«Я должен стать скелетом» Ненависть к себе, страх и боль. Как в России живут мужчины с расстройством пищевого поведения?

Сколько людей в России страдают расстройствами пищевого поведения — не знает никто. А тем более нет данных о том, сколько мужчин сталкиваются с анорексией, булимией и другими разновидностями пищевых расстройств, ведь многие привыкли думать, что только женщины склонны к подобным заболеваниям. Однако далеко не все мужчины довольны своим телом. Многие из них подвержены навязанным поп-культурой стереотипам красоты и мечтают о кубиках пресса, как у Райана Гослинга в фильме «Барби». «Лента.ру» поговорила с мужчинами, страдающими РПП, о том, почему они ненавидят свое тело, как переживают оскорбления близких и почему боятся жирной еды в кляре.

«Лежишь, не ешь, можешь за день выпить стакан воды»

Илья:

У меня диагностировали атипичную нервную анорексию и нервную булимию. Болезнь характеризуется постоянной зацикленностью на калориях, весе и своем внешнем виде. Постоянно думаешь: «Ты много съел, ты выглядишь хуже. Мало съел — значит, лучше».

Началось это все давно, когда мне говорили, что я некрасивый. В голове это стало выглядеть так, будто мне нужно похудеть и сделать это как можно быстрее, чтобы выглядеть как можно лучше. В основном обесценивающие комментарии исходили от близких людей. При этом я был в принципе довольно худым ребенком. Однако когда окружающие что-то говорят о твоей фигуре, появляется мысль: «Ты некрасивый, у тебя есть какая-то проблема с весом». А в себе проще искать изъяны, если ты думаешь, что у тебя есть проблема с излишком веса, а не его недостатком.

Погоня за идеалом началась с занятий спортом. Сначала это были просто пешие прогулки вечером, потом это переросло в ранние утренние пробежки по четыре километра. Потом подключился подсчет калорий. Поставил себе цель, что в сутки надо потреблять не больше 800. Дальше этот потолок спустился до 300, а потом дошло до полного отказа от еды на неделю. Помимо этого я принимал слабительные и мочегонные.

Желаемого результата я не достигал, поэтому прибегал к селфхарму. Испытывал и чувство стыда, ненависти к себе. Люди, которые смогли похудеть и рассказывали об этом в социальных сетях, вызывали зависть и расстройство: мол, у них получилось, а у меня нет.

Изначально родственники ничего не замечали, я все хорошо прятал. Потом, когда все вскрылось, у них возникли вопросы. В итоге близкие разделились на два лагеря: одни говорили, что это просто возрастное и надо заставлять меня есть, другие думали, что проблема носит более глубинный характер.

Все вместе они стали меня запугивать. От этого еще больше не хотелось есть. Помимо идеи в голове, которая с неидеальности переключилась на принцип, что мне нельзя есть, происходило и такое давление.

В школе ребята часто спрашивали, почему я такой худой. Для меня это всегда была фраза-триггер. Мол, я худой, но недостаточно, чтобы меня назвали красивым, либо же я воспринимал это как комплимент-мотивацию и сразу думал, что я на правильном пути.

Когда ты понимаешь, что цифры начинают стремительно падать, тебя уже не волнует, как ты себя чувствуешь. У тебя появляется азарт, и ты такой: «Вау, у меня все получается!» Волна эйфории захватывает, несмотря на постоянное чувство усталости. Но через некоторое время это пропадает, и тело все равно кажется ужасным. Дошло до того, что уже не получалось встать с кровати. Ты просто лежишь, не ешь и можешь за день выпить стакан воды.

Меня перевезли в Москву в центр психического здоровья. Там я проходил обследование и в дальнейшем лечился в дневном стационаре, принимал лекарства и антидепрессанты.

Когда я стал набирать вес, то появились мысли, что у меня ничего не получилось. К этому подключилось психотическое состояние, идея о том, что я ничтожен.

Меня экстренно положили в стационар — место, которое сначала принесло много боли и страха. Однако лечение там очень мне помогло, и все эти трудности дали понять, что хоть я и не стал очень худым, теперь у меня больше чего-то другого, я больше понимаю себя.

В стационаре наблюдают за тем, как ты ешь и сколько, следят, чтобы ты не прятал еду, потому что это была частая практика в моей жизни. То, что ты не съел, приносишь. Тебя не заставляют доедать, хотя во время приема пищи тебе говорят: «Кушай, ешь, тебе надо доесть». После приема пищи обязательно проверяют карманы.

Там обычно около 1000 калорий. Ты смотришь, как в тебя течет жидкость, и чувствуешь, как разрушаются твои больные планы и мечты. После этого возникает чувство, будто ты все потерял. Я сопротивлялся, но не буквально — не дрался, не вырывался. Пытался вызвать рвоту, прятать пищу или лекарства. Но за этим строго следили — надо было открывать рот, и санитары проверяли, проглотил ли ты таблетки.

В противном случае лекарства в тебя впихивают насильно. Те люди, которые только поступили в стационар, сопротивляются сильнее, с ними справляются вполне объективно, но очень жестоко. Человек ведь не понимает, для чего он здесь. И в конце концов ты просто с этим смиряешься.

Обычно я пытался спрятать пищу еще в столовой. Ты берешь куриную ножку и прячешь в карман, выходишь из отделения и идешь в палату. Туалеты, как правило, после еды закрывали на 30-40 минут. Это делали из-за того, что многие пытались вызвать рвоту и очистить желудок. Я тоже так грешил. Во время этого процесса испытываешь облегчение: вроде поел, ощутил вкус, но не набрал вес. А вот если не успел и прошло уже достаточно времени, наступает разочарование. Ничего не остается, кроме как сидеть и плакать.

Но я все равно не ел. Я ждал открытия туалетов и просто смывал еду в унитаз. Менее догадливые пытались прятать еду под подушку или за кровать, затем эта еда начинала пахнуть и ее быстро находили, а за ними устанавливали более строгий контроль и проверяли их комнату один раз в два дня.

Было тяжело заставлять себя есть, даже сейчас тяжело. Но тогда я начал понимать, что мне необходимо принимать пищу, чтобы жить. Хотя на тот момент мне казалось, что и жить-то незачем, сейчас таких мыслей уже нет.

Сейчас я питаюсь довольно избирательно. Есть продукты, которых я боюсь и до сих пор: это гречка, баранина, любая еда, которая содержит много жира, приготовленная на масле или в кляре.

«Обезумевший мозг хотел всего сразу и побольше»

Андрей:

У меня диагностировали нервную анорексию с булимическими расстройствами. Формулировка одобряется не всеми, но конкретно мой случай включает в себя и анорексию, и булимию, и компульсивное переедание. Болезнь заключается в жестком контроле питания и активности, завышенной планке и нездоровых идеалах, вечной погоне за «тем самым телом». Также присутствует парадоксально наплевательское отношение к количеству и качеству еды, если говорить о случаях компульсивного переедания.

При таком заболевании ты вечно недоволен своим внешним видом и поведением, безумно желаешь контролировать каждую мелочь в своей жизни и твердо убежден, что твоя внешность влияет на все сферы жизни, а питание их контролирует.

Переедание началось в 12-13 лет, а стремление к истощенному телу возникло уже в 16. Думаю, что основная причина — это тяжелое детство в абсолютной нищете. Я и моя семья могли неделями питаться чаем с сахаром два раза в день. Когда я наконец очнулся, все было уже сильно запущено. Начал худеть лет в 13, поначалу здоровыми методами, не зная о расстройствах пищевого поведения.

В 16 лет был очередной переломный момент в жизни. Начались нечеловеческие переедания с целью сделать себе больно физически от количества и качества еды и больно морально от своего внешнего вида и безобразного поведения. В окружении был близкий человек с РПП, да и я к тому времени знал о таком явлении. Все произошло как-то само собой, и вот я уже стою над унитазом и избавляюсь от съеденного, сижу за семейным ужином и делаю вид, что ем, сплевывая еду в салфетку.

Затем я стал четко контролировать вес несколько раз в день, делать замеры, обхватывать конечности руками. Меня затянуло. Появилась установка, что мне необходимо стать скелетом, чтобы заслужить что-либо в этой жизни. Последнее объяснить сложно. Мозг человека с РПП работает не так, как мы привыкли. C появлением расстройства меняются идеалы, мысли, характер, а собственные убеждения почти невозможно объяснить.

Поначалу я очень сильно набрал, качество тела заметно ухудшилось. При росте 154 в 13 лет я весил 70 килограммов. C приходом анорексии в мою жизнь я cтал худеть очень стремительно, и уже при росте в 156 мой вес достиг 38 килограммов. Почти никакого жира, видно все кости. Встать с кровати было крайне сложно, но я не был доволен результатом и хотел дойти до 32.

Других болезней у меня не появилось, но пришли зависимости — никотиновая и алкогольная. Cо стороны одноклассников, на удивление, травли практически не было, а вот в семье еще до анорексии частенько могли сказать, что я стал кабаном и что если перестану есть совсем, то все равно не смогу сбросить вес.

Я думаю, что поначалу я отрицал РПП, но плохо помню этот момент. Со временем накапливается столько проблем, что расстройство становится подушкой безопасности, чем-то стабильным, к чему ты можешь прийти и чувствовать себя в своей тарелке, заглушая боль голодом и изнуряющими тренировками. РПП — это зачастую сразу несколько эмоций: стыд, страх, разочарование, боль, зависть, злость. Все они у меня были. Большую часть времени я себя ненавижу — за все, за что только можно и нельзя, но периодически очень устаю. В такие моменты только ты сам можешь пожалеть себя, ведь только ты знаешь, через какие трудности проходишь.

Попыток справиться с расстройством у меня не было. Что компульсивное переедание, что анорексия — это крест, который мне необходимо нести и который периодически может защитить от опасностей и страхов нашего мира. Но у меня был длительный период, когда я общался с другими людьми с РПП и поддерживал контакт с теми, кто понятия не имеет об этой проблеме. Знающие — поддерживали и открывали для меня новые стороны собственного расстройства, в то время как люди со стороны не всегда придают значение и говорят, что надо просто правильно питаться и заниматься спортом.

Но вот только РПП — это не про вес и даже не про питание. Проблема лежит глубоко в сознании человека, и все основывается на его личных психологических проблемах. Уход в расстройство — это вовсе не способ быстро похудеть, а возможность справиться со своими проблемами, которые зачастую не касаются еды и внешности. Кстати, помимо РПП у меня диагностирована тяжелая депрессия и психотическое расстройство.

Люди с расстройством пищевого поведения постоянно слышат в свой адрес множество оскорблений. Это все влияет на течение нашего расстройства, ведь никто не понимает, с чем ты имеешь дело, пока сами не столкнутся с этим адом.

Допустим, ставлю себе цель обойти лужу по большей дуге или несколько раз обойти дом перед поворотом. Стал оценивать всех людей по весу, представлять, сколько они потребляют и тратят калорий, следить за трапезой худых людей в барах, кафе и на улице.

Есть несколько советов по РПП, которые хоть и усугубили его течение, но мне лично от них стало легче. Например, чтобы притупить чувство голода, надо глотать шарики ваты или синтепона. И подобных советов множество. Они очевидно вредят, но так как в расстройстве ты мыслишь иначе, то подобным советам только рад, ведь они в какой-то мере помогают, хоть и зарывают тебя еще глубже в эту яму.

«Сбалансированное питание вызывало страх»

Евгений:

У меня диагностировано компульсивное переедание. Само РПП началось где-то в 13 лет из-за родителей. У меня был дефицит калорий в этом возрасте, и меня часто травили из-за худобы. При росте 165 я обычно весил 45 килограммов, а в 14 лет вдруг стал весить 65. После этого родители стали говорить, что я толстый, шутили про мое телосложение. В таком возрасте трудно оценивать комментарии взрослых критически. Начинаешь думать, что проблема в тебе и твоем теле. Потом приходят большие проблемы с восприятием себя.

По сей день я борюсь с РПП. Бывают такие заскоки, что я начинаю высчитывать калории, мало ем, а потом не выдерживаю и начинаю есть все подряд. Организму трудно усваивать такие диеты.

Порой доходило до медикаментозных практик. Например, я принимал лекарство со слабительным эффектом. Зависимости, к счастью, у меня не возникло, я решил больше к нему не притрагиваться. Кажется, что если ты его выпьешь, то все калории уйдут, ты быстро похудеешь и тебе не надо будет так тщательно следить за своим весом. Но это далеко не так.

Очень часто после переедания у меня возникало чувство вины. Сейчас я это фиксирую, и мне живется намного легче. Но в 15 лет, в самый пик заболевания, бывало такое, что я просто целыми днями сидел в своей комнате и пил только воду.

В связи с РПП я часто резко сбрасывал и набирал вес. С 65 килограммов я за лето сбросил 10 килограммов. Тогда у меня было хобби — вести дневник, записывать переживания и все калории, которые я съедаю. В то время у меня была сильная тревога и даже какая-то одержимость своим внешним видом и телом. Мне было плевать на учебу и близких людей, все перекрывалось мыслями о том, как похудеть и не набрать вес. Притом рацион, как правило, заключался в радикальных диетах. А сбалансированное питание вызывало страх: ненароком съешь что-то не то и поправишься.

При стрессе тело оставалось в том же весе, но где-то внешне менялось и худело. Доходило до того, что я все тщательно измерял и стал одержим замерами каждой части своего тела. В школе меня не травили из-за моего веса, больше комментировали внешность и лицо. Меня не особо волновали комментарии других людей, меня больше задевали слова родителей — словно они были самым большим авторитетом в моей жизни.

Через какое-то время родители стали замечать, что я не ем, и начали заставлять меня. Однажды они просто запретили мне пить воду, лишь бы я ел. Это была довольно радикальная и непонятная мира. Родители тогда подумали, что я стану есть, если вдруг мне станет совсем плохо без воды.

Переломный эпизод произошел в 16 лет. Это было начало учебного года, мы проходили медосмотр, по желанию можно было посетить диетолога. Врач попался хороший, объяснил про орторексию, сказал, что у меня дефицит калорий, рассказал про РПП и дал много советов, как сбалансировать свое питание, какие нормы калорий должны быть. Он помог мне открыть глаза на то, что проблема находится в голове. Сейчас ситуация с РПП лучше, все равно есть брезгливое отношение к еде, но меньше, чем раньше.

Из-за РПП мне было трудно спать, усилились нервные тики. У меня диагностирован синдром Туретта легкой степени, все это влияет на нервную систему из-за недостатка углеводов и витаминов. Мне прописали ноотропное средство и еще какой-то препарат, который мама в итоге не купила, потому что она прочитала, что он плохо влияет на печень.

Когда ты борешься с РПП, часто слышишь комментарии по типу «больше ешь» или наоборот — «перестань уже есть». Это как когда-то мне сказали, что я слишком полный, и это врезалось в голову. Такое уже сложно убрать.

Однажды консультативный диетолог сказал мне, что для баланса питания нужно есть три раза в день по 200 калорий, а потом увеличивать их. Это не совсем хорошо при РПП, потому что ты не знаешь, какой должна быть порция, а рассчитываешь только количество калорий.

Меня очень раздражает, когда люди думают, что РПП — это только о дефиците калорий, а превышение нормы они сразу называют ожирением. Или постоянно комментируют внешность людей с дефицитом или превышением калорий, что как раз и приводит к РПП. Индустрия моды навязывает женщинам худобу, а мужчинам подкачанные тела. Наверное, это самые распространенные стереотипы маркетинговых ходов. Жутко, что люди создают тысячи групп о похудении, пишут, как есть на 100 калорий, а сами зарабатывают деньги на подписчиках. Плюс те компании, которые производят таблетки для похудания, тоже зарабатывают деньги на людях с РПП.

Когда я лечил РПП, то пытался в первую очередь стабилизировать режим сна. Первое время пытался подсчитывать калории. Мол, съел 500 — и все, больше нельзя. Сейчас я включаю в рацион фрукты, овощи и мясо. В среднем в сутки выходит 1100 калорий при норме в 1500. Для меня это все равно очень хороший результат, я рад, что смог выбраться из этой ямы.

«Чувство голода меня раздражает»

Дмитрий:

Мое расстройство пищевого поведения выражается в том, что я не ем. У меня нет чувства голода как такового. Как правило, я забываю есть и совершенно об этом не думаю.

Эта проблема началась, когда мне было 27 лет. Мое основное заболевание — это ШАР (шизоаффективное расстройство), на фоне него и на фоне развившейся депрессии и началось РПП.

Из-за того, что я не ем, часто появляется тошнота, как от голода, головные боли, слабость. Наряду с этим возникла язва желудка. Чтобы справиться с РПП, я ходил на групповые тренинги, которые есть при ПНД, где я наблюдаюсь. Там рассказывали, что из себя представляют расстройства пищевого поведения, как с ними бороться, как работать над собой так, чтобы чувствовать свое тело, как понимать, что ты хочешь есть.

Я веду дневник питания. Каждый день записываю, во сколько я поел, что поел. Не надо расписывать калории, необходимо просто выстраивать график приемов пищи.

На следующий день ты можешь посмотреть и увидеть, что ты давно ел и тебе следует что-то съесть. Ты как-то успокаиваешься и дальше работаешь с этим.

Если все же чувство голода возникает, оно раздражает меня. Я настолько привык не есть, что физический голод просто отвлекает от дел. Раньше я старался не обращать на это внимания и пытался отвлечься. Близкие люди обычно не понимали, что со мной. Мне часто говорили, что я пытаюсь себя угробить, давали советы в духе: «Да ладно, что ты заморачиваешься, просто возьми и поешь».

Я пытался объяснять, что со мной, но людям, которые через это не проходили, очень сложно понять, что ты чувствуешь.
Раздражает, что люди считают, что при РПП человек просто придуряется, ленится, и достаточно просто взять и что-то сделать.