Боец смешанного стиля, чемпион лиги ACB Марат Балаев отсидел десять лет в тюрьме и после этого в 40-летнем возрасте стал чемпионом мира. В интервью «Ленте.ру» он рассказал об ужасах девяностых, ограблениях квартир, реалиях российской тюрьмы и успешном возвращении в большой спорт после освобождения.
«Лента.ру»: Вы с детства занимались вольной борьбой?
Балаев: Я же осетин, а для нас это национальный вид спорта. В каждом доме рассказывают о наших олимпийских чемпионах, и у мальчиков с детства появляется желание бороться. У нас борцов почитают и гордятся ими.
Ваше детство прошло в советской Туркмении в 1980-е. Что это было за время? Как тогда в республике относились к русским и кавказцам?
Моя семья прожила там много лет — больше 30 точно. В Туркмении очень спокойный народ, люди почти не ругаются. Хороший климат. Мы жили в поселке городского типа недалеко от Ашхабада, там были люди со всего Союза: много русских, кавказцев, таджиков — и проблем никогда не было. Они начались уже после развала СССР: чиновники начали сильно прижимать приезжих.
До распада СССР вы побеждали на всесоюзных соревнованиях, мечтали об Олимпиаде. Что изменилось после распада страны?
Все изменилось. Соревнования прекратились, финансирование прекратилось. Я должен был поехать на чемпионат мира как раз в 1991-м, но не получилось. Кто-то проскочил, кто чуть постарше меня, как Костя Цзю, а поколение, родившееся в середине 70-х, почти ничего не добилось. Из-за распада СССР у людей все пошло не так.
Не было возможности самостоятельно найти денег на поездку на чемпионат мира?
Не было. Я тогда учился и жил в спортивном училище. Все, что мы делали, — ели, спали и тренировались. Чтобы поехать на ЧМ, нужно было выиграть турнир претендентов — я это сделал. Два месяца в горах готовился к чемпионату мира, но затем пришла новость: Союз распался, финансирование прекратилось, ты никуда не едешь. Найти самому деньги... Я не представляю, как это можно было сделать.
Вы уже много лет живете без паспорта. Расскажите, как вы его лишились.
Мой бывший тренер, которого уже нет в живых, решил переписать мне возраст в паспорте. Он сделал меня на три года моложе, чтобы я мог поехать на молодежный чемпионат мира. Паспорт испортили. Я думал, мне сделают новый, но этого не произошло. Я пытался его восстановить, но в нашем государстве просто ничего не делается, тем более что я приехал из другой страны. Правила такие, что где ты жил до 1992 года, той страны ты и гражданин, поэтому в России мне давать паспорт не хотели. Я чего только не делал, даже деньги пытался давать. Затем я на десять лет сел в тюрьму, но и после выхода из заключения проблема с паспортом осталась. Только недавно президент Осетии постановил сделать мне паспорт, но до сих пор у меня его нет.
В начале 1990-х вы переехали из Средней Азии в Осетию. Почему там не получилось реализовать мечту — поехать на Олимпиаду?
Во-первых, соревнований не было на тот момент. Если бы был спонсор, он бы профинансировал мое участие, но его не было. Во-вторых, в Осетии большая конкуренция, там каждый второй — талант. У меня поэтому и техника развилась — каждый день рубишься с каким-нибудь чемпионом мира. На соревнования я годами не ездил, время было такое: перестрелки, убийства.
Вам тоже предлагали участвовать в бандитских разборках?
Я долго не лез никуда, тренировался, но... Вы помните, какое время было — заработать нормальным способом не получалось: чтобы что-то иметь, нужно было быть сильным, пойти внаглую и отобрать. Этим люди и занимались: кто-то обманывал кого-то, кидал, потом люди с автоматами пытались свое вернуть. Никто никого не заставлял, но если ты с автоматом что-то у кого-то не отберешь, то с голоду сдохнешь. Я долго сидел на шее у тетки, она мне давала деньги на проезд, на тренировки. С годами мне это надоело, я немного заржавел, набрался смелости и... Начал грабить квартиры.
Как это началось? Помните свою первую квартиру?
Это началось не просто так. Один ребенок у меня лежал в больнице, второй в роддоме — только родился. Деньги нужны было на все: и на одного, и на второго, и за квартиру. Я знал людей, которые занимались грабежом, работали с отмычками — они жили прекрасно, ездили на машинах, одевались в итальянских бутиках. Я подумал: а почему я не занимаюсь тем же, чем они? Потому что боюсь? Я не боюсь. Мне нужно прокормить голодных детей? Нужно. Так почему я не иду на это? Я решился, и уже через неделю у меня в доме появились игрушки, сникерсы, вскоре я купил машину...
Как же вас поймали?
Надо сказать, что определенный талант у меня был. Всех моих «коллег» перезакрывали, один я долго держался. Жил хорошо: менял машины как перчатки, любил отдохнуть за границей. Я был очень хитер и делал все красиво. Занимались этим в основном наркоманы, а у меня с наркотиками проблем не было. Я пытался параллельно тренироваться, немного учился. Как меня поймали? Отработал одну квартиру, вышел — а тут навстречу милиционеры. Попросили документы, осмотрели спортивную сумку, а у меня там оборудование, отмычки. Я от них убегал километра два-три, они меня ловили на четырех машинах и все-таки поймали.
Вы рассказывали, что в тюрьме не только лишают свободы, но и унижают. Как нужно себя вести, чтобы к тебе относились с уважением?
Да смотря где. Везде по-разному. Бывает, что в колонии тебя с самого начала избивают, чтобы слушался и выполнял, что скажут. Бывает, начинают с беседы, а потом все равно бьют. Вы знаете, в России многие люди побывали за решеткой, имеют представление, что такое тюрьма. Мои рассказы немногих удивляют, ведь больше половины страны отсидело, особенно из старшего поколения. Я не рассказываю чего-то нового — все знают, каково в тюрьме. Я это представляю так: идешь ты по улице, а тебе говорят: «Мой туалеты». Ты отвечаешь: «Не буду». Так и в тюрьме было. Я, б****, в сборной тренировался, у меня двое детей. Я себя как мужчину уважаю. А за решеткой ты должен сделать что-то хреновое, чтобы потерять свое лицо: убрать за кем-то, помыть. Я этого не делал. Меня били по два-три раза, в изолятор бросали. Как себя вести? Есть такая хорошая поговорка: меньше болтай, больше слушай и интересуйся.
Приходилось ли пускать в ход борцовские навыки?
Они мне помогли еще пять лет заработать.
Почему?
Люди ошибаются, когда думают, что в тюрьме можно драться. Если ты поднял на кого-то руку — за это нужно отвечать. Дерутся вообще только нехорошие люди. Я не люблю тех, кто напьется и лезет с кулаками. Такого в тюрьме нет. Да и вообще, можно же словами все объяснить. А в колонии в тот день на меня напала целая куча, и каждый весит по сто килограммов. Я вообще ничего не сделал — одного там ногой пустил, он упал. Махнул — даже не попал толком. Вот за это мне еще пять лет и дали.
Фото: Дмитрий Лебедев / «Коммерсантъ»
Что в тюрьме было унизительнее всего?
Видел я многое. Очень многое. Знаешь, там есть люди, которые послабее: им дадут пару-тройку подзатыльников, скажут «Давай, признавайся» — и они признаются и сдают других. А им за признания — свидания, УДО. Иногда от страха они могли написать то, чего вообще не делали. Я к ним, естественно, заходил, говорил: «Что вы делаете? Вы животные, что ли? Человек лишние годы будет здесь сидеть, вы от этого кайфуете?» Ходили они к своим девочкам или женам на свидание — это животный кайф какой-то.
Или вот бьют человека. В Библии написано: помоги ближнему своему. Ты с ним с одной тарелки ел — а тут его бьют. Почему ты не можешь сказать: «Зачем вы это делаете?» Потому что ты боишься? Надо пересилить страх и сказать это. Нормальный человек должен так поступить.
В тюрьме многие морально ломаются. Что вам помогло этого избежать?
Не дает сломаться семья, воспитание. А мне еще помогала жена. С первой я разбежался еще до отсидки. С будущей супругой познакомился еще на воле, а уже в лагере стал с ней отношения налаживать. Мы общались, то-се... Когда меня посадили, многие от меня отвернулись, а она наоборот — стала больше внимания уделять. У нее и черты характера другие проявились. От такого проблемного человека, как я, вообще-то шарахаются даже родственники, а она стала жалеть, тянуться ко мне. Это, конечно, удивляло. Я ее называл сумасшедшей. Говорил ей, что она еще более сумасшедшая, чем я.
Каким стал мир, когда вы вышли из тюрьмы?
Я до отсидки жил во Владикавказе, а тут я попал в Питер. Немножко разные места. Машины там, например, вообще другие. Я еще ходил и удивлялся: все женщины в брюках. Вот это реально удивило — хотел увидеть хоть одну женщину в платье.
Как вы начали заниматься смешанными единоборствами? Ведь когда вы попали в тюрьму, об этом виде спорта в России никто толком ничего не знал.
Нет, я-то слышал про ММА. Борцы уже начинали этим заниматься. После освобождения начал смотреть М-1. В тюрьме никто не подозревал, что я серьезный борец. Я курил, занимался какими-то делами неприятными, даже один раз со мной пытались поспорить на несколько ящиков сигарет, что у меня какой-то азербайджанец выиграет. Хорошо, что вовремя тормознули. А то если бы они мои бои увидели... Ну, я в тюрьме рассказывал, но мне не верил никто — говорили, мол, сказки это все, басни. Тоже мне, говорят, чемпион, блин! Когда же я выходил на титульный бой, долго не мог настроиться.
Каким был путь от десятилетнего тюремного срока до чемпионского титула?
Когда я вышел из тюрьмы, то понял: нужно что-то делать со своей жизнью. Я дал себе месяц на размышления. Я отдыхал, пил, гулял, читал про бои в интернете. Ровно через месяц я начал новую жизнь и зашел в зал.
За годы, проведенные в тюрьме, вы не растеряли спортивную форму?
Благодаря тому, что я всегда боролся не в своей весовой категории, у меня развилась хорошая техника. И в 40 лет она никуда не делась — природа заложила в меня этот талант. Я боялся только одного: потерять чувствительность. Когда я провел первый тренировочный поединок и соперник засадил мне в печень, первая мысль была: на кой черт мне вообще все это надо?
В 38 лет борцу, который никогда не занимался ударной техникой, наверное, невероятно сложно поставить удар?
Конечно, поначалу было очень непросто. Однако я много работал над ударной техникой и со временем овладел ею. В бою я редко ее применяю — наверное, потому, что пока не до конца уверен в собственных силах.
Что в 40 лет мотивирует вас оставаться в такой хорошей форме, драться с молодыми и побеждать их?
Я понимаю, что если брошу сейчас — уже никогда не вернусь в спорт. За годы отсидки я понял, что время — самый важный и невосполнимый ресурс. Сегодня я на пике популярности, я чемпион мира по версии ACB, и я хочу держаться на этой волне. Вряд ли еще когда-нибудь в жизни у меня будет подобный успех. Плюс, меня вдохновляет работа в моем бойцовском клубе «Мотиватор».
Почему вы деретесь именно в лиге ACB?
Это самая интересная лига сейчас. Здесь есть все, что нужно бойцу для развития: конкурентные бои, достойные гонорары, возможность драться в разных странах. Я не хочу никуда уходить, меня здесь все полностью устраивает, я могу показывать свои лучшие результаты.
То есть у вас есть желание заниматься борьбой дальше?
У меня двое детей и больной брат, я намерен им помогать. Когда меня спрашивают, зачем тащить на себе родственников, я отвечаю, что в семье должен быть человек, который может рисковать собой ради близких.
Ваш ровесник Федор Емельяненко тоже продолжает выступать, однако делает это не так успешно. Некоторые считают, что не стоит продолжать участвовать в боях в таком возрасте — иначе это испортит послужной список. Что вы думаете по этому поводу?
Я не тот человек, который может учить Федора. Когда я слышу критику в его адрес, мне хочется сказать: очнитесь, люди, вы просто забыли, кто такой Емельяненко — он десять лет носил чемпионский титул. Когда вы видели его по ТВ, то были уверены, что он выйдет и наверняка перешагнет соперника. Многие бойцы в страхе бегали от него долгие годы. А сейчас, мне кажется, он хочет красиво закончить карьеру и заработать денег.
Как вы относитесь к отстранению российской сборной от Олимпийских игр 2018 года и показаниям Григория Родченкова?
Мы же здесь должны литературными словами выражаться? Скажу так: Родченков — предатель, а я к таким людям отношусь хреново. Когда говорят, что наши спортсмены применяют допинг, то забывают, что немцы и американцы тоже на нем сидят. Только они умело это скрывают. Особенно жаль российских паралимпийцев — не понимаю, как можно было не пустить их на соревнования. И никто ведь не вступился за русских спортсменов — все страны молчат. Так было всегда: ничего хорошего не случится, пока русский солдат не придет и не поможет.
Вы считаете, что нашим нужно ехать на Олимпийские игры в Южную Корею?
Да, ехать на Олимпиаду необходимо. Русский человек долго терпит, но когда его доведут — то всем хана. И наша сборная в белой форме это докажет.
А вы бы поехали на Игры под нейтральным флагом?
Конечно. И сделал бы все возможное, чтобы порвать там всех и завоевать медаль.