В споре сторонников и противников строительства "Охта-центра" - скандального "Газоскреба" в Питере - у меня нет своей позиции. Эта дискуссия уже давно превратилась в то, что блогеры называют "срач", и принимать в ней чью-либо сторону попросту не хочется. "Газпром" и его оппоненты обвиняют друг друга в изготовлении фотомонтажей, которые дают совершенно неадекватное представление о том, как будет выглядеть в городской панораме 400-метровая стеклянная башня. "Газпром" охотно рассказывает про радикалов, которые протаскивали на общественные слушания по поводу предстоящей стройки чуть ли не корабельные ревуны, лишь бы эти слушания сорвать. Оппоненты в ответ обвиняют "Газпром" в том, что компания массированно подкупала публику. Сторонники и противники проекта поочередно пишут письма президенту и "мочат" друг друга в разнообразных СМИ. В общем, малопривлекательное зрелище.
Башню "Охта-центра" сравнивали с кукурузой, а чаще называли "фаллическим символом". На одном из митингов противников "Газоскреба" появился остроумный плакат: губернатор Петербурга Валентина Матвиенко, силуэт башни, а в уголке - дедушка Фрейд, спрашивающий у губернатора: "Хотите поговорить об этом?"
19 октября, на фоне очередного скандала (противники "Газоскреба" заявили, что бульдозеры повредили археологические памятники, находящиеся в пятне строительства), журналистов пригласили посмотреть на стройплощадку и пообщаться с архитекторами и руководителями "Газпрома". Первую свою встречу с журналистами в рамках этого пресс-тура заместитель генерального директора "Охта-центра" Владимир Гронский начал с рассуждения о том, что плоский, приземистый исторический Петербург, в котором ни одно здание не может быть выше карниза Зимнего дворца (21,5 метра), - это не только горизонталь, но и высотные доминанты: шпили Петропавловского собора и Адмиралтейства, Исаакиевский собор и так далее. Дальше он посокрушался, что каждая эпоха внесла свой вклад в облик Питера, добавила собственную высотную доминанту, и лишь наше бурное время не увековечено в городской панораме. И провозгласил, что именно "Газпром" готов дать городу "высотную доминанту XXI века".
Ругать архитекторов, спроектировавших "кукурузину", в общем, не за что. Одно из условий архитектурного конкурса, объявленного "Газпромом", заключалось в том, что здание должно быть именно доминантой - не менее 300 метров в высоту. Архитекторы всего лишь выполнили волю заказчика. Даже перевыполнили (на 100 метров), но едва ли ора было бы меньше, если бы они спроектировали 300-метровый небоскреб вместо 400-метрового.
Рассуждения о "новой высотной доминанте" пиарщики и топ-менеджеры "Газпрома" повторяют, как заклинания. И ни у кого из них нет вразумительного ответа на вопрос, а за каким вообще чертом Питеру нужна новая высотная доминанта и с чего вдруг именно "Газпром" решил ее воздвигнуть. Это просто одна из первичных посылок: надо доминанту, - и именно от этого предлагается плясать.
Дальше обычно следуют рассуждения о том, что городу необходим новый деловой центр (вроде квартала Дефанс в Париже, расположенного не в историческом центре, но поблизости от него). Что это привлечет в Питер бизнес, который будет платить больше налогов, необходимых в том числе и для сохранения старого города. С тем, что появление такого делового центра Питеру выгодно (с того момента, как "Газпром" перерегистрировался в Петербурге, город стал богаче на 2 миллиарда долларов), никто, в общем, особо и не спорит. Поэтому разговор неизбежно возвращается к архитектурным амбициям "Газпрома".
Главный архитектор Филипп Никандров, презентуя свой проект журналистам, охотно рассказывал, что в Питере бывали такие выдающиеся, иррациональные стройки. Например, Исаакиевский собор, на сорок лет ставший чуть ли не главным делом всего города. Только при золочении купола погибли шестьдесят человек, повествовал Никандров. В ту эпоху, продолжал он, не было бунтов и революций, существовал общественный консенсус: Исаакия надо достроить, пусть даже ценой жертв.
Спустя часа полтора, отвечая на вопросы журналистов, Никандров пустился в рассуждения о том, что Питер - город фрондерский и интеллигенция протестует против "Охта-центра" главным образом потому, что этот проект прочно ассоциируется с властью. А потом обмолвился, что и для "Газпрома" это проект "совершенно иррациональный": башня строится не ради того, чтобы отбить деньги, а чтобы оставить след в истории города. "То есть золочение купола без жертв не обойдется?" - уточнил я. Никандров то ли не расслышал, то ли сделал вид, что не расслышал вопроса.
Никандрову и его команде можно позавидовать: в кои-то веки архитекторы получили практически неограниченный бюджет на реализацию собственных амбиций. Заказчик строит не для того, чтобы зарабатывать потом на аренде, а тоже чтобы потешить свои амбиции.
Вот прелесть "иррациональных проектов". Археологическая экспедиция, раскапывающая деревянную гниль, оставшуюся от Ниеншанца, буквально купается в газпромовских деньгах. Можно не сомневаться, что столь же щедро будут финансироваться и все прочие работы. Мой вопрос: "А что должно случиться, чтобы "Газпром" отступился?", - точно так же повис в воздухе, как и вопрос про "золочение купола". Видимо, такое просто невозможно.
И именно поэтому после поездки в Петербург проект "Газоскреба" стал мне активно не нравиться.