В среду, 8 февраля, в 6:12 утра в своем кабинете в здании штаба батальона «Сомали» в пригороде Донецка Макеевке в результате террористического акта погиб 36-летний Михаил Толстых, известный по позывному Гиви. В ДНР объявлен трехдневный траур. В республике официально заявили о причастности к теракту украинской диверсионно-разведывательной группы (ДРГ). «Лента.ру» разбиралась в обстоятельствах гибели легендарного комбата.
Уже понятно, что был произведен одиночный выстрел из РПО (реактивного пехотного огнемета) «Шмель», известного со времен боевых действий в Афганистане как «шайтан-труба», термобарическим боеприпасом с расстояния не более 200 метров. И дело даже не в том, что с большего расстояния даже с диоптрическим прицелом в такую цель, как окно здания, попасть очень сложно. Вокруг здания штаба просто нет столько открытого пространства. Поэтому первоочередная задача следствия — определение места, где находился стрелок. По предварительным данным, эта точка уже установлена. Едва ли это было слишком сложно — геометрия в чистом виде. «Шмель» — аппарат одноразовый, и отработанную «трубу» обычно выбрасывают. Если ее найдут, по серийным номерам можно установить происхождение оружия.
Кроме того, следствию предстоит выяснить, как именно диверсионная группа перемещалась и в Донецке, и в Макеевке, и между ними. Вряд ли они передвигались пешком. Стрелял очень подготовленный человек: с первого раза попасть с 200 метров в окно, пусть и больше стандартного, — непростая задача. А такие люди, как правило, не ведут себя как смертники, у них должны быть пути отхода. Кроме того, диверсионная группа должна была знать расписание перемещений Михаила Толстых, а это довольно сложно, учитывая обстоятельства последних дней.
Гиви был легко ранен в ногу несколько дней назад под Авдеевкой, но от госпитализации отказался в связи с крайне тяжелым положением на фронте и постоянно перемещался по объектам. При этом «поймать» его на каком-либо привычном маршруте, как Арсения Павлова (убитый в октябре 2016-го комбат «Спарты» с позывным Моторола), было невозможно. У Толстых не было семьи и постоянного места жительства в Донецке. К тому же он, в отличие от многих командиров, достаточно тщательно относился к собственной безопасности и слыл человеком, скрытным в быту. Его ближайшие родственники — родители и младшая сестра Марина — постоянно находились под охраной. Их привезли к месту гибели Михаила только в середине дня.
Вместе с Толстых в кабинете находились еще два бойца его батальона. Шансов выжить ни у кого не было — термобарический заряд создает одновременно и резкий перепад давления и как бы «взрывает» воздух. В пересчете на фугасный эквивалент это примерно равно выстрелу в упор из 152-миллиметрового орудия, только с несколько иным поражающим эффектом. Предположительно, стрелок мог среагировать на зажженный свет в кабинете комбата, но для этого он должен был знать, где его окна и хотя бы ориентировочно иметь представление о том, когда точно комбат туда придет в это утро. Как и почему министерство госбезопасности (МГБ) ДНР не заметило плотную слежку, которая велась за самым знаковым командиром, — вопрос отдельный. Тем более что буквально два дня назад был предотвращен теракт на одной из тыловых баз горюче-смазочных материалов.
Как стало известно, Служба безопасности Украины (СБУ) попыталась завербовать местного военнослужащего, чтобы он прикрепил магнитную мину к одному из бензовозов. Но тот доложил в МГБ, и там начали «оперативную игру», что не составило особого труда: судя по записям телефонных переговоров с «куратором» из СБУ, тот, мягко говоря, не профессионал своего дела. В случае же с покушением на Толстых работали люди куда выше классом и профессиональной подготовкой, даже если принять во внимание всю безалаберность ситуации с внутренней безопасностью в Донецке и вокруг него.
Разумеется, сразу же после случившегося в Донецке «усилены меры безопасности и введен план "Перехват"». Надо отметить, что далее усиливать меры безопасности в Донецке уже некуда. Их нужно кардинально переделывать, что в сердцах и сказал обычно очень сдержанный генерал Эдуард Басурин. Город живет неестественно нормальной жизнью, чем многие даже открыто бравируют. В Донецке не осталось блокпостов, патрули появляются только в ночное время, причем многие жители жалуются на комендантский час как на «мешающее жить» мероприятие. Это действительно мешает: в миллионном и большом по площади городе можно и не успеть добраться домой до комендантского часа, и потом придется долго объясняться с ночными патрулями. Однако по плану «Перехват» еще никогда никого не перехватывали. Особенно профессионалов, которые, судя по всему, около недели отрабатывали пути отхода.
Наиболее перспективной представляется версия о том, что исполнителями убийства Толстых выступили уроженцы Донбасса, а не специально обученные спецы с Западной Украины. Специфический акцент, манеры поведения, жестикуляция, не говоря уже о знании местности — все должно указывать на выходцев с Донбасса, которых хватает на той стороне фронта. И эти люди не просто запутавшиеся, они — идейные. На то она и гражданская война.
Хотя в СМИ и даже в официальных республиканских сообщениях подразделение Толстых по-прежнему именуется «Сомали», сами бойцы уже давно так его не называли. В 2015 году в вооруженных силах ополченцев началась «бригадизация» — преобразование разрозненных отрядов в регулярную армию посредством создания бригад. Надо отметить, что этот процесс сопровождался бурным несогласием со стороны ряда командиров. После «бригадизации» одна из самых знаменитых вооруженных групп стала называться «Отдельный мотострелковый (штурмовой) Иловайский батальон в/ч 08828». Это уникальный случай, потому как большинство «старых» частей ополчения так или иначе сохранили «историческую преемственность» («Спарта», «Хан», «Кальмиус», «Оплот», «Восток», «Дизель», «Конго», «Купол», «Беркут»), просто добавив новое «бригадное» название и номер воинской части.
Однако именно Михаил Толстых настоял на том, чтобы в его батальоне процесс «бригадизации» проходил наиболее наглядно и последовательно. В какой-то момент показалось, что он больше других старается уйти от «вольницы» первого года ополчения. Для многих это было странно и неожиданно, поскольку Гиви, как никто другой, ассоциировался с этим «первым призывом» — целой социальной группой местных самородков, взявших в руки оружие исключительно по зову души. Они испытали на себе самый сложный, первый период войны, а затем начали раскалываться по политическим мотивам. Причем спектр их взглядов оказался удивительно широк — от жестко коммунистических, даже крайне левых, до монархических. Многие попросту не смогли отказаться от «вольницы» и в период «бригадизации» покинули Донбасс.
Но Михаил Толстых, к всеобщему удивлению, первым принял новые правила игры. Из-за этого у него случались короткие словесные стычки с теми из командиров, у кого были политические амбиции. Сам он ни разу не проявил даже попытки выступить в качестве самостоятельной политической фигуры или воспользоваться подчиненным ему батальоном как личной армией. Это при том, что он обладал безусловным авторитетом не только в своем «Сомали», но и среди военнослужащих других «старых» подразделений.
Роль подразделения Гиви в военном раскладе переоценить сложно. Штурмовой батальон стоит в структуре армейского корпуса особняком. Это что-то вроде палочки-выручалочки, которую из-за высокой боеспособности и отличной подготовки личного состава используют в основном для специальных операций на «тонких» участках фронта. Из «сомалийцев» хотели сделать что-то вроде «универсальных солдат»: они участвовали в учениях на плавсредствах в Азовском море и отрабатывали десантные операции. Проблем с дисциплиной в большинстве батальонов и бригад давно уже нет или они мизерны. Однако само присутствие таких харизматичных героев, как Моторола и Гиви, придавало людям особый драйв, в том числе и молодым, набранным в прошлом году по призыву. Конечно, после гибели Толстых дисциплина сразу не пошатнется, батальон не утратит боеспособность, а общая обстановка на фронте в минуту не изменится. Не будет и никакой паники в городе. Командование батальоном, скорее всего, перейдет к первому заместителю Толстых — ополченцу с позывным Консул.
Жизнь, как и война, продолжатся. Однако слишком много вопросов накопилось к МГБ ДНР, к военной контрразведке. Да и вообще к той системе безопасности, которая организована в самопровозглашенных республиках даже в отношении наиболее известных, знаковых личностей, только лишь физическое присутствие которых было большим подспорьем военному потенциалу. И с этим придется разбираться отдельно.