Министр здравоохранения России Вероника Скворцова на VII Всероссийском конгрессе пациентов пообещала, что лекарства скоро могут стать бесплатными для всех. Ведомство разрабатывает механизм, в соответствии с которым выписанный врачом рецепт должен оплачиваться по системе обязательного медицинского страхования (ОМС). Сообщества пациентов к таким заявлениям относятся скептически. Сегодня бюджет уже финансирует лекарства для льготников и тяжелобольных, однако не справляется даже с этим. В регионах все чаще отказывают в выдаче положенных по закону препаратов. Отказ можно оспорить в суде. Однако нуждающиеся к этому времени, как правило, умирают, а органы власти никакой ответственности не несут. И пока Минздрав разрабатывает механизмы, правозащитники требуют от прокуратуры заводить уголовные дела на чиновников, по чьей вине не оплачивается жизнесохраняющее лечение.
— Мы проводили сопоставление государственных гарантий, которые сегодня дает Россия, с другими государствами, — обратилась с приветственной речью к Конгрессу пациентов Скворцова. — Ни одна страна в мире не дает больше того, что дает наша страна своим гражданам. В программу госгарантий почти все включено, кроме лекарств в амбулаторных условиях.
По словам министра, ведомство уже работает над моделью страхового лекарственного обеспечения. Это означает, что в будущем, если доктор в поликлинике назначит какое-то лечение, необходимые препараты должны выдать в аптеке бесплатно. Правда, когда заработает эта программа — неизвестно, конкретных сроков Скворцова не назвала.
Глава департамента лекарственного обеспечения Минздрава Елена Максимкина обмолвилась, что реформа может быть запущена к 2019 году. Сейчас в ведомстве пытаются определиться с источниками финансирования. По предварительным расчетам, на эти цели потребуется от 200 до 600 миллиардов рублей ежегодно. Где их взять — чиновник не уточнила, подчеркнув, что ее гражданскую позицию часто принимают за точку зрения Минздрава. Ранее Максимкина говорила, что в числе прочих рассматривается вариант выдавать нуждающимся бесплатно только российские препараты.
Заместитель главы Минпромторга Сергей Цыб уже заявил, что его ведомство приветствует такой подход: «Это окажет положительный эффект на производственный корпус, который будет строить свои планы с учетом информации, полученной из регионов».
Вероника Скворцова
Фото: Александр Натрускин / РИА Новости
Однако другие эксперты сомневаются в реальности «таблеточной» инициативы. Счетная палата утверждает, что уже сегодня в фонде ОМС нет денег для обеспечения всех госгарантий.
Как показал опрос, проведенный «Лигой защитников пациентов», сегодня льготные лекарства получают без проблем только семь процентов тех, кто имеет на них право. Самостоятельно купить их многие не в состоянии. Стоимость онкологических препаратов, например, доходит до 300-600 тысяч за месячный курс. Для россиянина со среднемесячной зарплатой 34 тысячи рублей — неподъемная сумма. Однако даже банальные таблетки от давления по 100-500 рублей многим не по карману. Около 80 процентов респондентов заявили правозащитникам, что цена лекарства является для них барьером при его приобретении.
По словам председателя исполнительного комитета «Движения против рака» Николая Дронова, им на горячую линию едва ли не ежедневно поступают жалобы на отказ либо задержку выдачи препаратов.
— Сегодня зарегистрированы обращения из 72 регионов, — пояснил Дронов. — Лидеры в этом списке — Москва и Подмосковье. Притом что в Сибири и на Северном Кавказе, казалось бы, таких ресурсов, как в столице, нет, количество жалоб растет именно в Москве и области. Значит, тут проблема в менеджменте — то есть в справедливом распределении имеющихся ресурсов.
В Росздравнадзоре проблем с лекарственным обеспечением не видят. По закону, если бесплатного лекарства в аптеке нет, врач обязан выписать «отсроченный» рецепт. Когда таблетки появляются — пациента об этом оповещают. Как рапортуют в ведомстве, в прошлом году в России было зарегистрировано 0,02 процента «просроченных» рецептов, а теперь — 0,01 процента. То есть обстановка, по данным чиновников, постепенно стабилизируется.
Однако правозащитники настаивают: «улучшение» идет за счет того, что врачам запретили портить статистику.
— Мы помогаем семьям умирающих, — объясняет юрист благотворительного фонда «Вера», проект «Помощь детям». — У нас ситуация катастрофическая. Нужно понимать, что паллиативный ребенок дома — это боль и смерть рядом. Но наши родители часто отказываются от льготных лекарств. Думаете, они им не нужны? Просто получить их в регионах невозможно, хотя нормативная база для этого вроде бы есть. Приходят родители к врачу, тот говорит, что начальники ему не разрешают выписывать рецепты, если в аптеке нет препаратов. Семья идет к начальнику, который запрещает. Он говорит: «Что вы ходите сюда, мешаете работать. Вам платят пенсию — купите». Мы уже год пытаемся помочь семье из города Ливны Орловской области. Жаловались везде — и в Минздрав, и в Росздравнадзор, и в прокуратуру. Предписания о том, что права ребенка нарушаются, законы не исполняются, есть. Чиновники что-то копеечное дадут, а затем все возвращается в исходное состояние.
В детском хосписе
Фото: Строителев Сергей / «Коммерсантъ»
По данным Генпрокуратуры, в прошлом году по всей стране выявлено более 19 тысяч нарушений в сфере лекарственного обеспечения, возбуждено более 2 тысяч дел об административных правонарушениях.
— Я сама прошла тяжелый путь с герцептином (современный дорогостоящий препарат для лечения рака молочной железы — прим. «Ленты.ру»), — рассказывает президент ассоциации онкологических больных «Здравствуй!» Ирина Боровова. — Мне федеральный медцентр назначил, а районный онкоцентр сказал: «Мы тут посовещались и решили, что вам не показано. Мы вас одну полечим, а для других у нас уже средств не останется, чтобы купить им препараты». Я добилась своего только через Мосгордуму. Пришла получать награду как мать семерых детей и сказала по этому поводу все, что думаю.
По словам Борововой, в их ассоциацию и сейчас пачками поступают обращения из регионов: люди жалуются, что местные онкологи в целях экономии замещают выписанные ранее дорогостоящие препараты на дешевые. Часто больным даже не говорят, что для их вида онкологии есть более эффективные средства. А так как «замещенные» таблетки не помогают, семьям приходится залезать в кредиты либо продавать имущество для оплаты лечения.
— Нам обычно удается отстоять права пациента, — продолжает Боровова, — но на это уходит минимум 45 дней. Месяц жалоба рассматривается в региональном Минздраве. Потом оказывается, что прошло время, когда должна состояться госзакупка лекарства. По закону это все предполагается делать в ускоренном режиме, но ускоряться никто не собирается. Люди устали. Это все должно работать как часы. Мы мечтаем, чтобы не надо было бороться за то, что тебе положено. У онкологических больных нет в запасе лишних дней.
Фото: Саид Царнаев / РИА Новости
Президент «Лиги защитников пациентов» Александр Саверский сегодняшнюю ситуацию с лекарствами воспринимает как войну, в которой есть несколько стадий.
— Прокуратура и суды сейчас встают на сторону больного. Но, к сожалению, пока идут разбирательства, выносятся постановления и решения, больной умирает. Это ужасно. Поэтому в такой экстремальной ситуации необходимо уголовное преследование чиновников по статье 293 УК («Халатность, неисполнение своих обязанностей должностным лицом, повлекшее за собою смерть»). Я другого выхода не вижу. Поймите, что речь идет о больших деньгах. Никто вам на блюдечке их не принесет — за них бороться надо. Зубами.
Насколько крепки зубы у пациентов — покажет время. Но если они хотят наказывать чиновников за бездействие в сфере лекарственного обеспечения, им не обойтись без поддержки законодателей. А те, похоже, не готовы к радикальным мерам. Депутат Госдумы, член комитета по здравоохранению Александр Петров считает, что нынешние проблемы определяются политическими факторами. И советует гражданам потерпеть ради будущих поколений.
— Безусловно, проблемы текущего дня не самые простые, — заявил депутат на Конгрессе пациентов. — Это новые вызовы — как внешние, так и внутренние. Мы все понимаем, что нас пытаются наказать за то, что Крым — российский. Нас поймут только через 200-300 лет наши потомки, которые скажут тысячу раз спасибо…