888 дней в Тибете. Как выходец из бурятской глубинки, рискуя жизнью, первым проник в самый закрытый город мира?

В конце XIX века, когда мир внимательно следил за перипетиями геополитического сражения России и Великобритании, обе стороны пытались проникнуть на крышу мира — в Тибет, очень закрытое, особенно для европейцев, место. Узнать, как живут люди в одном из самых труднодоступных уголков мира, было непросто, сфотографировать их — практически невозможно, тем более в закрытой для иностранцев столице Лхасе. Первыми это сделали путешественники из России — буддисты, выполнявшие поручение Русского географического общества. Они выполнили задание, мимоходом спасли малоизвестный в ту пору американский журнал National Geographic и на долгие годы изменили мировую печатную прессу. «Лента.ру» вспоминает историю одной из самых необычных исследовательских экспедиций страны.

К концу XIX века в редакции журнала National Geographic царило преимущественно мрачное настроение. Основанное в 1888 году издание имело все для успешного старта: покровительство Национального географического общества, крепкую базу авторов, присылавших очерки из самых отдаленных уголков мира и отсутствие конкурентов сопоставимого уровня. Но количество подписчиков, поначалу с энтузиазмом встретивших журнал, неуклонно снижалось.

В 1898 году председателем Национального географического общества избрали одного из претендентов на звание изобретателя телефона Александра Белла. Ему показалось, что National Geographic, укомплектованный до той поры практически исключительно фрилансерами, должен получить большее развитие. Издание получило помещение и первого штатного главного редактора — Гилберта Гросвенора — троюродного брата будущего президента США Уильяма Говарда Тафта и, что важнее, мужа дочери самого Белла.

Если бы тогда, на рубеже XIX и XX веков Гросвенору сказали, что он перевернет мировую журналистику, а во главе National Geographic пробудет 55 лет, он бы в это, скорее всего, не поверил. В какой-то момент журнал выписывали лишь около тысячи человек, что было коммерческим провалом. Эксперименты с форматом и подачей материалов не приносили результатов, пока в 1905 году в редакцию не пришел по почте большой плотный конверт.

Гросвенор с удивлением смотрел на марки и на имя отправителя — письмо пришло из Российской империи. Вскрыв пакет и прочитав небольшую сопроводительную записку, зять Белла понял, какое богатство оказалось в его руках: 11 фотографий, некоторые из которых сняты с дисбалансом по свету, запечатлели жизнь и обитателей, возможно, самого закрытого города того времени — тибетской Лхасы. Спустя несколько месяцев снимки с небольшими комментариями были опубликованы на разворотах журнала. Они имели такой успех, что не только спасли National Geographic от неминуемого банкротства, но и предопределили путь развития печатной прессы на многие десятилетия: именно после тибетского цикла стали так популярны развороты с большими фотографиями и минимумом текста на них.

Союзник в сердце Тибета

Это были последние десятилетия Большой игры — геополитического противостояния России и Великобритании за влияние в Азии, которое растянулось практически на целое столетие. В исторической литературе это заочное соперничество называют также «Войной теней», потому что вели ее не солдаты с оружием в руках, а политики, дипломаты и исследователи.

Ключевыми интересами сторон в ту пору стали Афганистан, Персия и Тибет. В Лондоне серьезно опасались постепенного расширения (как территориального, так и касающегося степени оказываемого влияния) Российской империи на юг. Тибет, будто возвышающийся над всем регионом, был особенно ценным. Вот только местность эта была очень слабо изучена, а потому регион к концу XIX века наводнили завербованные Великобританией агенты — индийские пандиты, многие из которых даже не умели писать, зато владели базовыми навыками картографии и измерения местности, а также имели военную подготовку.

Но вся эта активность могла пойти прахом из-за того, что у России нашелся важный союзник в самом сердце Тибета — во дворце Далай-ламы XIII. Его звали Агван Доржиев, он был одним из наиболее влиятельных сподвижников Далай-ламы, более того — одним из учителей. Корни Доржиева — в Забайкальской области, на территории современной Бурятии, которую он покинул в 19-летнем возрасте, чтобы пройти обучение в колледже при одном из крупнейших буддийских университетов неподалеку от Лхасы.

По данным некоторых исследователей, в 1890-х годах Доржиев выражал надежду на то, что Россия — и есть мифическая земля Шамбала, а ее правитель — «Белый царь» — одно из воплощений почитаемой буддистами Белой Тары. Это приближало Тибет, оказавшийся в центре геополитического противостояния нескольких держав, к получению поддержки и покровительства на самом высшем уровне в Петербурге, а потому Доржиев несколько раз посетил Россию, где, будучи выдающимся дипломатом, прощупывал почву, обзаводился связями и даже встречался с императором.

Востоковед особого назначения

Зная об активности британской короны, в 1898 году в России приняли решение, заручившись крепнущими связями с Доржиевым, направить в Тибет экспедицию с дарами для Далай-ламы. Ее возглавил Петр Козлов, ученик Пржевальского, которого Русское географическое общество снабдило несколькими камерами и оборудованием для проявления негативов в походных условиях. Это была не первая попытка проникнуть в закрытый для иностранцев город (в свое время сам Пржевальский не дошел до Лхасы всего 260 километров), но она, как и предыдущие, не увенчалась успехом: экспедицию развернули, а на прибывших вместе с ее участниками в Петербург фотографиях оказались лишь Верхняя Монголия и Восточный Тибет.

Стало понятно, что идея отправить в Тибет полноценную экспедицию обречена на провал. Тогда в Петербурге приняли решение действовать в британском стиле — неофициально. Такая миссия могла быть только одиночной, а выполнить ее должен был человек со знанием местных языков и их диалектов, прекрасно разбирающийся в буддийских практиках и образе жизни, способный убедительно сыграть роль паломника и проникнуть в Тибет незамеченным.

«Необходимо было послать человека, который имел бы европейское образование и мог адекватно описать и географические условия этого региона, и проблемы, связанные с народонаселением, и дать полную историко-этнографическую картину этой удивительной страны», — рассказывает востоковед Олег Альбедиль.

С учетом ставившихся задач круг потенциальных паломников был достаточно узким. Внимание авторов проекта изучения Тибета в частном порядке привлек 26-летний выпускник Санкт-Петербургского Императорского университета Гомбожаб Цыбиков — этнический бурят, которому отец дал лучшее образование, какое только смог.

Он, как и Доржиев, родился в Забайкальской области. Отучившись в Агинском приходском училище, Цыбиков поступил в гимназию в Чите, которую окончил с серебряной медалью. В 1893 году ему позволили продолжить обучение в Императорском Томском университете, где он выбрал медицинский факультет.

Его дальнейшая судьба — воля случая. В Томске оказался проездом крестник императора Александра III — принявший православие бурят Петр Бадмаев, к тому времени уже был известен как востоковед, дипломат и врач тибетской медицины, фактический руководитель азиатского департамента МИД, среди пациентов которого в будущем окажутся и Николай II, и Григорий Распутин. Бадмаев уговорил Цыбикова бросить медицину и глубже заняться изучением восточной культуры. Из Томска вчерашний студент отправился в Ургу (ныне — Улан-Батор, столица Монголии), где в созданной Бадмаевым секретной спецшколе начал изучать китайский, монгольский и маньчжурский языки, благодаря чему в 1895 году смог поступить в Санкт-Петербургский университет.

Цыбиков получил стипендию Бадмаева, но чуть позже ее лишился — когда его покровитель потребовал своих стипендиатов принять православие. Несмотря на это в 1899 году Цыбиков окончил вуз с золотой медалью благодаря финансовой поддержке земляков. Но нежелание отказываться от буддизма не отвратило Бадмаева от молодого ученого. Он пристально наблюдал за его обучением, читал его изумительные отчеты о первых полевых экспедициях и, в конце концов, рекомендовал направить молодого бурята в Тибет.

Паломник у святынь Тибета

Старт одиночной экспедиции Цыбикова был назначен на ноябрь 1899-го. В Русском географическом обществе от молодого ученого ждали книг по истории буддизма и фотографий Лхасы. Второй пункт — практически неосуществим, потому что тибетцы верили, что фотоаппараты похищают души людей, на которых они направлены. Выданную камеру французского производства Pipon Цыбиков разобрал и спрятал в молитвенный барабан. Более того, тибетские законы того времени были очень суровы: за съемки на территории города пойманного казнили бы, как и любого фальшивого паломника.

Однако Цыбиков сыграл в этой истории не только роль российского разведчика на неизведанных ранее территориях. Его интерес к региону был обусловлен и вопросами веры, и данью уважения к отцу, который, будучи потомком бурятских шаманов, первым в семье принял буддизм.

Добравшись до Монголии, Цыбиков прибился к каравану монгольского купца, с которым отправился в путешествие к северным границам Тибета. Из Урги ему пришлось ехать на верблюдах: до этого дня ученый ни разу не садился на них верхом.

«Мне и моему спутнику первый раз в жизни приходилось иметь дело с верблюдами, отчего и предположили ехать на ненавьюченных: наложили на спину верблюда войлоки и подушки, перекинули через них привязанные к ремням стремена и сели, как на лошадей. Однако проехав пять-шесть верст, мы убедились, что такой способ езды очень неудобен, так как ноги, широко раздвинутые по толстому животу большого верблюда, сильно уставали», — написал Цыбиков в своем дневнике, который позже издали в виде книги «Буддист-паломник у святынь Тибета».

Путешественник будет тщательно конспектировать свое путешествие, снабжая краткие рассказы о местах ночевки и тонкостях маршрута куда более подробными историями о встреченных по дороге святынях, легендах местных монастырей и живущих в Монголии и Тибете людях.

Во второй половине января 1900 года, через два месяца с начала пути, Цыбиков достиг монастыря Гумбум, в котором задержался на две недели, после чего отправился в монастырь Лабранг, где провел два месяца, вплоть до конца апреля. Там он составил подробные описания быта и образа жизни буддистов и измерил расстояния до других населенных пунктов, торговых путей и перевалов и даже провел ежедневные замеры температуры.

Путь из Лабранга через цепи высокогорных перевалов Цыбиков и его новые проводники перенесли нелегко. На высотах до пяти тысяч метров над уровнем моря в сложных погодных условиях очень просто заболеть, а один из участников группы даже умер — вероятно, из-за перепадов давления. Российскому путешественнику тоже периодически нездоровилось, но он продолжил свой путь, ежедневно преодолевая лишь по 20-30 километров, иногда вставая лагерем на особенно тяжелых участках.

К своей цели Цыбиков пришел только к началу августа 1900 года, через девять месяцев после начала маршрута из монгольской Урги. А суммарная протяженность пути от монастыря Гумбум, где востоковеда принимали в январе, составила без малого 2000 километров.

Защита от несчастий

Описание пути до Лхасы — лишь малая часть дневниковых записей Цыбикова. Все остальное — хронологически выверенные описания местности, происходивших событий, традиций буддистов и их отношений с внешним миром. Путешественник будет чувствовать за собой слежку — умелая маскировка не смогла скрыть отличия в поведении и манере держаться — но она не выльется ни во что конкретное. Существует версия, что у вызывавшего подозрения Цыбикова могли найтись тайные покровители в местных властях, признавшие в нем выходца из Бурятии, а потому благоволившие ему.

В Тибете он суммарно провел без малого 2,5 года — 888 дней. В феврале 1901-го ему даже удалось побывать на приеме у Далай-ламы, пусть и достаточно формальном и в составе большой группы буддистов.

«Далай-лама благословил меня приложением своей правой руки к моему темени. В это время ему подали шнурок из ленты шелковой материи, он связал узел и, дунув на него, положил на мою шею. Такой шнурок с узлом называется по-монгольски цзангя, то есть охранительный узел, освященный дуновением. После прочтения известного заклинания он считается талисманом, предохраняющим от несчастий», — написал Цыбиков в своем дневнике.

Спустя три недели после приема у Далай-ламы он впервые за долгое время встретил человека со своей родины — из России.

Запасной фотограф

Пока Цыбиков мерз на перевалах, Русское географическое общество решило подстраховаться, направив в Лхасу еще одного тайного фотографа — Овше Норзунова, представителя знатного калмыцкого рода. На самом деле Норзунов уже успел побывать в Лхасе незадолго до того, как Цыбиков отправился туда в первый раз. Тогда, в 1898-1899 годах, он выполнял поручение Доржиева, попросившего доставить Далай-ламе его письмо о переговорах в Санкт-Петербурге. Тогда Норзунов ездил без дополнительной техники, но тем же маршрутом через Ургу, что и Цыбиков.

Камеру ему вручили перед второй поездкой. В начале 1900 года он получил точно такой же аппарат, как у Цыбикова, но путь выбрал другой — через Францию, откуда он на корабле, следовавшем из порта Марселя, прибыл в индийскую Калькутту, где был арестован как российский шпион. Многомесячное разбирательство, во время которого Норзунов жил в монастыре Гхум под Даржилингом, закончилось его депортацией в Россию на корабле, следовавшем в Одессу.

Несмотря на это в самом конце 1900 года, следуя дорогами караванов через Монголию, пустыню Гоби и Западный Китай, он добрался все же до Лхасы, причем всего за три месяца. Компанию ему составили сам Доржиев и еще шесть человек. На месте они встретились с Цыбиковым, который посвятил этому событию абзац в дневниковых записях.

«26 февраля приехал из нашего отечества Агван Доржиев вместе со своими спутниками — бурятами и ставропольским калмыком Овше Норзуновым, который взялся сделать снимки для Императорского Русского географического общества. Он снабжен таким же аппаратом, каким я уже с осени делаю снимки. Чтобы не возбуждать разных толков, я скрываю аппарат, как и вообще от всех местных жителей, не исключая и бурят, моих земляков, и монголов различных аймаков», — написал путешественник.

В Лхасе Норзунов пробыл лишь месяц, после чего уехал на родину с большим количеством отснятого материала. Полгода спустя заскучал по родным местам и Цыбиков. Лхасу он покинул в сентябре 1901 года, исследовав за время жизни в городе все окрестные монастыри и составив детальные справки по истории Тибета. В Ургу он попал лишь в апреле 1902-го.

Жизнь после Тибета

Дальнейшая жизнь основных участников этой истории сложилась очень по-разному. В максимально полном объеме фото из тибетских экспедиций впервые были опубликованы Русским географическим обществом в 1903 году. В подборку пошли 45 снимков Норзунова и 35 карточек, сделанных Цыбиковым. Хотя самое первое фото из экспедиции при содействии русско-французского натуралиста Жозефа Деникера выпустили в парижском журнале «География» уже в 1901 году. А в 1905-м 11 снимков из этой коллекции оказались на столе главного редактора National Geographic Гилберта Гросвенора.

Главного идеолога экспедиций — Петра Бадмаева — после Февральской революции 1917 года выслали в Хельсинки, но в 1920-м он вернулся в Петроград. Там его арестовали, и последние полгода жизни он провел в тюрьме и в Чесменском лагере.

Агван Доржиев, который обладал колоссальным влиянием при дворе Далай-ламы, стал одной из ключевых фигур российского буддизма. При его участии будет построен храм в Санкт-Петербурге — первый в Европе буддистский храм. Он сохранился до сих пор, пусть и был разграблен после революции большевиками. Доржиев неоднократно встречался с Лениным и наркомом просвещения Луначарским, убеждая их, что буддизм — не религия, а философия, к тому же имеющая немало общего с коммунизмом. Ему сопутствовали некоторые успехи: к ним можно отнести, например, получение бурятами автономий в РСФСР и Дальневосточной республике. Но в 1937 году 85-летний буддист был арестован в Бурятии и вскоре умер в тюремной больнице в Улан-Удэ.

Овше Норзунов все первое десятилетие XX века оставался приближенным к Доржиеву и даже принял участие в строительстве храма в Петербурге. В 1929 году его в статусе «вредного элемента» выселили в Камышин, откуда он сбежал. О его дальнейшей судьбе ничего не известно.

Гомбожаб Цыбиков прожил насыщенную, но короткую жизнь. На протяжении 15 лет он продолжал научную деятельность на базе Восточного института во Владивостоке, снова встретился с Далай-ламой XIII, но уже в Монголии, а после смены власти занялся народным образованием в родной Бурятии, совмещая просветительскую деятельность с публицистикой. Умер он в 1930 году на малой родине.

Наконец, в «Большой игре» первыми дрогнули нервы у британцев. Не понимая, что на самом деле происходит в Тибете, в 1903 году они начали экспансию в регион со стороны Индии. Далай-лама запросил военной помощи у Петербурга, но получил отказ и бежал в Монголию. В сентябре 1904 года был заключен Лхасский мирный договор — крайне выгодный для британцев. До объявления Тибетом независимости оставалось восемь лет. До его захвата китайской армией — почти полвека.