Теракты в аэропорту и метро Брюсселя, унесшие жизни 34 человек, потрясли Евросоюз. Всего четыре с небольшим месяца назад исламисты атаковали Париж, убив 130 мирных жителей. Теперь война пришла в столицу ЕС. Почему стали возможны взрывы в Брюсселе, где недоработали спецслужбы, куда пойдет теперь европейская политика — разбиралась «Лента.ру».
Утром во вторник, 22 марта, в зале вылета международного аэропорта Брюсселя прогремели два взрыва. Возникла паника, люди бросились к выходу из терминала. Уцелевшие очевидцы потом вспоминали, что за несколько минут до взрыва слышали крики на арабском языке и звуки выстрелов. Версия теракта почти сразу была принята в качестве основной.
Полиция считала, что два террориста-самоубийцы привели в действие «пояса смертников», но при осмотре тел погибших обнаружилось, что у многих ноги посечены осколками. Это навело стражей порядка на мысль, что минимум одна бомба была спрятана в багаже. Позже на месте теракта обнаружили неразорвавшееся взрывное устройство и автомат Калашникова. По последним данным, в аэропорту погибли 14 человек, еще 35 получили ранения.
Не прошло и получаса, как стали поступать сообщения о взрывах в метро. Сперва об одном, потом о двух, трех, четырех. В конце концов, полиция разъяснила: взрыв был один. Путаницу вызвало то, что прогремел он на перегоне между станциями «Маальбек» и «Шуман», разворотив средний вагон в составе. Итог — 20 погибших, 106 раненых, 17 из них — в критическом состоянии.
Следующие восемь часов бельгийская столица прожила в состоянии шока. В Брюссель были введены армейские части. По всему городу саперы подрывали подозрительные пакеты и свертки — эти взрывы горожане нередко принимали за новые теракты. Паники помогло избежать только строгое распоряжение властей Брюсселя: всем по возможности оставаться там, где застигло известие о теракте, и ожидать организованной эвакуации. Кроме того, граждан попросили не звонить знакомым, чтобы не перегружать телефонную связь, а пользоваться СМС и соцсетями.
На несколько часов Брюссель превратился в город-призрак: движение общественного транспорта остановилось, закрылись станции метро, в небе над городом — ни одного самолета. Тех, кто не мог попасть домой, приютили у себя добровольцы из окрестных городов, а таксисты, которые могли бы сделать за день месячную кассу, даже не заикались о повышении цен на проезд. Бельгийский народ, часто именуемый расколотой нацией, объединился перед лицом террора.
Схема, примененная в Брюсселе, выглядит облегченным вариантом того, что террористы уже реализовали осенью 2015 года в Париже. Во всяком случае заметна преемственность замысла и планирования.
Радикальный терроризм все увереннее демонстрирует уровень штабной культуры, достаточный для реализации операций, близких к так называемому «насыщающему террористическому нападению». Это параллельно-последовательная цепочка терактов с использованием смертников (как в рамках одного «тяжелого» дня, так и в рамках целой многомесячной кампании), перегружающая силы безопасности и деморализующая население.
Говорить о кампании преждевременно в первую очередь с точки зрения организационных ресурсов лидеров террористов. Если такая кампания и задумана, то пока она либо недоступна для исполнения технически, либо считается преждевременной. Причем скорее первое, чем второе.
Однако здесь вполне достаточно даже способности террористических ячеек, внедрившихся в Шенгенскую зону, разово потрясать европейские мегаполисы волной взрывов и расстрелов мирного населения на улицах. Это новая реальность, с которой Европа пока не сталкивалась: даже крупные теракты в Мадриде в 2004 году и в Лондоне в 2005 году только приближались к парижской схеме атаки, подразумевающей одновременный подрыв бомб, комбинируемый с захватом заложников и убийствами горожан в разных местах.
Нынешний эпизод выглядит импровизацией после того, как 18 марта в брюссельском районе Моленбек спецслужбы захватили Салах Абдеслама. Этот 27-летний бельгиец марроканского происхождения считается одним из ключевых организаторов парижского теракта. Однако представители ИГ (запрещенная в России террористическая организация — прим. «Ленты.ру») уже выступили с заявлением, объяснив, что теракт готовился давно, это месть за участие Бельгии в кампании против исламистов на Ближнем Востоке, и с задержанием Абдеслама тут нет никакой связи.
Как бы то ни было, произошедшее показывает, что исламистское подполье в странах Евросоюза куда мощнее и жизнеспособнее, чем можно было предположить. И неплохо укоренено среди мигрантов, получивших гражданство ЕС, а также среди «европейцев в первом поколении» (таких, как сам Абдеслам, родившийся в Брюсселе).
Единственным осмысленным ходом спецслужб, который позволил бы им перестать бегать как курица с отрубленной головой и перейти к мало-мальски проактивной стратегии, выглядит активное внедрение в диаспоры и установление рабочих контактов с их неформальными лидерами.
В свое время именно такой подход в сочетании с непременными ужесточениями режима безопасности позволил российским спецслужбам если не устранить, то во всяком случае локализовать и ограничить влияние терроризма северокавказского происхождения в «материковой» России (хотя и с исключениями вроде московского метро 2010 года, Домодедово 2011-го или Волгограда 2013-го). Однако для этого требуется время, исчисляемое, с учетом масштабов проблемы, трудностей с межведомственной координацией и общей запущенности подобной работы, несколькими годами. До того момента Европа остается под ударом.
Специалисты уверены, что на сегодняшний день, после терактов в «Шарли Эбдо», захвата заложников в Париже и взрывов в метро и аэропорту в Брюсселе, европейские силовики не в силах бороться с растущей угрозой. По мнению вице-президента Международной ассоциации ветеранов подразделений антитеррора «Альфа» Алексея Филатова, «у них просто нет методик противостояния, а правильнее сказать, обезглавливания террористического подполья».
При этом он подчеркивает, что назвать провальной работу европейских спецслужб из-за того, что они получили данные о готовящемся теракте и не отреагировали, было бы несправедливо. «Когда существует такой уровень опасности терроризма, как сейчас в Европе, по крайней мере, в Бельгии и во Франции, ежедневно поступает вал информации о возможных экстремистских проявлениях. В 99 процентах эти данные оказываются пустышками», — объясняет он.
«Вспомним хотя бы последний пример: недели не прошло, как американцы предупредили своих граждан об опасности, подстерегающей их в Москве, по официальным каналам», — говорит Филатов. «Даже если есть информация, это вовсе не значит, что силовикам и карты в руки. Отыскать потенциальных террористов крайне сложно в море такой информации. В настоящий момент террористическое подполье в Европе — это не менее 500 человек. Даже разработка одной, двух, трех ячеек, не связанных между собой, не дает гарантии, что спецслужбы отрезали все щупальца террористам. О каких-то "спящих" ячейках (в разведке так обозначаются группы агентов, которых противник держит в резерве и не привлекает к мероприятиям с целью конспирации до определенного момента — прим. «Ленты.ру») силовики часто и понятия не имеют», — отмечает специалист.
Еще несколько лет назад аналогичные упреки сыпались и в адрес отечественных структур. Спецслужбам понадобились десятилетия, чтобы прийти к той мощной антитеррористической системе, которая существует сейчас в России. «Первый масштабный теракт в России произошел в 1995 году в Буденновске. После него было еще множество трагедий: подрывы домов, «Норд-Ост», взрыв в аэропорту Домодедово, Беслан. Из года в год мы меняли структуру наших спецслужб, методику работы, — рассказывает Филатов. — И только сейчас добились серьезного результата. Российский терроризм усилиями спецслужб превратился в децентрализованное разношерстное сообщество без единоначалия, единого финансирования и, как следствие, не способное на серьезные действия. Да, к сожалению, они могут устроить взрыв бомбы в людном месте — это недорогое и относительно простое дело, с этим сложно бороться, сложно это отследить. Но новые Беслан или "Норд-Ост" им уже не по силам».
Коллеги из Европы не учли нашего горького опыта, не смогли вовремя перестроиться, уверен Филатов. «Да и не только нашего. Мы в свое время перенимали знания и методы израильтян. Спецслужбы этого государства работают в усиленном антитероррористическом режиме не 10-15 лет, как мы, а 40! Да, у них террористы чуть не каждую неделю совершают акции. Но это не самоподрывы в толпе людей, а максимум поножовщина — большего простора для действий у преступников просто нет», — отмечает эксперт.
Сегодня атаки могут быть успешными практически в любом городе ЕС, считает он. И понадобится не один год, чтобы избавиться от угрозы массовых терактов в Европе. Нужно обучать людей агентурной работе, создавать центры подготовки специалистов по этим вопросам, вкладывать в это большие средства. В конце концов, внедряться в подполье и годами ждать, пока агенты войдут в доверие. Тут даже не существует какого-то ноу-хау, это повседневная, многолетняя, рутинная работа.
«Ясно, что всего этого у европейцев не было. У них имеется продвинутая техническая составляющая, но этого мало. Международному сообществу противостоит опытный, обученный, хорошо вооруженный и умный противник. Обратите внимание, какую пиар-кампанию развернули в ИГ — они производят высококачественные видеоролики для привлечения сторонников через интернет. На них работают интеллектуалы. Этого врага нельзя недооценивать», — подчеркивает вице-президент Международной ассоциации ветеранов подразделений антитеррора «Альфа».
Не успела осесть пыль от взрывов, как посыпались комментарии политиков, находящихся у власти, и еврочиновников. Все в привычном ключе: это атака на наши ценности, не дадим расколоть единство Европы, не позволим террористам уничтожить наше будущее. Но кровь, пролитая в Брюсселе, оживила даже затертые слова, регулярно звучащие с высоких трибун: верховный представитель Евросоюза по иностранным делам, итальянка Федерика Могерини, разрыдалась прямо во время выступления на пресс-конференции, не закончив речь.
В доме повешенного не говорят о веревке. Поэтому даже европейские правые и крайне правые, обычно жестко критикующие политику Евросоюза в отношении иммиграции, на этот раз воздержались от того, чтобы заявить: «Мы же предупреждали!» Собственно, в этом нет нужды: десятки погибших и полторы сотни раненых говорят сами за себя. Поэтому правые политики ограничились выражением сочувствия семьям жертв и раненым, а также призывами к укреплению мер безопасности, потребовав прекратить бесконтрольное перемещение мигрантов внутри Шенгена.
Но то, что не сказали европейские политики, сказали американские. Дональд Трамп, лидер среди претендентов на пост кандидата в президенты от республиканцев, призвал закрыть границы США, назвав себя и своих соотечественников «глупцами и неженками», боящимися решительных действий. Тед Круз посоветовал Бараку Обаме «прекратить чтение лекций об исламофобии», а вместо Кубы отправиться в Брюссель, чтобы продемонстрировать поддержку союзникам Соединенных Штатов в Европе.
Сейчас европейские политики стоят перед выбором. Есть два пути. Один обрисовал лидер Партии независимости Соединенного Королевства Найджел Фарадж: покончить с Шенгеном и ввести контроль на внутриевропейских рубежах, затруднив террористам перемещение по территории Европы. Второй предложил итальянский премьер Маттео Ренци: создать единую структуру, которая занималась бы вопросами безопасности и обороны, разработать общеевропейскую стратегию, позволяющую этой структуре действовать по всей Европе без границ и преград.
Какую из этих дорог выберет Евросоюз, станет ясно уже в ближайшем будущем.