по себе удивительно уникальный, теплый и толерантный восточный город. В молодые годы я подрабатывал экскурсоводом, и когда туристы из Махачкалы приезжали сюда, то я всегда им говорил, что в Дербенте начинается Восток.

Горские евреи говорят на фарси, переняли его, пока жили в Иране. Фактически это восточные люди, но совершенно другой этнос.

Я много где побывал, но Дагестан — это самое лучшее место. У меня есть друзья среди местных, которые могут отдать тебе многое, но не дай бог ты станешь для них врагом.

В республике есть градация дагестанских сословий. Есть патриции, а есть плебс, который в принципе присутствует везде. Они как раз и устроили в Махачкале всю эту заваруху, не понимая, что да как. Им достаточно было сигнала — и все. А евреи там, португальцы или еще кто — это уже дело вторичное, они на любого готовы были броситься по призыву.

В Писании написано, что нужно молиться за здоровье властей, потому что если бы не власть, то люди бы живьем перегрызли друг друга. Более того, любая власть — от Бога. Он поставил этого человека, а для чего и как — мы наверняка знать не можем. Поэтому евреи всегда были к власти лояльны, терпеливы и преданны именно из-за этой божественной установки.

Обстановка сейчас, слава Богу, нормальная. Как ходим в магазин, так и продолжаем ходить. Отношения всегда были нормальные — правда, был один момент в 1967 году, когда была Шестидневная война: Израиль разбил коалицию арабских государств. Это было неожиданно. И тогда азербайджанцы хотели устроить погром евреям. Они обратились в горком партии, там сказали, что нет, трогать нельзя. Сейчас горкома нет, но, слава Богу, есть Путин. Порядок есть, но вспыхнуть может в любую минуту.

Я человек не трусливый, пожил и где-то что-то видел и знаю. В перестроечные времена выкрадывали еврейских детей и требовали за них выкуп, заставляли отдавать дома. В то время и наша семья оказалась под очень большим ударом.

Светлая память моему отцу, он был фронтовик, пронес немецкую пулю до конца жизни в локте. Был заслуженным агрономом России, ученым и лауреатом государственной премии. К нему в то время пришли люди и сказали, что он живет в хоромах. А что это было — одноэтажный дом и садик! Приказали заплатить какую-то сумму. Отец ответил, что даже немца не боялся, что у него пуля в локте. А ему говорят: «Но у вас внук, сын...» Что делать? Отец пришел домой расстроенный, на нем лица не было. Понятное дело, что переживал не за себя, а за детей.

Стал искать место, где можно спрятать ребенка. Друзей много. Там уже ребята на помощь приехали, дагестанцы. И этот вопрос решился. Но эти мерзавцы, которые на папу наехали, потребовали искупительного барана. И продали ему, директору совхоза, трактор за большую цену. Но в остальном всегда все хорошо было.

Когда произошло нападение на аэропорт, моя дочь была в Москве. Она позвонила и сказала срочно приезжать — мол, вылет через 15 минут. А потом звонит и говорит, что трасса Дербент — Махачкала уже перегорожена. Там стояли эти «грамотеи», которые проверяли какие-то билеты.

На следующий день я поехал в синагогу посмотреть, как там и что. Там уже стояла милиция и стало как-то поспокойнее. Но никто не знает, что может произойти дальше. Вспыхнуть может везде и в любую минуту.

Когда я был маленький, мать наказывала меня за драки. А сейчас родители говорят своим детям: «А ты возьми камень и дай ему по башке». Совершенно поменялся духовный вектор. Или другой пример. Около моего дома росла сакура. Каждую весну она цвела, люди ею любовались. А сейчас пришло другое время. Я выхожу — половина сакуры поломана. Кто-то отломил одну ветку, кто-то другую, кто-то третью. А раньше люди проходили и просто любовались.