На родной земле. Как Василий Поленов перенес горе и войну, чтобы стать одним из лучших художников эпохи?

Ему довелось пережить смерть близких и ужасы войны, а перед этим долго бороться за право реализоваться в живописи. Судьба Василия Поленова была непростой и нелинейной, но об этом вряд ли можно догадаться по его картинам — преисполненным умиротворения, проникновенным и лиричным пейзажам России, которая оказалась ему дороже Рима и Парижа, так завораживавших его современников-живописцев. О том, как Поленов преодолел способные сломать многих проблемы, «Лента.ру» рассказывает в рамках проекта «Жизнь замечательных людей».

Конец 1870-х, ранняя, еще снежная весна. Художник Василий Поленов, уроженец Санкт-Петербурга, возраст которого только подкрадывается к 40 годам, сидит в съемной квартире в Москве. На душе у Поленова — мрачная тень. Как только он закрывает глаза, видит совсем недавние события, свидетелем которых стал на Балканах.

Трупы, смотрящие широко открытыми глазами в небо. Еще живой, обезумевший от боли солдат зачерпывает и пьет собственную кровь, смешанную с его же мозгом. Раненый, копающий в исступлении вокруг себя яму, пока не испустил последний вздох. Там, на фронте, Поленов смотрел на все это и не испытывал никаких эмоций. Что-то он даже зарисовал в альбоме.

Во время Русско-турецкой войны Василий должен был писать на фронте картины — стать художником-баталистом. Но ничего дельного, ничего, что устроило бы публику, так и не нарисовал. Он вернулся в Москву, как только представилась первая же возможность. И навсегда приобрел отвращение к войнам.

И вот Василий сидит в съемной квартире на углу Дурновского и Трубниковского переулков и старается не закрывать глаза. За окном — заснеженный двор. Поленов смотрит на этюд, который написал еще до поездки на фронт, — тот же самый дворик, но летний, солнечный, зеленый. От зарисовки будто веет теплом, светом, легкостью.

Поленову становится легче. Будто в какой-то эйфории, он пишет по этюду совсем небольшую вещь в пейзажно-бытовом жанре, которую считает незначительной, простой. Именно ее он, извиняясь перед Иваном Крамским, отдаст на очередную выставку передвижников. И именно эта картина — «Московский дворик» — увековечит его как одного из лучших пейзажистов в истории России.

«Был очень заметным лицом»

Василий Поленов и его сестра Вера появились на свет поздней весной 1844 года в дворянской семье из Санкт-Петербурга. Отец Дмитрий Васильевич был видным дипломатом, археологом и библиографом, а мать Мария Алексеевна занималась живописью и писала книги для детей.

Детство Васи и Веры проходило в Санкт-Петербурге, но на лето семья переезжала в имение Имоченицы Олонецкой губернии. С этим живописным краем лесов, озер и мелководных рек были связаны первые впечатления Васи от природы.

В ней он купался, плавал на весельных и парусных лодках и даже начертил подробную карту (присвоив многим местам собственные названия в духе романов Вальтера Скотта — например, нанес на свой рисунок Камень Барбароссы).

Родители поддерживали тягу ребенка к рисованию, а потому нашли сыну учителя — им стал студент Академии художеств Павел Чистяков. Именно он познакомил Поленова с основами изображения природы — уроки, продолжавшиеся с 1856 по 1861 год, стали судьбоносными для дальнейшего творческого пути будущего художника. Но уже скоро Василий перешел на следующий уровень — стал посещать рисовальные классы Академии художеств под руководством профессора Иордана.

Он жаждал поступить в петербургскую академию. Однако родители решили иначе: юному дворянину необходимо нормальное образование, гимназия и университетский диплом. Василий робко сопротивлялся, но матушка и папенька были непреклонны — благо, согласились хотя бы, что параллельно сын поступит в художественную академию как вольнослушатель. Поленов же решил во что бы то ни стало пройти весь курс гимназии не за два года, а за один, чтобы оставалось больше времени на любимое занятие. И с треском провалился — занятия оказались не так просты. Рисованию приходилось посвящать поздние вечера.

И даже после двух лет гимназии Поленов не получил права заниматься исключительно любимым делом — как же университет? Мать и отец единодушно утверждали, что диплом дворянину необходим. Не важно, какого факультета — главное, чтобы был! Поленов сдался и выбрал юридический. А свободное время продолжал посвящать живописи.

На фоне новостей о том, что в академии вспыхивают студенческие акции протеста, мать очень переживала, что ее мальчик, восприимчивый ко всему новому, станет бунтарем. И постоянно предостерегала от этого сына.

Конечно же, именно этим Вася, оказавшись вдали от контроля родителей, и занялся — но клика, к которой он примкнул, была полна не политических, но художественных идей. Поленов сдружился с Ильей Репиным, а вскоре познакомился и с будущим создателем артели передвижников Иваном Крамским.

«Роднее, чем все эти чудеса»

Василий и вправду делал в академии большие успехи. Уже скоро он стал полноценным учеником заведения, а в декабре 1867-го окончил обязательный академический курс с Большой серебряной медалью. Вскоре были сданы и университетские экзамены. Сколько нервов и усилий потратил Поленов на то, чтобы догнать сразу двух зайцев, история умалчивает, но молодого дворянина ждал успех на всех поприщах. Особенно — на художественном.

В 1871 году они вместе с Репиным представили свои работы на Большую золотую медаль. Оба художника с блеском справились с заданной для конкурса темой «Воскрешение дочери Иаира». Оба — что, к слову, было небывалым случаем — получили заветные награды и право на заграничную пенсионерскую поездку.

Учеба была окончена, пусть и благодаря нечеловеческому напряжению всех сил. Поленов выгорел, но не признавался себе, что стал жертвой деспотизма родителей, желавших своему ребенку только хорошего будущего. Безусловно, он останется в истории русского изобразительного искусства одним из самых образованных художников, но что с того Василию? Однако окончание учебы означало и пенсию — оплачиваемую академией продолжительную поездку в Европу. Поленов отправился в Рим.

Рим, впрочем, оставил в сердце Поленова глубокую борозду. Там он впервые влюбился — в Марусю Оболенскую, молодую студентку, приехавшую в Италию поправлять здоровье. Любовь была безответной, Поленов так и не посмел признаться Марусе в своих чувствах. Работать тоже не мог, в Риме он не написал ни одной картины.

Молодой художник явно находился в смятении. По крайней мере об этом он говорил в письмах Репину: «Теперь уж не знаю, оставаться ли в Риме или удрать. Художник, пока работает, должен быть аскетом, но влюбленным аскетом, и влюбленным в свою собственную работу и ни на что другое свое чувство не тратить… Впрочем, я, может быть, и вру, иногда наоборот совсем бывает».

Маруся сильно захворала после прививки и слегла в постель. Некоторое время среди ее друзей теплилась надежда, что молодой организм выкарабкается, но чуда не случилось — молодая девушка умерла. Из-за потери Поленов ушел в себя, целые дни проводил у ее могилы, этюды которой безостановочно писал. Из этого состояния его сумел вывести приехавший в Рим меценат Савва Мамонтов, с семьей которого Поленов уже был знаком. Мамонтов же впоследствии сыграет в жизни художника (что справедливо и для многих других русских творцов того времени) огромную роль. Именно тогда у Василия родился сюжет его будущей картины «Больная».

Но в Риме Поленов оставаться более не желал — творить здесь он не мог. «Вообще я чувствую себя в Италии очень не у себя, как-то без почвы, без смысла, а притом еще расслабляющая жара действует на меня, жителя обонежских лесов, очень отупляюще», — писал он в одном из писем.

«Мой талант ближе всего к пейзажу»

Поленов решил сменить обстановку и продолжить свою пенсионерскую командировку в Париже. Французская столица моментально очаровала художника: «Париж мне нравится, в нем чувствуешь себя почти как дома, так все приветливы, так все услужливы». Правда, в письмах родителям он сообщал, что не видит смысла в работе за границей и при первой же возможности собирается вернуться на родину.

Как и многие другие художники-пенсионеры, Поленов активно следил за общественно-политической жизнью России и развитием народно-освободительного движения. Параллельно его увлекло и пролетарское движение Франции — он стал посещать рабочие клубы и митинги социал-демократов.

К концу пенсионерской командировки у Поленова были готовы две важные картины — «Право господина» и «Арест гугенотки» — и с полсотни этюдов. За свои работы художник получил звание академика. Подводя итог этой поездке, он писал родным, что перепробовал в живописи много всего, но душа его лежит к пейзажам.

Летом 1876 года Поленов вернулся в Россию. Ему 28 лет, он все еще не написал ничего значимого, но за свою поездку сильно изменился. Новые страны, новые знакомства, тесная дружба, самостоятельность, работа, трагические потери сделали его совсем другим человеком, отличным от того вчерашнего студента, который уезжал в Рим несколько лет назад.

«За храбрость»

Поленов горел желанием рисовать, но с прибытием в Санкт-Петербург осознал, что академическая атмосфера и светская жизнь столицы вызывают у него омерзение. Он ненадолго остановился в Москве, где гостил у Мамонтовых. А вскоре произошло событие, изменившее его жизнь.

В июле 1875 года Босния и Герцеговина восстали против Османской империи. Поленов тогда был еще в Париже. Молодой художник уже горел национально-освободительными идеями (в частности, ратовал за свободу поляков от Российской империи) и потому испытывал сильную симпатию к балканским повстанцам. Даже написал картины «Черногорка» и «Герцеговинка в засаде».

Александр II под давлением общественного мнения позволил одному из своих генералов перейти на службу к Сербии, поддерживавшей повстанцев. После этого на Запад из России хлынул поток добровольцев. Среди них оказался и вернувшийся на родину Поленов. В сентябре 1875 года художник отправился добровольцем на фронт, а в начале октября оказался в передовом летучем отряде полковника Андреева.

О том, что Василию пришлось пережить на войне, его дневники и письма умалчивают. Сведений об участии Поленова в боевых действиях не сохранилось, но известно, что он был награжден медалью «За храбрость» за участие в кавалерийской атаке, а также получил орден Таковского креста. И уже в середине ноября Поленов покинул Сербию и оказался в Санкт-Петербурге.

В 1877-м началась Русско-турецкая война, и художника вновь позвали на Балканы. Теперь уже не как добровольца, а как художника при ставке. Василия это приглашение совершенно не обрадовало — видимо, уже в первую поездку на Балканы он потерял любые романтические иллюзии насчет военных действий. Но отказать армейскому командованию не смог.

«Человеческое изуродование»

В ноябре 1877-го Поленов прибыл в действующую армию и принялся рисовать этюды. На этот раз он не участвовал в сражениях, не заслужил никаких наград, а отвращение к войне пронес через всю оставшуюся жизнь. Проявилось это уже в теме этюдов — вместо того, чтобы рисовать русскую армию, художник делал пейзажно-этнографические зарисовки. Он считал, что «сюжеты человеческого изуродования и смерти слишком сильны в натуре, чтобы быть передаваемы на полотне».

Об ужасах «человеческого изуродования» Поленов вместо картин напишет со всеми жуткими подробностями в письмах. Но так и не станет художником-баталистом. Как только представилась возможность, он покинул действующую армию и вернулся в Петербург. Художник слишком много времени потратил на занятия ему не свойственные. Пришла пора заняться искусством.

Влиятельный друг готовил уже шестую передвижную выставку. Василий Дмитриевич пообещал коллеге, что первую же свою значительную картину отдаст на новую экспозицию артели. Он поселился в Москве в Трубниковском переулке — из окна этой квартиры Поленов написал этюд «Московский дворик», ставший прообразом одной из известнейших его картин. Именно ее он и представит Крамскому, да еще и будет извиняться, что «не имел времени сделать более значительной вещи».

Но «Московский дворик» в итоге и станет одной из самых значительных вещей Поленова. Исследователи его творчества впоследствии посвятят этой картине уйму работ, назовут ее переходом художника от ученичества к мастерству и вехой в развитии пейзажной живописи в России.

«Кто не без греха»

В 1879 году начался абрамцевский период жизни Поленова. Он стал частым гостем в усадьбе Мамонтовых, где раскрыл себя как художник-декоратор. Мамонтовы и их гости увлекались любительским театром, а Поленов, будучи абсолютным дилетантом в декорации, совершил неожиданное открытие, оказавшее огромное влияние на это искусство. Он отказался от кулис, заменив их единым задником, не уступавшим по проработке иным картинам.

Поленов вложил в эти задники все свое мастерство в работе с цветом и перспективой, тем самым добиваясь необходимой объемности и реалистичности. Из домашних спектаклей этот прием перекочует на сцену Частной оперы Мамонтова, а затем в Художественный театр Константина Станиславского и даже в парижскую антрепризу Сергея Дягилева.

Умерла сестра-близнец Василия Вера. Перед смертью она просила брата заняться большой картиной, которую он начал уже давно, но все никак не мог закончить. Это была картина из жизни Христа. Поленов помнил об этом обещании, но первым делом после смерти сестры вернулся к другой картине, задуманной еще в Риме. Это была «Больная», начатая как эскизы еще под впечатлением от гибели его первой безответной любви.

Лето 1881-го Поленов провел в Абрамцево, где художники и архитекторы задумали построить небольшую часовню. Для этого проекта он нарисовал эскиз иконостаса, а вскоре вместе с семьей отправился в поездку по старым городам, откуда привез большое количество зарисовок старинной архитектуры и церковной утвари. Так он понемногу отходил от боли после утраты сестры. Но Василий помнил об обещании, которое дал ей перед смертью, — закончить живописный сюжет из жизни Христа. Узнав от Саввы Мамонтова, что именитый архитектор Адриан Прахов собирается в путешествие по Ближнему Востоку, он решил присоединиться к нему.

«Удивляет своей нравственной силой»

Это было большое путешествие — Киев, Варна, Константинополь, Александрия, Каир. Плавания по Средиземному морю и Нилу. В этих странствиях Поленов сделал десятки этюдов. Но главной точкой на пути художника была Палестина — именно там он искал фактуру для картины из жизни Христа. Яффа, Иерусалим, Иерихон, Мертвое море, Назарет, Иорданская долина.

Поленов пытался зарисовывать на этюдах все, за что цеплялся его взгляд, — памятники архитектуры, виды природы, людей... Многие из пейзажных работ поражают своей достоверностью — детали некоторых картин, изображающих монастыри и церкви, можно до сих пор воочию увидеть в Иерусалиме. После плодотворной работы художник отправился в Дамаск, Ливан, Бейрут, Афины, затем — в Турцию, и наконец вернулся в уже ставшее родным Абрамцево.

Ею стала двоюродная сестра Елизаветы Григорьевны Мамонтовой Наташа Якунчикова. Она уже давно была влюблена в художника, но в своих чувствах не смела ему признаться.

Но тесная жизнь в Абрамцево сблизила их. Вскоре в усадьбе прошло освящение построенной по чертежам художников церкви, и именно там Василий женился на Наташе. Биографы отмечают, что сильная привязанность к жене возникла у художника далеко не сразу, а лишь через годы после свадьбы — после трагедии, унесшей жизнь их первенца Федора в 1886 году.

Младенец умер из-за болезни, и это горе практически уничтожило художника. Жизнь казалась ему бессмысленной, у него начались головные боли, стали все чаще появляться мысли о суициде. Вынести это горе помогла жена, которая несчастье перенесла невероятно стойко. «Наташа меня удивляет своей нравственной силой. Ни одной жалобы, ни одного упрека. Видно, так уж было суждено», — писал он матери.

В том же 1886 году у Поленовых родился второй сын Митя.

«Бытие переходит в то, что сотворил»

Главным итогом путешествий Поленова на Ближний Восток стало монументальное полотно «Христос и грешница», завершенное в 1888 году. Сам Поленов эту картину назвал «Кто не без греха», но цензура не разрешила ставить такое название в каталог. Впервые работа была представлена на XV передвижной выставке, где ее приобрел император Александр III (переплативший за нее еще и ради того, чтобы опередить Павла Третьякова, который уже вел переговоры о покупке).

На деньги с продажи большой картины Поленов приобрел старую усадьбу на берегу Оки, где по чертежам художника был построен легендарный дом, ставший впоследствии важнейшим просветительским центром. Здесь выставлялись картины художника и его учеников, в том числе Константина Коровина, Исаака Левитана, Ильи Остроухова. В окрестностях Поленов построил несколько школ для крестьянских детей.

Поленов очень внимательно относился к новому поколению художников, в воспитании которых принимал огромное участие. Более того, он и сам многое перенимал у своих учеников — и у Коровина, и у Валентина Серова. В то время как его товарищи-передвижники из передовой и новаторской силы превратились в не поспевавших за модой консерваторов от живописи, Поленов активно поддерживал молодежь и новые эстетические веяния. Усилия мастера помогли его ученикам почти поголовно состояться и стать настоящими величинами в искусстве.

Грянули революции и большая война. С 1910 по 1918 год Поленов занимался общественной деятельностью и культурным просвещением в Москве. Когда началась Первая мировая война, он организовал выставку картин цикла «Из жизни Христа» для сбора средств в пользу раненых. А после Октябрьской революции художник водил экскурсии по своей усадьбе, участвовал в организации народного театра и преподавал основы живописи детям.

Одной из лучших картин его позднего периода стал «Разлив на Оке», написанный в 1919 году. В 1924-м, в честь 80-летия живописца, в Третьяковской галерее прошла персональная выставка работ Поленова, а еще через два года он стал одним из первых народных художников РСФСР.

Свой последний этюд Поленов написал летом 1927 года, когда его здоровье уже сильно пошатнулось. Его прощальная работа немного напоминала этюд Маруси Оболенской, который он писал в Риме, — белесый мраморный памятник, мягко залитый вечерним светом. Через несколько дней после завершения работы он слег и больше уже не встал с постели. Поленов умер 18 июля 1927 года в своей усадьбе.

***

Еще за несколько десятилетий до смерти Василий Дмитриевич написал «Художественное завещание», завершающееся словами о том, что смерть человека, которому удалось исполнить хотя бы что-то из своих замыслов, не может быть печальным событием — он обретает естественный покой, а бытие его «переходит в то, что он сотворил».

Наследие Василия Поленова получилось огромным. И речь здесь не только о многочисленных пейзажах, в которых художник сумел передать будто бы ткань своего времени. Не меньший вклад его — воспитание учеников, которые достигли славы и создали десятки прекрасных произведений.

Учитывая такую значимость, даже сложно поверить, что Поленову долгое время приходилось бороться за право реализоваться как художник-пейзажист. Родители требовали от него диплом юриста, академики — жанровую картину, власть — батальную живопись. Путь Поленова — это непростой путь поиска себя. Он, как и путь почти любого человека, был полон трагедий и счастливых моментов, открытий и потерь, достижений и неудач. Все они запечатлены в его картинах.

ЖЗЛ