Ожидание очередной экономической встряски из-за конфликта с Турцией странным образом совпало со слухами о возвращении Алексея Кудрина во власть. А точнее — в администрацию президента. Кто-то вздохнул с облегчением: «Наконец-то начнутся назревшие и перезревшие реформы». Кто-то насторожился в Facebook: «Надеюсь, скоро будет опровержение». И, наверное, утешился репликой Дмитрия Пескова про кадровые сплетни.
Но как это ни парадоксально, для кудринцев тоже гораздо лучше, чтобы их кумир по-прежнему преподавал в СПбГУ и руководил Комитетом гражданских инициатив. По крайней мере до тех пор, пока экономика в России является политической производной, а не наоборот. Собственно, те же антитурецкие санкции лишний раз подтвердили эту ее роль.
Есть формула, которая объясняет, почему «партия войны» часто выигрывает у «партии мира». Потому что у первой нет никаких дел, кроме войны. А у второй и помимо сохранения мира забот хватает.
С этой точки зрения любые экономические санкции — по сути, попытка активизировать антимилитаристский потенциал «партии мира». Если Турция лишится российского турпотока и российского же рынка сбыта — прагматики в Анкаре должны возобладать над фанатиками. А у России появляется возможность адекватно ответить на «удар в спину», не прибегая к сугубо военным демаршам с заведомо непредсказуемыми последствиями.
Но такой ответ хорош не сам по себе, а в сравнении с другими и в отсутствии наилучших. Тезис о том, что санкции — обоюдоострое оружие, никто не отменял и не опровергал. Пусть даже применительно к Анкаре они называются специальными защитными мерами.
Одна просьба вице-премьера Аркадия Дворковича об отложенном сроке введения запрета на импорт турецких овощей и фруктов говорит о многом. Правительство явно не готово рубить сплеча, как это было полтора года назад, когда вводилось эмбарго в отношении западных поставщиков продовольствия. Ведь сегодня, по данным ВЦИОМ, 62 процентам россиян приходится экономить на продуктах. А треть респондентов тратит на повседневные нужды свои накопления.
Понятно, что наряду с санкциями и контрсанкциями российскую инфляцию подстегивает падение курса рубля. А национальную валюту, в свою очередь, тянут вниз нефтяные котировки. Но усугублять рост цен турецким фактором — последнее, что нужно сейчас кабмину. Особенно если учесть приближающиеся парламентские выборы и единороссовское лидерство премьера Дмитрия Медведева.
Как показывают те же соцопросы, граждане и так сильно сомневаются в способности правительства справиться с экономическим кризисом. По данным «Левада-центра», 45 процентов опрошенных не одобряют деятельность кабмина. И если на фоне рекордного за 15 лет снижения реальных доходов «под елочку» заметно вырастет ценник — винить за испорченный Новый год российские избиратели будут отнюдь не Обаму, «Исламское государство» или Эрдогана.
Велик соблазн назвать такой подход мелочным и непатриотичным. Казалось бы, когда страна борется с терроризмом — не до жиру. Но нынешний враг — едва ли не самое яркое и жуткое порождение бедности и люмпенизации. Чем меньше возможностей для легального заработка, тем больше желающих его отобрать силой. Под какими знаменами этот отъем осуществляется — уже нюансы. Любая «партия войны» — вне зависимости от ее лозунгов — и количественно, и качественно растет на больной или уязвимой экономике и низком уровне жизни. Когда отнимать и делить намного привлекательнее, чем складывать и преумножать.
И наоборот — чем больше человек может потерять, тем меньше он склонен поддерживать силовые авантюры. Соответственно, оздоровление экономики и повышение благосостояния граждан становится стратегической задачей любой «партии мира».
Поэтому риски, которые возникают из-за проедания россиянами собственных накоплений и фактического обнищания среднего класса, уже не ограничиваются нежелательными для правящей партии итогами выборов. Тем более что от финансового голода страдает не только офисный и прочий планктон, но и рыба покрупнее. В итоге к ухудшению внешней конъюнктуры экономика адаптируется по алгоритму из известного анекдота: «Папа, это значит, что ты будешь меньше пить? — Нет, сынок, это значит, что ты будешь меньше есть». Система взимания платы с большегрузов — нашумевший, но далеко не единственный пример такой «оптимизации».
Не случайно «защитные меры» в отношении Турции пока не распространяются на газовые контракты. Для «Газпрома» Анкара — слишком важный и ценный контрагент. А сам «Газпром» слишком много значит для российской казны. И последствия его потерь несоизмеримы с теми, которые влекут за собой потери домашних хозяйств.
Вполне логичная расстановка приоритетов для экономики, которая так и не слезла с пресловутой «сырьевой иглы». Структурные реформы заменяются частно-государственным тиражированием собственных «платонов», создающих еще более серьезные перекосы в перераспределении скудеющего национального богатства.
Разумеется, правительство, избравшее путь недеяния, само загоняет себя в тупик. Но и в обществе нет запроса на масштабные экономические преобразования. Как бы теперь ни клеймили команду Егора Гайдара, но в начале 90-х понимание, что «так жить нельзя», было консенсусным.
Сегодня призывы к переменам — скорее удел разбредшихся по разным клубам интеллектуалов. Алексей Кудрин, Сергей Глазьев, Борис Титов, Герман Греф, Ярослав Кузьминов, Владимир Мау — список идеологов и разработчиков различных программ по выходу из кризиса сколь обширен, столь, увы, и бесполезен. Без соответствующего общественного мандата ни один «спаситель отечества» не сможет выполнить свою миссию, даже если возглавит правительство или станет «царем по реформам» (как принято подобные должности называть в США). Пар уйдет в свисток, а обладатель громкого титула превратится в лучшем случае в объект насмешек, в худшем — в героя коррупционных скандалов. Даже о демонической роли непопулярного реформатора останется лишь мечтать.
И пока это так, исход любых выборов предрешен. «Партия мира» непременно останется в проигрыше.