Ответом советской власти на устранение Сергея Кирова 1 декабря 1934 года стало резкое усиление государственного насилия. Об этом в интервью «Ленте.ру» рассказал кандидат исторических наук, доцент исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Алексей Гусев.
Узнайте больше в полной версии ➞Историк напомнил, что уже 1 декабря 1934 года Сталин лично продиктовал постановление ЦИК («закон от 1 декабря») о том, что отныне уголовные дела о подготовке или совершении террористических актов должны расследоваться и караться в ускоренном порядке. Срок следствия по этим делам устанавливался не более десяти дней, обвинительное заключение подсудимому выдавалось за сутки, судебное заседание проходило без участия сторон, а приговор не подлежал обжалованию и приводился в исполнение немедленно.
По мнению Гусева, масштаб этого насилия был еще несопоставим с Большим террором. Сначала вместе с Леонидом Николаевым, стрелявшим в Кирова, к высшей мере наказания приговорили 13 фигурантов сфабрикованного дела «Ленинградского центра». Потом та же участь постигла родственников Николаева, его жену Мильду Драуле и ее родственников. Были арестованы члены выдуманного чекистами «Московского центра» Каменев, Зиновьев, Бакаев, Евдокимов и другие бывшие оппозиционеры. Все они сначала получили различные сроки заключения, а потом тоже подверглись высшей мере наказания.
В начале 1935 года по всей стране начались массовые аресты всех известных органам госбезопасности бывших оппозиционеров. Этому предшествовало закрытое письмо Сталина от 18 января 1935 года к местным партийным организациям. В нем бывших оппозиционеров-зиновьевцев обвиняли в том, что они, потеряв доверие рабочего класса и партийных масс, «скатились в болото контрреволюционного авантюризма, в болото антисоветского индивидуального террора».
В результате за два с половиной месяца, по официальным данным, были арестованы 843 человека, в том числе бывшие зиновьевцы, а потом еще 663 человека. С конца февраля 1935 года из Ленинграда выслали одиннадцать тысяч «бывших» людей. После этого в жилищном фонде города освободилось около десяти тысяч квартир, которые заняли партийные работники, сотрудники НКВД и военные.
Одновременно с этой спецоперацией из Ленинградской области в Сибирь и в Среднюю Азию выслали около 20 тысяч финнов-ингерманландцев. Эта акция НКВД считается началом сталинских репрессий по национальному признаку.
Отвечая на вопрос «Ленты.ру» о возможной взаимосвязи между выстрелом в Кирова и Большим террором 1937-1938 годов, Гусев отметил, что устранение Кирова стало поводом, но не причиной новой волны государственного насилия в СССР.
По мнению историка, удачное покушение на Кирова стало лишь одним из факторов, способствовавших возобладанию репрессивно-террористической тенденции в развитии СССР в начале 1930-х годов. В это время действовал комплекс факторов, среди которых ключевым было стремление Сталина укрепить свою власть и ликвидировать реальные и мнимые угрозы для стабильности своего единоличного правления.
Во-первых, это бывшие оппозиционеры 1920-х годов. Их было много, в свое время они занимали руководящие посты, в стране и партии их хорошо знали. Сталин опасался, что в случае войны или какого-либо другого кризиса режима все эти люди (Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Преображенский, Томский) активизируются и устранят его.
И если осуществлять такую зачистку, то начинать ее следовало с Ленинграда, который считался оплотом зиновьевской оппозиции. С 1917 по 1926 год Петроградский совет (с 1924 года — Ленсовет) возглавлял лидер «новой оппозиции» Зиновьев, а его предшественником на этом посту был Троцкий.
Во-вторых, в начале 1930-х годов были зафиксированы проявления недовольства Сталиным в среде партийной номенклатуры — например, дело Сырцова — Ломинадзе и дело Эйсмонта — Толмачева — Смирнова. Как ни парадоксально, Сталин опасался тех самых партийных кадров, которые привели его к власти и служили ему опорой. С одной стороны, работники партаппарата были всем обязаны своему генеральному секретарю, а с другой — он сам был им всем обязан.
Но Сталин не хотел ни от кого зависеть, поэтому он стремился взрастить новое поколение партийных кадров, не имевших даже намеков на какую-либо политическую автономию.
В результате сочетание этих двух факторов вместе со сложной международной обстановкой 1930-х годов обусловили сворачивание «сталинского неонэпа» и возобладание репрессивной тенденции в развитии СССР, венцом которой стал Большой террор 1937-1938 годов.
Большой террор — понятие, применяемое в современной историографии для обозначения наиболее массовых политических репрессий, осуществленных в СССР в 1937-1938 годах. Введено в научный оборот в 1968 году британским историком Робертом Конквестом в его книге «Большой террор: Сталинские чистки 30-х». В советской историографии синонимом Большого террора выступало понятие «ежовщина» — по фамилии наркома внутренних дел СССР в 1936-1938 годах Николая Ежова.