25 лет назад боевики напали на Дагестан. Так началась вторая чеченская война
Боевики Шамиля Басаева и арабские наемники Хаттаба вторглись в Дагестан, чтобы подчинить республику, построить там свое государство и оттуда продолжить борьбу за весь российский Кавказ. Официальной датой начала войны считается 7 августа, но бои в дагестанских горах шли и раньше — по крайней мере со 2 августа.
Местным ополченцам, бойцам ОМОНа, десантникам и 18-летним солдатам-срочникам в те дни удалось сдержать натиск чеченских банд. Но война растянется на десятилетие, за которое по России прокатится небывалая волна терактов, в том числе самые страшные в истории Беслан и «Норд-Ост».
Как боевики и Москва готовились к войне, как она началась и через что прошли в Дагестане ветераны и мирные жители — в спецпроекте «Ленты.ру».
Глава I
Добро пожаловать в ад
Место действия
Станица Галюгаевская, Ставропольский край
Офицер внутренней службы и ветеран первой чеченской войны Сергей Бохонько уже больше двух недель был в республике на задании. По его словам, в тот день напряжение просто висело в воздухе, но никто не понимал, чего конкретно ожидать. Сослуживцы с высоты лишь говорили, что на той стороне, где находились сотни боевиков идет какое-то движение.
Единственный путь возле Терека, где боевики могли перейти на другую сторону, пролегал через камыши и мелководье. Отряд Бохонько предупредили, что операция начнется по выстрелу снайпера. Шло время, наступила темная южная ночь, и только тогда прозвучал выстрел. Спецназ быстро взял боевиков в полумесяц.
Между перезарядками солдаты заметили, что с той стороны больше не стреляют. Террористы отступили.
Сапер направился в камыши только с рассветом — проверить, нет ли мин. После него туда потянулся остальной отряд. Картина, которая предстала перед ним, была пугающей: много крови, гильзы и перепачканные мозгами балаклавы.
Позднее из радиоперехвата станет ясно — диверсионно-разведывательная группа Хаттаба, базировавшаяся в чеченском селе Сержень-Юрт, должна была сдать «выпускной экзамен»: организовать теракт или диверсию за пределами Чеченской республики.
Так разгоралась вторая чеченская война.
Несмотря на превосходство в технике и тотальное господство в воздухе, борьба с сепаратистами давалась Москве очень тяжело. Потери российской стороны составили 5,5 тысячи убитыми и почти 20 тысяч ранеными.
По приблизительным оценкам, общее число жертв среди мирного населения достигало 35 тысяч человек. Журналисты и вернувшиеся солдаты рассказывали чудовищные вещи о пытках и казнях.
Российскую сторону тоже обвиняли в военных преступлениях. В общественное сознание навсегда врезались слова, написанные на въезде в Грозный: «Добро пожаловать в ад».
убитыми
ранеными
жертв среди населения
Чеченская столица, которую российские войска взяли под контроль огромной ценой, в августе 1996 года снова оказалась в руках боевиков. Захват Грозного, Гудермеса и Аргуна (федералы смогли удержать только здание комендатуры) подтолкнуло руководство страны к решению прекратить военные действия.
31 августа 1996 года в Хасавюрте представители России и непризнанной Чеченской Республики Ичкерия (ЧРИ) подписали соглашение о прекращении боевых действий. Свои подписи в присутствии членов ОБСЕ поставили секретарь Совбеза Александр Лебедь и глава штаба вооруженных сил Ичкерии Аслан Масхадов. Стороны договорились об отказе от применения силы и о выводе российских войск.
Самый главный вопрос о статусе Чечни — «хасавюртовский мир» оставлял без ответа и откладывал до 31 декабря 2001 года. Так Россия оставила мятежную республику. Но мир там не настал. Даже наоборот.
Страдали и соседние республики, в том числе Дагестан, — местные жители становились жертвами группировок, перестали ходить поезда дальнего следования из-за большого риска нарваться на террористов. Многие солдаты и командиры до сих пор считают Хасавюртовские соглашения предательским.
Глава II
Схождение в ад. Что привело Чечню ко второй войне
шаг первый.
Исламизация республики
Но и в Москве, и в Грозном многие считали прекращение боевых действий временным — чтобы оба лагеря зализали раны и накопили силы. Россия не торопилась выводить всю армию из Чечни, а в самой республике из боевиков собирались крупные банды, не подчинявшиеся правительству и тем более не желавшие переходить к мирной жизни.
Положение в послевоенной (точнее междувоенной) Чечне было тяжелейшим. Число погибших, по разным оценкам, колебалось от нескольких десятков до 120 тысяч человек, только в Грозном было до 80 невскрытых массовых захоронений.
долларов составил материальный ущерб от первой чеченской войны
Ускоренная исламизация началась при врио президента Зелимхане Яндарбиеве: светские суды заменялись шариатскими, ислам провозглашался государственной религией.
Среди полевых командиров вошло в моду оправдывать свои действия религиозными мотивами. От чиновников теперь требовалось блестящее знание ислама. Против распространения ваххабизма выступил муфтий Чечни Ахмат Кадыров.
По законам шариата жили и два села в Дагестане, расположенные всего в 40 километрах от Махачкалы, — Карамахи и Чабанмахи.
Шаг второй.
Выборы президента
Лидер президентской гонки Аслан Масхадов (в центре) во время голосования на избирательном участке в одном из сел неподалеку от Грозного, Чечня. 27 января 1997 года.
Победу с результатом 59,3 процента одержал генерал Масхадов. Ему удалось опередить таких сильных и популярных соперников, как Зелимхан Яндарбиев, Шамиль Басаев, Мовлади Удугов и Ахмед Закаев (внесен в перечень террористов и экстремистов). При этом кандидата, представлявшего интересы не воевавшей части населения, на выборах не оказалось.
Масхадову достался Грозный в руинах. Работы практически не было. Кто-то пытался продавать кирпич, сдавать металлолом, обрабатывать землю. Нефтедобыча — давний источник дохода Чечни — свелась к нулю.
«В межвоенный период большое распространение получила кустарная добыча конденсата, — рассказывал «Ленте.ру» историк Аббаз Осмаев. — Люди опытным путем поняли, что можно вырыть яму и наткнуться на золотую жилу. Этот конденсат заливали в бензобаки и ездили. Правда, мотор долго не выдерживал. Районы Грозного покрылись такими ямами. Конденсат гоняли даже за пределы республики. При этом случались пожары, люди получали ожоги, погибали».
Шаг третий.
Борьба Масхадова
с оппозицией
Зелимхан Яндарбиев (в центре) во время голосования в своем родовом селении Старые Атаги, Чечня. 27 января 1997 года.
Действуя то порознь, то сообща, они стремились не просто встроиться в новую политическую систему, а урвать кусок пожирнее.
Масхадова постоянно критиковали, обвиняя то в проведении пророссийского внешнеполитического курса, то в ставке на чиновников из администрации Доку Завгаева, которых чеченские радикалы считали коллаборационистами. Под давлением президенту приходилось отдавать министерские портфели не профессионалам, а полевым командирам, ничего не смыслившим ни в политике, ни в мирной жизни.
Президент Чечни в итоге пошел на поводу у религиозных фанатиков и согласился строить исламское государство, сторонником идей которого, скорее всего, он не был. На важных постах в чеченском правительстве то появлялись, то уходили оттуда в знак протеста такие одиозные боевики, как Басаев, Гелаев и другие.
В Москве репутация Масхадова стремительно портилась. Тем не менее центр демонстрировал готовность общаться с ним как с равным партнером. 12 мая 1997 года президенты ЧРИ и России подписали договор «О мире и сотрудничестве», который многие в Чечне посчитали признанием независимости. В документе указывалось, что стороны будут «строить свои отношения в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права».
«Весной 1998 года резко обострилась ситуация вокруг ваххабитских центров, действовавших на территории ЧРИ, — говорит Осмаев. —Экстремисты занимались похищением людей, ваххабиты пытались насильственно насаждать "шариатские правила" в чеченских селах, что порождало конфликты и столкновения».
Шаг
четвертый.
Публичные казни
Чечня. Грозный. Зрители, собравшиеся на казнь преступников на площади Дружбы народов.
Лобным местом в Грозном стала площадь Дружбы народов: когда-то ее украшал памятник русскому, чеченцу и ингушу, но война его, конечно, не пощадила. В начале сентября 1997 года здесь на глазах у толпы расстреляли мужчину и женщину. Расстрел еще одной женщины «гуманно» отложили из-за ее беременности. Несколько дней спустя казнили еще двоих.
Расправы показали по российскому телевидению, и это вызвало шквал возмущения в обществе. С осуждением расстрелов выступила даже обычно лояльная к чеченским сепаратистам российская пресса: если до казней Масхадов воспринимался «как вполне вменяемый политик, делающий многие резкие заявления под влиянием сепаратистских сил», то теперь он стал лидером малоцивилизованного режима.
Шаг последний.
Похищение генерала ШПигуна
Все произошло как в хорошем боевике: когда самолет начал разгоняться по взлетной полосе, из багажного отделения вылезли три человека в масках и с оружием, в салоне к ним присоединились еще два сообщника.
Бандиты потребовали за силовика крупный выкуп, однако Министерство внутренних дел платить отказалось. Несмотря на обещание тогдашнего главы ведомства Сергея Степашина добиться освобождения своего сотрудника, через год, 31 марта 2000-го, тело генерала обнаружили в лесу у села Итум-Кали.
О том, что силовая операция должна была стать ответом на похищение Шпигуна, чуть позже скажет Сергей Степашин. По его словам, план активных действий Российской армии в Чечне разрабатывался с марта 1999 года.
Выступая в июле в Кремле перед высшими офицерами Российской армии, президент Борис Ельцин потребовал дать адекватный отпор бандитам на Северном Кавказе, но при этом не довести до войны. В ответ руководство ЧРИ пригрозило нанести удары по России, если ее власти продолжат применять силу.
Глава III
Здесь действуют законы шариата
Место действия
Хасавюрт, села Карамахи и Чабанмахи. Республика Дагестан
Местной жительнице Дженет Мурадовой тогда был 41 год, она работала в школе учительницей русского языка и литературы. Дженет не подозревала, что буквально через три года возглавит гуманитарный штаб и будет помогать ополченцам и солдатам. Она, как и другие жители, надеялась на лучшее, но Дагестан продолжал страдать от действий боевиков — они похищали и грабили, убивали старейшин, а по железной дороге, идущей через Хасавюрт, перестали ходить поезда. В Дагестан массово приезжали беженцы-чеченцы, местные жители принимали их в свои семьи.
Сайгидпаша Умаханов тогда работал тренером в спортивной школе, в 1997 году возглавил Хасавюрт, а в 1999-м — городское народное ополчение. Он хорошо помнит нарастающую тревогу.
Было очень много прямых угроз. Боевики хотели захватить наш город и сделать из него международный террористический центр. За год до официального объявления о создании городского ополчения оно уже так или иначе существовало. Это было еще в 1998 году. Уже тогда боевики крали людей, бросали их в ямы, требовали выкуп. Поэтому горожане обратились к нам за помощью
Сайгидпаша Умаханов, глава ополченцев Хасавюрта
Проблема похищения людей с целью выкупа стояла остро. Жертвами становились не только россияне, но и граждане иностранных государств, приезжавшие в Чечню работать по контракту, а также чеченцы. Бандиты занимались киднепингом везде — и на своей территории, и в соседних республиках, и даже в регионах, удаленных от Северного Кавказа. Позднее некоторые официальные лица намекали на коррупционный след в похищениях. Так, по данным генерала Геннадия Трошева, которые он привел в своих мемуарах, штаб СКВО «располагал доказательствами сговора бандитов и отдельных структур МВД».
«Как-то в тени осталось высказывание тогдашнего министра по делам национальностей Рамазана Абдулатипова, который заявил, что в расцвете торговли людьми на Северном Кавказе во многом виноваты те, кто пытается показать, сколь велико их влияние в Чечне, — отмечал Трошев. — Это был явный намек на Бориса Березовского».
Фото: ТАСС (снимок сделан с экрана ТВ НТВ).
боевики захватили одно из поселений, поднялись на крышу правительственного дома, сбросили дагестанский и российский флаги и подняли свой. Она хотела подобрать лежавший на земле триколор, но другие свидетели происходящего ее остановили: «Куда ты бежишь, сейчас первая пуля попадет тебе в лоб, ты этим ничего не спасешь!»
Надвигающуюся опасность видели и военнослужащие федеральных войск. Майор внутренней службы в отставке, ветеран двух чеченских кампаний Сергей Бохонько с сослуживцами считали, что после подписания «позорных» Хасавюртовских соглашений конфликт перейдет в другую фазу. С 1997 года в приграничную зону перебросили отряды армейского спецназа для специальной разведки и выяснения обстановки. Все доклады отправлялись в Москву — в них сообщалось, что боевики готовятся к нападению.
Нормальным адекватным людям было понятно, что добром это не кончится. В тот момент, когда Лебедь подписывал соглашения (не знаю, чего он хотел и чем руководствовался), мы буквально в течение месяца могли зачистить все бандподполье и второй кампании не было бы. То есть все погибшие во вторую кампанию — полностью на его совести. С уходом федеральных сил на территории Чеченской республики развернулся террор, в том числе против оставшихся русских и местных жителей. Страдал Дагестан. Села Карамахи и Чабанмахи жили не по российским, а по шариатским законам. По факту это был бандитский анклав, который правительства Дагестана и России в целом не контролировали. Там происходило черт знает что
Сергей Бохонько, майор внутренней службы
Валерий Галимов тогда был заместителем командира батальона в звании майора и находился в плановой командировке в Каспийске, куда отряды эпизодически летали между первой и второй чеченскими кампаниями на выполнение задач. В июне и июле 1999 года инциденты с боевиками участились, каждую неделю происходило какое-то нападение с их стороны. Они прощупывали слабые стороны Российской армии.
Был даже случай, когда наша группа вступила в боестолкновение. Инциденты неоднократно происходили на Копайском гидроузле, который находится на западе Кизляра, и вот туда выехала моя группа, где и произошло столкновение. С нашей стороны все обошлось хорошо, а та понесла потери
Валерий Галимов, офицер
Тревожно переговаривались в казармах солдаты-срочники. Алексея Куликова призвали в армию 16 мая 1998 года, когда ему было 18 лет, и он успел прослужить год до того, как оказался в Дагестане. Бригада, в которой служил Куликов, всегда была в боевой готовности.
Я застал еще тот момент, когда возвращались ребята с первой чеченской — дембеля. Это был май-июнь 1998-го. Мы были молодые, а они старые и собирались домой. Виделись просто, но не общались. Все, что я тогда знал о первой чеченской, в основном из фильма "Чистилище". Руководство рассказало, что в Дагестане было два ваххабитских села, а те, кто ездил туда, говорили, что на въезде висели таблички: "Здесь действуют законы шариата"»
Алексей Куликов, срочник
ГлаваIV
Все, тревога. Боевики вторглись в Дагестан
Место действия
Черкесск, Карачаево-Черкесская Республика. Махачкала, Республика Дагестан
2 августа 1999 года в Москве было солнечно, а в Парке Горького праздновали день ВДВ. Отряд специального назначения, в котором был Сергей Бохонько, охранял порядок и следил за десантниками. Неожиданно его срочно сняли с дежурства. На коротком брифинге объявили: «Все, тревога. Экипируемся. Боевики вторглись в Дагестан».
На следующий день отряд из 50 человек вылетел на замену рязанскому ОМОНу в Моздок. За сутки оперативники получили вещевое и денежное довольствие, попрощались с семьями. Особых эмоций не было, надо — значит, надо. Ожидали обычных служебных задач и боевых зачисток.
Ветеран первой Чечни понимал, что если тогда участие в боевых действиях принимали в основном идейные чеченцы, которые считали себя борцами за свободу, то во второй кампании их было значительно меньше, воевали в основном наемники.
Когда нам говорят, что мы гоняли пастухов по горам, — нет, это было далеко не так. Среди боевиков было очень много арабов, негров, уйгуров, казахов. Это была профессиональная террористическая армия. А чеченцев очень мало, они хапнули от них [от боевиков] не меньше, чем все остальные. И вторжение началось второго августа, а не седьмого, как принято говорить
Сергей Бохонько, майор внутренней службы
Третий отряд, в котором был Сергей, расположился в Махачкале, где охранял здание Горвоенкомата. Стало понятно, что бандитов — «орды». Поступила информация, что они могут напасть на административные здания в городе, также атака может начаться с побережья. Местные тем временем создавали ополчение и привозили солдатам еду.
Они были очень доброжелательными, понимали, что мы прибыли на их защиту. Мы ведь ребята обученные, у всех уже первая кампания за плечами. Народ стал чувствовать себя увереннее. Дагестану же вообще было обидно: его жители ведь в первую чеченскую лечили боевиков, укрывали их. И тут им отплатили такой неблагодарностью. Они к ним заходили не как освободители, а как каратели. Они убивали глав поселковых администраций, стариков, милиционеров. Один дагестанец сказал: "Эти наемники, негры и китайцы, приехали меня учить, как молиться Аллаху?"
Сергей Бохонько, майор внутренней службы
Валерий Галимов оказался в Дагестане 5 августа вместе с двумя группами, он был командиром. В обязанности подразделения входила разведка приграничных районов и выявление боевиков. Как и Бохонько, он отмечает, что 7 августа в республике пошла активная боевая фаза, а вторжение началось раньше. Как командир Валерий понимал, что они едут в тот район, который в первую чеченскую войну оказывал поддержку вражеской стороне, поэтому трудно было сказать, что ожидало разведчиков. Группы не могли надеяться на помощь, только на себя. Именно поэтому военные сразу заняли небольшую высоту.
Возможно, они нас видели. К вечеру шестого числа наши войска начали подходить — первая голова колонны из дивизии ВДВ, которая выдвигалась из Каспийска. А седьмого началась активная фаза, когда боевики зашли в поселок и предложили местному населению выйти. Они уходили примерно с 11 до 12 утра. Затем стали появляться боевики. Разведка выполняла задачи, находясь в ста метрах от бандитов. Они [разведчики] докладывали мне, я докладывал вышестоящему командованию
Валерий Галимов, офицер
Боевики начали обстреливать вертолеты, которые облетали местность. В ответ со стороны Российской армии пошла артиллерийская канонада. По населенным пунктам, куда зашли боевики, стала бить авиация.
Алексей Куликов из бригады срочников в это время строил забор за штабом в ожидании обещанного старшиной отпуска. Но объявили тревогу. Батальон построили, комбат выбрал водителя и двух радистов. Одним из них оказался Алексей.
В Дагестане они были 3 или 4 августа (точную дату вспомнить не смог). Солдаты сели в грузовой автомобиль и уехали в поселок, где формировалась колонна бригады. Все это проходило небыстро — вечером получили оружие, радиостанции, выехали только под утро следующего дня. В условиях ужасной жары техника ломалась.
Расстояние было небольшим, но Куликову тогда казалось, что время тянется бесконечно.
Вдруг пришла команда срочно выдвинуться вперед взводу пехоты, с ней как запасного радиста отправили Алексея. 5-6 августа они прибыли в Ботлих, неподалеку от высоты Ослиное ухо. С пригорка десантники, срочники и милиционеры смотрели на село Рахата.
«В бинокль было видно, как уезжают мирные жители. Потом мы выдвинулись на серпантин, там была площадка с окопами. Нам была дана команда не пропускать вверх ни одну машину», — рассказывает он.
Помню, как сидели на этом пятачке на серпантине, и боевики подбили вертолет с генералом, он начал садиться, а где — не видно. И потом за горой резко пошел черный дым. По рации подтвердили падение. Нас сняли с серпантина. Его заминировали, но не помню, взорвали или нет
Алексей Куликов, срочник
Глава V
Высота Ослиное ухо
Место действия
Высота Ослиное Ухо, республика Дагестан
12 августа 19-летний срочник Александр Сурков приехал в Дагестан вместе с другими солдатами — в самый разгар боевых действий. Подразделение, в котором служил Александр, сменяло десантников.
Солдаты оказались на горе Ослиное ухо в Ботлихском районе, где шли ожесточенные бои. Поставили задачу: отбить высоту и взять ее под контроль.
Сложность была в том, что все происходило в горах, были обстрелы, минометы. Говорили потом, что применялись какие-то вакуумные бомбы, которые взрывались в пещерах. И погодные условия — было жарко в прямом и переносном смысле. Под снарядами бежишь — не видишь противника, а рядом взрываются мины. Мы сменяли ребят, кто-то из них был ранен, кто-то говорил, что очень хочет домой
Александр Сурков, срочник
Когда приходилось обороняться, солдаты не видели позиций противника и бросали гранаты в темноту, чтобы боевики не подошли ближе, вспоминает Сурков.
Продолжались бои за Ослиное ухо больше двух недель — с 9 по 25 августа. Засевшие там боевики окапывались три дня, после чего федеральные войска стали утюжить гору из «Градов» и наносить ракетные удары с вертолетов. Чуть позже, 13 августа, в пять часов утра отряд десантников под командованием майора Сергея Костина начал штурм. Сначала российской армии удалось захватить нижнюю часть высоты, но десантникам пришлось отступить — бой продолжался около шести часов, после чего высоту они оставили. Майор Костин погиб вместе с 12 бойцами, еще 25 получили ранения.
Россия. Республика Дагестан. 10 августа 1999 г. Десантники внутренних войск России в вертолете над Ботлихском районом республики во время операции по выяснению расположения позиций чеченских боевиков.
Последовало несколько атак, но окопавшиеся террористы раз за разом давали отпор. На следующий день федералы заметили, что огонь боевиков стал не таким интенсивным — у них кончались боеприпасы. Вскоре их вынудили отступить.
Сослуживцы срочника Суркова были в основном его ровесниками, поэтому на Ослином ухе им было «дружно и весело». Солдаты очень по-разному переживали происходящее. Один знакомый Александра отказался рыть окоп: «Не собираюсь копать себе могилу».
«Самый приятный момент был, когда я встретил одноклассника, с которым мы учились в одной школе, — вспоминает собеседник "Ленты.ру". — Встреча была такая неожиданная, он свою службу нес, я свою. Мы полгода были там, они позже уехали. До сих пор общаемся, живем в одном городе».
Фото: Reuters
Ночью в палатках было холодно, поэтому печки топили всю ночь. Вскоре стала приходить гуманитарная помощь — там были носки, шарфы и письма. Одно из них Сурков вспоминает до сих пор: его прислали незнакомые бабушка и дедушка из Сибири.
Глава VI
Хасавюрт превращался в неприступную крепость
Место действия
Хасавюрт, Республика Дагестан
Тем временем на других фронтах с чеченскими террористами бились ополченцы Дагестана. Тогдашний мэр Махачкалы Саид Амиров 9 августа выступил по республиканскому телевидению и обратился к жителям республики, призывая восстановить конституционный порядок на всей дагестанской территории. В первую очередь в добровольцы принимали тех, кто уже умел обращаться с оружием — например, бывших афганцев.
Сайгидпаша Умаханов набрал в ополчение всех спортсменов и тренеров Хасавюрта. Город разбили на шесть секторов, у каждого был свой командир. Руководство пригласило специалистов из Ростова-на-Дону, офицеров в отставке, чтобы они готовили бойцов и проводили смотры. Вооружались ополченцы сами.
В первую и вторую чеченскую войну проблем с оружием не было. — Его продавали везде, порой оно было даже лучше, чем у силовиков. Некоторые ополченцы продавали коров, имущество, чтобы вооружиться
Сайгидпаша Умаханов, глава ополченцев Хасавюрта
Боевики пробовали зайти туда с трех сторон, но ополченцы дали отпор.
Фото: Reuters
В это время большинство женщин Дагестана готовили еду и собирали гуманитарную помощь.
«Мы понимали, что в это время каждый человек проходит испытание на прочность. Военные действия велись буквально в девяти километрах от Хасавюрта. Мы слышали это, — вспоминает Дженет Мурадова. — Хасавюрт превращался в неприступную крепость, не работали школы, предприятия, учреждения, и везде были мешки с песком, из-за которых выглядывали дула автоматов».
Когда российские танки проходили город, солдатам бросали фрукты и воду. Дженет вместе с другими женщинами приготовила голубцы, испекла хлеб и получила от руководства Хасавюрта разрешение поехать в одну из воинских частей.
«Они спросили, нужно ли заплатить. Мы сказали: "Что вы, это просто добрый жест гостеприимства со стороны дагестанских женщин, это все на нашей добровольной основе". Солдаты попробовали блюда, но сказали, что они немного острые для них. А потом спросили, не могли бы мы еще приехать — просто посидеть и поговорить», — вспоминает собеседница «Ленты.ру».
Дженет согласилась. Она спросила, что бы они хотели из еды, и один солдат ответил: «Пирожков бы с картошкой и капустой».
Приехав обратно, Дженет обратилась к Умаханову с просьбой организовать штаб помощи ополченцам и солдатам. Тот воскликнул: «Хоть одна хорошая новость за сегодня!»
Доставка гуманитарной помощи часто была опасным делом.
У нас была ситуация, когда мы поехали на границу с Чечней. Была договоренность: когда неслышим предупредительный выстрел со стороны наших частей, мы должны остановить автобус, и в таком случае до первого контрольного пункта я иду одна. Хотя с нами были сопровождающие с оружием, им ни в коем случае нельзя было выходить, пусть сидят в автобусе. Там горы, там сидят боевики, и для них человек с оружием и в форме — это мишень
Дженет Мурадова, глава штаба помощи ополченцам и солдатам
Дженет шла одна вдоль гор
На месте она показывала удостоверение. Только потом их машине разрешали разгружаться, но первое, что должна была делать дагестанка, — снять пробу еды. Командиры боялись отравителей.
Они не услышали предупредительный выстрел и поэтому не остановили машину. У пункта назначения к Дженет подлетел мужчина с криками: «Ты понимаешь, что был дан приказ стрелять по движущемуся средству!» По чистой случайности на посту оказался солдат, который хорошо знал их автобус. Тогда Дженет впервые стало очень страшно.
Глава VII
Они все видели, вся группировка была как на ладони
Место действия
Станица Галюгаевская, Ставропольский край. Село Рахата, Республика Дагестан
Отряд, в котором служил Сергей Бохонько, столкнулся с боевиками в ночь с 18 на 19 августа у ставропольско-чеченской границы. Боевики и Российская армия смотрели друг на друга в прицел. Как выяснилось потом, террористы планировали повторить «буденновский вариант» — захватить больницу в станице Галюгаевская в Ставропольском крае, чтобы требовать вывода войск и прекращения боевых действий.
Отряды Валерия Галимова, которые первыми прилетели в Дагестан, покинули его одними из самых последних 9 сентября.
Собеседник «Ленты.ру» отмечает, что местами экипировка боевиков превосходила экипировку его подразделения. Например, у них были готовые современные носилки, в то время как российским военным часто приходилось соображать что-то на месте.
Наша группировка, которая туда вошла, была практически в яме. Ботлих находится в низине, там вокруг горы. А они [боевики] все располагались по высотам. Мы были в невыгодном положении — они все видели, вся группировка была как на ладони
Валерий Галимов, офицер
«Тогда мне было 19, страха не было — молодые, горячие, — говорит он. — Когда прилетает мина и стреляют, наверное, становится уже страшно, жить охота. Начинаешь осознавать, что находишься на волосок от смерти. А так в адреналине бегаешь и не понимаешь ничего — главное, что жив-здоров».
Село Рахата было одной из важных целей террористов. 7 августа 1999 года подразделения «Исламской миротворческой бригады» Басаева и Хаттаба беспрепятственно вошли в Ботлихский район Дагестана и захватили ряд сел — Ансалта, Тандо, Шодрора, Годобери и Рахата, куда потом перебросили Алексея Куликова. Террористы Басаева объявили о начале операции «Имам Гази-Магомед». Федеральным войскам потребовалось больше двух недель, чтобы к 24 августа восстановить контроль над этими селами.
В тот момент, когда подразделение собралось в одной точке почти в полном составе, их накрыло минометами. Куликов пролежал в госпитале с августа по ноябрь и снова отправился в Чечню — говорит, что не мог оставаться дома, пока его друзья были на войне.
11 сентября возле села Дучи был сбит вертолет-корректировщик артогня Ми-8. Все три члена экипажа успели выпрыгнуть с парашютами, но не выжили — чеченские снайперы расстреляли их в воздухе. Это был один из последних эпизодов вторжения.
14 сентября федеральные войска восстановили контроль над селом Новолакское, а уже на следующий день министр обороны Игорь Сергеев доложил председателю правительства Владимиру Путину, что территория Дагестана полностью освобождена от террористов.
Однажды в штаб волонтеров к Дженет пришел мальчик лет шести, который высыпал ей в руку горсть мелочи. «Тетенька, я не украл, вы не думайте, — сказал он. — Я копилку разбил. Я на велосипед собирал — мне велосипед не нужен, я хочу солдатам помочь».
Дженет посчитала деньги, там было 37 рублей. Больше она этого мальчика не видела, но предполагает, что он жил где-то рядом со школой. В штаб приходили все — и старушки, которые несли пенсии и пекли хлеб, и студенты, готовые отдать свою стипендию.
Когда вторжение прекратилось, Дагестан ликовал. Дженет тоже, но в то же время ей было грустно, ведь некоторые солдаты так и остались лежать в дагестанских горах.
О выживших Мурадова вспоминает до сих пор. Например, о Степане Миронове, которого местные жители выходили после перитонита и тяжелой операции. Его отец целовал дагестанскую землю, благодарил всех за то, что его сын остался жив. Дженет хотела бы узнать, как сложилась его судьба сейчас, и надеется, что у него все хорошо.
Оно оказалось лишь первым эпизодом кровопролитной войны, которая растянется на десять лет и закончится лишь в 2009-м. В ней погибнут не только военные, но и множество мирных жителей — женщин, стариков и детей. Главным средством этой войны станет террор.
Смертницы будут взрываться в метро и в толпе зрителей на рок-фестивале «Крылья», а дружины из москвичей еще долго будут проверять подвалы. Дни терактов станут самыми страшными в жизни миллионов россиян.