Северная Корея — самая закрытая в мире страна. В ее отношении неоднократно вводились международные экономические санкции. Вопреки этому государство ведет активную международную торговлю и даже наладило некое подобие рыночной экономики. Считается, что значительные доходы КНДР получает на черном рынке, занимаясь поставками наркотиков, оружия, фальшивых денег и кражей криптовалют. Для этого у режима Ким Чен Ына имеется секретное «Управление 39» — специальная структура, которая напрямую курирует нелегальную внешнюю торговлю. Тайная жизнь Северной Кореи — в материале «Ленты.ру».
«Председатель Трудовой партии Кореи, Председатель Госсовета КНДР, Главнокомандующий Корейской народной армией и высший руководитель нашей партии, государства, армии товарищ Ким Чен Ын руководил на месте Пхеньянским грибозаводом, примером грибозаводов, стандартной единицей нашей страны. Уважаемый высший руководитель лично инициировал строительство Пхеньянского грибозавода, определил место завода на окраине города Пхеньян и направил мощные проектные и строительные силы, решил все вопросы один за другим, встающие на строительстве.
Он с широкой улыбкой на лице, любуясь панорамой завода, с радостью сказал, что построенные на широком участке здания производства и пристройки чисты и красивы, окружающая среда завода, реализованная изобразительность и элегантность на высоком уровне нравится, с построением Пхеньянского грибозавода местность стала изящнее.
Уважаемый высший руководитель сказал, что Пхеньянский грибозавод является гордым заводом, безупречным внутри и вне завода примером и стандартом грибозаводов нашей страны и высоко оценил подвиги проектных и строительных единиц, внесших вклад в построение завода гордым творением эпохи ТПК, драгоценным достоянием для улучшения питания народа», — так официальная пропаганда рассказывает об экономических успехах Северной Кореи.
На самом деле в стране, которая не так давно превратилась в ядерную державу, все далеко не так хорошо. И дело не только в выращивании грибов в промышленных масштабах.
На протяжении своего существования Северная Корея зависела от помощи СССР, Китая и других стран социалистического блока. С распадом Советского Союза страна оказалась в тяжелейшем положении: товарооборот снизился, предприятия остановились, а население начало голодать.
Кроме того, перестала работать карточная система (северные корейцы на протяжении десятилетий получали еду и базовые предметы обихода по карточкам). Из-за этого в стране, где частное предпринимательство считается незаконным, начал формироваться теневой рынок. На границе с Китаем активизировались контрабандисты, в деревнях появились частные поля, а в городах — рынки. Выросло и число корейцев, уезжавших в Китай, где они занимались тяжелым низкооплачиваемым трудом. Иных способов заработать и не умереть от голода практически не было.
Руководители Северной Кореи не обращали на это внимания. Чиновники тоже остались без пайков и выживали исключительно за счет взяток.
Появление теневого частного бизнеса потихоньку стимулировало экономическое положение страны. С ростом бизнеса в КНДР появились частные столовые и рестораны, с которых государство получало проценты. Происходило это следующим образом: инвестор заключал с местной администрацией полуофициальное соглашение, согласно которому предприятие получало государственный статус, а инвестор становился его директором, был обязан отдавать часть выручки государству и платить местной администрации. Оставшиеся деньги инвестор мог оставить себе. Подобная схема распространяется на все виды бизнеса в КНДР: де-юре они являются государственными, де-факто обладают всеми признаками частного дела.
В начале 2000-х власти Северной Кореи вознамерились провести реформы. Их главной целью было стимулировать бизнес и попытаться вывести его из тени. По непонятным причинам официальный Пхеньян от этих попыток отказался. Более того, в КНДР предприняли попытки подорвать частный бизнес с помощью административных запретов. Лишь в 2010 году власти Северной Кореи осознали, что ограничительные меры не оказали особого влияния на рынок, и вернулись к политике нейтралитета.
Приход к власти Ким Чен Ына совпал с рядом позитивных реформ, в том числе аграрной, благодаря которой крестьяне получили возможность кооперироваться в небольшие группы из одной-двух семей и обрабатывать поля, оставляя большую часть собранного урожая себе. Как и в случае с заведениями общепита, определенная часть шла на откуп государству. Эта система пришла на смену фиксированным пайкам, которые граждане КНДР получали за работу на государственных предприятиях, и была призвана предотвратить повторение бушевавшего в 1990-е голода.
Схожая ситуация наблюдается и во внешней торговле. Формально торговать с зарубежными державами уполномочено только государство, хотя с конца 1970-х крупные предприятия и государственные учреждения получили возможность создавать собственные внешнеторговые организации, работавшие по системе государственных лицензий. На деле подобные операторы не являлись реальными производителями товара: перед продажей чего-либо за рубеж они были вынуждены приобрести продукт на внутреннем рынке, как правило — у частных производителей. По аналогии с сельским хозяйством и заведениям общепита, государство забирает у подобных организаций фиксированную часть доходов, а полученная сверх этого прибыль остается оператору и может быть пущена на развитие бизнеса.
Так произошла радикальная трансформация северокорейской экономики. Несмотря на серьезную долю государственного вмешательства, в частном секторе экономики КНДР производится от 30 до 50 процентов ВВП страны.
Важно отметить, что многие показатели и явления становятся достоянием общественности со слов перебежчиков, хотя этой информации не всегда можно доверять.
Главным торговым партнером Северной Кореи является Китай. По оценкам экспертов, в 2016 году продажи в Китай составили 88 процентов всего северокорейского экспорта. В свою очередь, на импорт из Китая в Северную Корею пришлось более 90 процентов всех ввозимых товаров.
В то же время Пхеньян обладает широкой географией экономических связей: КНДР экспортирует товары в Индию (на нее приходится 3 процента экспорта) и Филиппины (1,7 процента), а также в Пакистан, Тайвань, Шри-Ланку, Саудовскую Аравию и Нигерию (на экспорт в эти страны приходится менее процента).
Основными статьями экспорта являются полезные ископаемые и минеральные ресурсы. Среди них доминирует уголь (41 процент), который закупает преимущественно Китай. На втором месте в структуре легального экспорта из КНДР — одежда и мебель (20,6 процента), на третьем — древесина и продукты питания, особенно рыба (10,3 процента). Затем идут металлы (около 5 процентов), промышленные товары (4,5 процента), электроника (2,2 процента), легковые и грузовые автомобили, суда, предназначенные для утилизации, а также различные запчасти (1,9 процента).
В Северную Корею ввозят преимущественно продукцию текстильной промышленности (24,5 процента импорта), пищевой (16,6 процента) и химической (13,6 процента), а также технику (10,5 процента) и электронику (9,5 процента). Гораздо меньший процент приходится на автомобили, запчасти, металлы и полезные ископаемые. Помимо Китая, товары в Северную Корею ввозят из России (2,2 процента), Индии (1,7 процента), Таиланда (4,5 процента), Филиппин (1,1 процента), Сингапура и Индонезии (обе страны — менее одного процента).
В силу отсутствия точных статистических показателей экономики Северной Кореи, оценки импорта и экспорта разнятся. Согласно составленному в Гарвардском университете Атласу экономической сложности, объем экспорта КНДР за 2016 год составил 2,89 миллиарда долларов, а импорта — 3,14 миллиарда долларов (оба показателя упали по сравнению с 2015 годом, когда экспорт был на уровне 3,1 миллиарда долларов, а импорт — 3,51 миллиарда).
В то же время, по данным Центрального банка Южной Кореи, экспорт КНДР составляет 2,82 миллиарда долларов, а импорт — 3,73 миллиарда долларов. Это позволяет говорить о росте соответствующих показателей на 4,6 процента и 4,8 процента соответственно по сравнению с 2015 годом. Таким образом, ВВП Северной Кореи в 2016 году увеличился на 3,9 процента, что является рекордным с 1999 года показателем.
Из-за отсутствия данных судить о произошедших за 2017 год изменениях не представляется возможным. Впрочем, если брать в расчет усилившийся режим санкций в отношении Северной Кореи, можно предположить, что экономические показатели снизились.
ООН вводит санкции в отношении Северной Кореи с 2006 года. Это связано с ядерными испытаниями и ракетными пусками, которые проводит КНДР. Это не помешало Пхеньяну в последние 10 лет успешно активировать процессы восстановления экономики страны после кризиса и голода 1990-х. Более того, за время нахождения у власти Ким Чен Ына рост экономики ускорился и даже по самым пессимистичным оценкам составил около 1-1,5 процента в год.
Самыми жесткими оказались санкции, принятые в конце 2017 года при поддержке всех 15 членов Совета Безопасности ООН, включая Россию и Китай. Они сократили общий объем возможного импорта бензина, дизельного топлива и других нефтепродуктов в Северную Корею на 89 процентов. Вкупе с предыдущим пакетом санкций, который запрещал 90 процентов экспорта из Северной Кореи, новый документ наложил запрет на немногие оставшиеся вне списка крупные категории экспорта КНДР.
Помимо этого, санкции разрешают останавливать, обыскивать и задерживать суда, которые следуют из/в Северную Корею. Также резолюция предписывает в течение двух лет с момента ее принятия депортировать всех северокорейских рабочих на родину.
В ООН подвергли решительному осуждению и нелегальный экспорт из Северной Кореи. Пхеньяну удалось обойти все запреты и продолжить зарабатывать миллиарды долларов на экспорте наркотиков, поддельных сигарет и фальшивых денег. Подобные товары отличаются высоким качеством, а доходы от их реализации идут напрямую в структуру под кодовым названием «Управление 39», которое выполняет функции черной кассы режима.
Секретный департамент появился в 1970-х годах, когда Северная Корея была на грани дефолта и испытывала сложности в обслуживании внешнего долга.
Главной задачей новой структуры стала добыча иностранной валюты для властей КНДР. Вырученные деньги шли на содержание армии и ее модернизацию, а впоследствии — на разработку оружия массового поражения. Согласно отчету, подготовленному в 2007 году для американского Конгресса на основе данных разведки и открытых источников, подобные махинации помогли Северной Корее сформировать фонд размером пять миллиардов долларов.
Деятельность «Управления 39» позволила развернуть широкую сеть подставных компаний — например, Korea Daesong General Trading Corporation, которая попала под санкции ООН в 2016 году. Помимо этого, в схеме участвует гонконгская инвестиционная группа Queensway Group, аффилированная с китайскими государственными компаниями CITIC и Sinopec. К подставным компаниям относят Zokwang Trading Company, расположенную в китайском Макао, а также Daesung Congguk, у которой имеется австрийский офис.
С 2010 года «Управление 39» и некоторые аффилированные с ним компании находятся в санкционном списке США. Впоследствии они попали в аналогичный европейский список.
Северную Корею неоднократно уличали в незаконных операциях, хотя Пхеньян причастность к ним неизменно отрицает. Среди прочих незаконных статей экспорта КНДР наиболее изучена и задокументирована наркоторговля.
Северная Корея впервые попалась на контрабанде наркотиков в 1976 году, когда нескольких дипломатов выдворили из Норвегии, Швеции, Дании и Финляндии за попытку провоза гашиша, сигарет и алкоголя. В том же году аналогичные инциденты произошли в Египте и Малайзии: дипломаты воспользовались иммунитетом и неприкосновенностью своей почты и багажа.
Официальный Пхеньян утверждал, что эти криминальные эпизоды — частная инициатива, однако американские разведчики пришли к выводу, что контрабанда наркотиков и других нелегальных товаров являлась едва ли не основной задачей северокорейских дипломатов на исходе 1970-х годов.
Производство наркотиков в Северной Корее было поставлено на поток в середине 1970-х. В основном КНДР специализировалась на синтезе героина и метамфетамина. Для этого в стране пришлось начать культивацию опиумного мака. Более того, в 1990-х Северная Корея уже вовсю занималась его экспортом, оставляя небольшую часть для собственных нужд. К середине 2000-х годов республика приспособила для выращивания опиумного мака тысячи гектаров, а государственные химические лаборатории перерабатывали порядка 100 тонн сырья в героин ежегодно.
Начать производство метамфетамина КНДР заставила стихия. В 1996-м сильные дожди практически полностью уничтожили урожай мака, и Северной Корее пришлось искать новые источники дохода. После переоборудования имевшихся лабораторий и организации новых страна имела возможность производить от 10 до 15 тонн метамфетамина высокого качества на экспорт.
В транспортировке наркотиков за границу продолжали участвовать дипломаты: так, в 1990-х их поймали в России при попытке ввезти в страну героин и кокаин. Подобные инциденты заставили КНДР искать альтернативные способы сбыта наркотиков, выстраивая связи с криминальными группировками. Главным партнером Северной Кореи к середине 1990-х стали японские мафиози из числа якудза и представители китайских триад. После этого был зафиксирован пик изъятия произведенных в КНДР наркотиков. Одновременно возросли и производственные мощности.
В цепочке по перевозке наркотиков были задействованы и военные. В 2001 году береговая охрана Японии потопила северокорейское военное судно. К тому моменту Страна восходящего солнца была основным рынком сбыта метамфетамина для Северной Кореи. Предполагалось, что военное судно зашло в суверенные воды Японии с целью передачи груза наркотика членам якудза.
С середины 2000-х производство перешло в частные руки, а участие государства снизилось. В итоге произошла переориентация рынка сбыта, закончившаяся его локализацией: с тех пор наркотики поставляли соседям — большие партии направлялись в Китай, Южную Корею и на Филиппины. Полученная от перебежчиков информация позволяет предположить, что уровень потребления наркотиков вырос внутри самой КНДР: местные жители принимают наркотики в качестве стимулятора от усталости, а также как обезболивающее, употребляют даже в форме таблеток от простуды.
Несмотря на это, громкие дела, в которых фигурируют северокорейские наркотики, все еще всплывают среди прочей информационной повестки. Так, в 2013 году на территории США были задержаны несколько человек, которые намеревались ввезти в страну с Филиппин 100 килограммов северокорейского амфетамина. Согласно их показаниям, КНДР закрыла большинство лабораторий по производству наркотика. В результате из восьми группировок, которые им торговали, на плаву осталась только одна.
Отказавшись от производства наркотиков, Северная Корея сделала ставку на другой вид незаконной деятельности: отмывание фальшивых денег, напечатанных на своей территории. Местные «франклины» оказались настолько качественными, что их быстро окрестили «супердолларами».
Северная Корея начала печатать фальшивые деньги еще в 1980-х годах. Такая политика позволяла решить сразу две задачи — получить материальную выгоду и преуспеть в экономической войне против США. Впервые поддельный «супердоллар» северокорейского происхождения был замечен в 1989 году в Маниле. В последующие годы северокорейские «франклины» всплывали в Африке, Северной и Южной Америке, Европе, Азии и даже на Ближнем Востоке.
По одной версии, Северная Корея преуспела в создании таких высококачественных фальшивок благодаря японским станкам, гонконгской бумаге и французским краскам. По другой — благодаря покупке на черном рынке станка, аналогичного тому, на котором печатают настоящие доллары.
Последующая экспертиза показала, что банкноты печатались на бумаге, идентичной той, что используется Федеральной резервной системой США. С середины 1990-х годов в Северной Корее для печати используются те же краски, что и в настоящих долларах. В 1996 году США приобрели у швейцарской компании SICPA (поставщика красок для банкнот и документов) права на «фирменные» зеленый и черный цвета. Тогда же КНДР выкупила права на зеленый и пурпурный цвета, а последний — наиболее близок к черному.
Отмывание фальшивых денег осуществлялось через государственные компании и преступные синдикаты в Азии, а также с помощью северокорейских дипломатов. Зачастую они использовались для финансирования деятельности КНДР за рубежом. Так, «супердоллары» получили большое распространение в Китае. В середине нулевых местные власти провели расследование, по итогам которого выяснили, что поддельную валюту КНДР отмывала через банки Макао, известного своими казино, игровыми домами, а также банковским законодательством, оставляющим много лазеек для нелегальной деятельности.
В 1990-х годах северокорейских дипломатов с фальшивыми деньгами задерживали во Владивостоке, Макао и Гонконге, а в 2005-м «супердоллар» обнаружили в Лас-Вегасе. Спустя два года снаряд упал в ту же воронку: в игорной столице США задержали китайского бизнесмена, пытавшегося сорвать куш на «супердолларах». В 2016 году в Китае был задержан северокорейский агент. Случай беспрецедентный, тем более что у него были с собой поддельные стодолларовые банкноты, которые он намеревался потратить на электронику и бытовую технику.
Со временем Северная Корея отказалась от участия дипломатов в нелегальных схемах, все более полагаясь на криминальные группировки. К началу 2000-х фальшивых банкнот стало все меньше, а те, что всплывали, уже не могли похвастаться высоким качеством. Причиной тому — экономические проблемы, которые возникли у республики на фоне санкций.
Северная Корея не остановилась на производстве наркотиков и фальшивых денег. В начале 1990-х годов в Пхеньяне наладили выпуск поддельных сигарет. И уже в 1995 году в Китае была конфискована партия контрафактной папиросной бумаги, направлявшейся в КНДР. Ее бы хватило для производства сигарет стоимостью порядка миллиарда долларов.
По мере закрытия сигаретных заводов в Китае темпы производства в Северной Корее только увеличивались. Продажа контрафактных сигарет куда менее рискованный бизнес, чем наркоторговля. При этом она крайне прибыльна: на производство одного контейнера сигарет размером около 12 метров уходит порядка 70 тысяч долларов. На продаже такого контейнера можно выручить уже 3-4 миллиона долларов. По оценкам, контрафактные сигареты приносят Северной Корее от 80 миллионов до 160 миллионов долларов ежегодно.
В КНДР преуспели в подделке таких известных брендов, как Marlboro, Crown, Dunhill и Mild Seven. Все сигареты производились из местного табака и, на первый взгляд, были практически неотличимы от оригинальной продукции. Впрочем, их можно было вычислить по упаковке, которая была склеена вручную и без тиснения. К тому же краска зачастую была не так хорошо пропечатана, как на оригинальных упаковках. Иногда подводил и фильтр, который был попросту короче, чем у настоящих сигарет. Но их качество в любом случае было высоко — «качественный» северокорейский контрафакт было трудно спутать с подделками из других стран.
К середине 2000-х годов в Северной Корее работали порядка 12 предприятий по производству поддельных сигарет. Их отправляли даже в США. Сперва КНДР доставляла партии поддельных сигарет в различные азиатские порты по морю в контейнерах. Часть из них была задержана в Китае и на Филиппинах, а в 2006 году в Греции арестовали партию таких сигарет общей стоимостью около 3,5 миллиона долларов. После этого схема претерпела изменения: груз переносили с больших судов на небольшие корабли и доставляли прямо к берегу.
На данный момент рынок нелегальных сигарет оценивается в несколько миллиардов долларов, и Северная Корея контролирует значительную его часть.
В середине нулевых Пхеньян активно экспериментировал с химическими веществами. Это вылилось в производство поддельных лекарств — клоназепама, фенетиллина и виагры — с целью последующей продажи.
И если на заре 1990-х северокорейских дипломатов ловили в Египте с 500 тысячами таблеток рогипнола, известного как «друг изнасилований на свидании», то в 2004-м власти Арабской Республики их арестовывали уже за ввоз в страну 150 тысяч таблеток клоназепама. В том же году в Турции были задержаны несколько человек, у которых обнаружили партию таблеток фенетиллина из КНДР, их стоимость оценили в семь миллионов долларов.
В середине 2000-х Северная Корея форсировала производство виагры. Тогда же в Сеуле задержали местного жителя, ему вменяли продажу четырех тысяч таблеток поддельной виагры. Он отпускал их по пять долларов за штуку, при этом стоимость настоящей таблетки равнялась 15 долларам. Изъятые таблетки были белыми и круглыми. Настоящая виагра — ромбовидная пилюля синего цвета.
Впоследствии КНДР выпустила неовиагру — коричневые гранулы, заявленные в качестве средства народной медицины. Американский журналист, побывавший в Северной Корее, купил там упаковку препарата и отправил ее на исследование в лабораторию Pfizer, производителя настоящей виагры.
Оказалось, что таблетка из КНДР действительно может быть эффективной, поскольку содержит порядка 50 миллиграммов силденафила — основного действующего вещества виагры: в настоящей пилюле его от 50 до 150 миллиграммов.
Клинических испытаний северокорейская виагра не проходила, поэтому эффекты от ее употребления предсказать сложно. При этом она свободно продается на территории КНДР и на северо-востоке Китая по цене от 12 до 15 долларов за коробку с тремя таблетками.
Еще одной интересной статьей дохода Северной Кореи является продажа оружия. В начале 1980-х страна активно экспортировала баллистические ракеты и другие виды вооружения. Однако в 1990-е годы отодвинула продажу баллистических систем на второй план, активировав торговлю ракетными компонентами.
В последние 10 лет Северная Корея переориентировалась на экспорт артиллерийских орудий и обычного вооружения странам Ближнего Востока и Африки. Особенно активно Пхеньян сбывал танки, системы противовоздушной обороны, артиллерийские установки, ручные противотанковые гранатометы, снаряды и боеприпасы. Эту тенденцию связывают с санкциями в отношении КНДР и со снижением спроса со стороны соответствующих сторон.
Не обходится и без новинок: Северная Корея наловчилась продавать системы зашифрованной военной связи, системы противовоздушной обороны и управляемые ракеты, оснащенные спутниковой системой наведения. США раскрыли целый ряд схем для обхода санкций ООН: в частности, КНДР меняет маркировку на ящиках и проводит грузы с помощью целой сети подставных компаний и посредников. Так, Пхеньян поставляет оружие в Африку морем на судах под флагами других государств, изредка прибегая к воздушным перевозкам.
В 2016 году Египет перехватил северокорейское судно под флагом Камбоджи, следовавшее в направлении Суэцкого канала. На его борту обнаружили 30 тысяч реактивных гранат для РПГ-7 и составные части ручных противотанковых гранатометов. Оружие было спрятано под тоннами железной руды, перевозку которой якобы выполняло судно. При этом в транспортной накладной говорилось, что судно перевозит «комплектующие изделия погружного насоса» из Китая.
В том же году был задержан самолет, летевший из Китая в Эритрею. На его борту обнаружили комплексы военной радиосвязи и смежное вспомогательное оборудование, в том числе высокочастотные программно-определяемые радиосистемы, криптографические микрофоны, антенны ГСОМ, высокочастотные гибкие штыревые антенны, «клонирующие» кабели, закамуфлированные рюкзаки и подсумок для переноски. Все эти вещи были произведены в Северной Корее.
КНДР была замечена в активном сотрудничестве с Сомали, Угандой, Ираном, Сирией, Монголией и рядом других государств. Несмотря на широкую географию торговли, доходы от нее сложно оценить в силу недостатка информации, а также из-за того, что некоторые сделки проводятся в условиях бартера. Так, в 2013 году власти Панамы задержали кубинское судно, направлявшееся в Северную Корею. На его борту пограничники обнаружили оружие, советское оборудование и два истребителя МиГ-21. Груз был спрятан под 200 тысячами мешков с сахаром. Впоследствии кубинцы заявили, что везли все это в КНДР, чтобы отремонтировать.
Эксперты отмечают, что Северная Корея обладает беспрецедентным опытом по обслуживанию, модернизации и ремонту советских и китайских образцов вооружения. Многие из них служат по сей день и используются бедными странами.
По мере развития технологий Северная Корея обзавелась целым штатом собственных хакеров, которые помогают властям добывать стране деньги. Ради этого в КНДР в 1998 году, еще при Ким Чен Ире, было организовано специально подразделение для проведения киберопераций под кодовым названием «Бюро 121». Оно входит в состав разведывательного управления и подчиняется напрямую Генштабу КНДР. Другая северокорейская структура, предназначенная для ведения кибервойны, известна как «Офис 91».
Первоначально подразделение не совершало систематических атак и осуществляло только случайные вторжения на сайты иностранных государственных институтов и банков. Тогда хакеры не пользовались особыми привилегиями и зарабатывали деньги, например, на создании пиратских версий видеоигр и продаже персонажей в RPG — они «прокачивали» своих героев с помощью ботов, которые запускались в такие игры, как Lineage и Diablo, для сбора различных внутриигровых предметов (например, оружия или одежды). Затем такие персонажи продавались по цене около 100 долларов за штуку.
«Элитные программисты? Нет. Мы были просто кучкой бедных низкооплачиваемых рабочих», — рассказал один из программистов, посланных в Китай при Ким Чен Ире.
Ситуация изменилась после смерти вождя в 2011 году и прихода к власти его сына Ким Чен Ына. Последний решил расширить деятельность хакеров и сделать их атаки более интенсивными — он начал всячески стимулировать программистов, повышая им зарплаты и раздавая элитное жилье.
Предполагается, что в киберподразделении состоят от 1,8 тысячи до 6 тысяч хакеров. Это преимущественно выпускники кафедры компьютерных наук Пхеньянского университета автоматики, получившие дополнительное образование за рубежом — в России, Китае и Иране. Атаки проводятся не только с территории Северной Кореи — хакеров стали посылать за границу, например в Китай или Таиланд, где доступ к интернету лучше.
Хакеров из Северной Кореи боятся, хотя всемирную славу они завоевали в 2014 году после атаки на киностудию Sony. Гнев Пхеньяна вызвала комедия «Интервью», сюжет которой строится вокруг двух журналистов, отправляющихся на интервью с Ким Чен Ыном с целью его последующего убийства. ФБР обосновывало причастность КНДР к атакам тем, что использованное преступниками программное обеспечение пригодно для взлома 90 процентов частных компаний мира, а также правительственных и военных сетей, но атаковали именно Sony.
Прежде северокорейские хакеры атаковали преимущественно финансовые учреждения. Так, в 2011 году в Южной Корее арестовали пять человек, которые сотрудничали с хакерами из КНДР в попытках украсть миллионы долларов с помощью онлайн-игр. По данным американских специалистов, до 2016 года северокорейские хакеры специализировались на атаке банков и иных учреждений глобальной финансовой системы. В 2016 году они похитили 81 миллион долларов из Центробанка Бангладеш. Однако в последнее время они переключились на биткоины. Причиной тому стало ужесточение санкций в отношении северокорейского режима.
Интернет является едва ли не единственным полем, на котором Северная Корея может развернуть широкую деятельность. Криптовалюты же привлекают КНДР своей анонимностью при проведении транзакций.
Именно северокорейским хакерам приписывается атака вируса-вымогателя WannaCry в мае 2016 года: вирус требовал у пользователей заплатить ему выкуп в биткоинах. Помимо этого, с мая 2016 года резко возросло число попыток взлома южнокорейских криптовалютных бирж. Одна из этих атак увенчалась успехом: с биржи Yapizon были выведены более 3,8 тысячи биткоинов.
Атаки на криптоинвесторов продолжились и в конце 2017 года. Впоследствии выяснилось, что за ними стоят северокорейские хакеры.
Хакеры из КНДР не чураются и майнинга криптовалют. В начале января 2018 года стало известно, что они распространяют вредоносные программы, которые захватывают чужие компьютеры и заставляют их добывать криптовалюту. Подобный инцидент произошел в 2017 году, когда злоумышленники захватили сервер южнокорейской компании и использовали мощности для майнинга Monero, которая считается любимой криптовалютой КНДР из-за более высокой по сравнению с биткоином скорости проведения транзакций и анонимности.
Северная Корея не чурается и древнейшего бизнеса в мире, активно занимаясь торговлей людьми. Чаще всего в роли товара выступают женщины и девочки. В поисках лучшей жизни многие из них бегут в Китай, где попадают в сексуальное рабство. Довольно часто их продают туда посредники из КНДР которые отдают фиксированный процент властям республики. Прежде девочек отправляли в бордели, однако современные технологии берут свое, и более востребованными стали секс-услуги онлайн.
В 1990-х годах средняя стоимость одной девушки составляла порядка 3 тысяч долларов. Однако спустя 25 лет за них дают не более 200-300 долларов. В большинстве случаев попавшие в рабство девушки не знают китайского языка и находятся в абсолютной власти своих владельцев. Местное руководство в курсе проблемы и периодически устраивает рейды, отправляя всех нелегалов на родину. В Северной Корее их ожидают такие же рабские условия в трудовых лагерях.
Точные данные о числе беженцев из Северной Кореи отсутствуют. Предположительно, в Китае живут несколько десятков тысяч нелегалов из КНДР: причем около 70 процентов из них — женщины.
Власти Северной Кореи не просто торгуют людьми, но и поощряют подобную деятельность. Это позволяет всем причастным не только оставаться безнаказанными, но и зарабатывать. Рабочую силу буквально продают в заинтересованные страны, среди которых, например, Россия, Йемен, Оман, Бахрейн, ОАЭ, Катар, Монголия, страны Африки и Восточной Европы.
Северная Корея заключает двустороннее соглашение, на основании которого вторая сторона получает в свое распоряжение северокорейских рабочих — те трудятся в горнодобывающей промышленности, на лесозаготовках, в текстильной промышленности и строительстве, де-факто являясь рабами. В рамках подобных соглашений в страны-партнеры также направляются так называемые смотрители: они следят за северокорейскими рабочими, пресекают попытки побега и любых контактов с внешним миром.
Руководство КНДР оплачивает подобные командировки. Правда, в итоге рабочие добровольно жертвуют львиную долю своей зарплаты на благо Родины и вождя. С 2011 года поставки рабочей силы из КНДР резко выросли: это связывают с попыткой Ким Чен Ына нарастить поступления в бюджет страны. Кроме того, роль в этом также сыграло ужесточение международных санкций. Подобная мера дала положительный эффект: рабов из Северной Кореи поставляют более чем в 40 стран по всему миру, где, по разным оценкам, трудятся от 100 тысяч до 200 тысяч человек. Продажа рабочих приносит в бюджет страны от 1,3 миллиарда до 2,3 миллиарда долларов ежегодно.
Так, в прошлом году стало известно, что на стройке стадиона «Зенит-Арена» трудились более 100 северокорейских рабочих. Условия труда были по-настоящему рабскими: люди жили в грузовых контейнерах, располагавшихся в нескольких сотнях метров от стройки, работали по 17 часов в сутки без выходных и отчисляли почти все заработанные деньги режиму. Такие рабочие также были заняты на стройках в Ленинградской области, возводя жилые комплексы, и на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке.
Дешевая рабочая сила из Северной Кореи использовалась Катаром для строительства инфраструктуры, связанной с чемпионатом мира 2022 года. Кроме того, поступали сообщения о сотнях женщин из КНДР, работавших в Чехии в качестве швей. У северокорейских работников за рубежом нет фактически никаких прав: как сообщил один из таких рабочих, у них отбирают паспорта, держат на голодных пайках и в антисанитарных условиях, а любые жалобы чреваты последствиями для них самих и для их семей, оставшихся в Северной Корее.
Однако профессор университета Кукмин Андрей Ланьков отмечает, что работа за рубежом крайне привлекательна для жителей КНДР из-за высоких по сравнению с Северной Кореей зарплат. По его словам, претендовать на такую работу может далеко не каждый: для этого необходимо не только заплатить крупную сумму (порядка 700 долларов), но и иметь хорошую анкету. При этом Россия и страны Ближнего Востока котируются выше, чем Китай. Ланьков считает, что в КНР северокорейские рабочие живут в тюремных условиях, в то время как в России у них больше свободы.
Лавочку по экспорту рабочих за рубеж придется прикрыть после декабрьских санкций ООН, обязавших страны, входящие в организацию, выслать всех северокорейских рабочих. Россия уже перестала выдавать квоты на наем рабочих из КНДР. Однако, по оценке министерства труда и соцзащиты, в настоящее время на российской территории может находиться до 45 тысяч северокорейских граждан — столько квот было получено в прошлом году.
***
Дать объективную оценку легальному и нелегальному экспорту КНДР крайне сложно. Официальная экономическая статистика страны была засекречена еще в начале 1960-х годов. А дать оценку нелегальным доходам еще сложнее: не до конца понятны механизмы работы системы сбыта и ассортимент товаров, которые экспортируются из-за рубежа. Усложняет задачу и вовлеченность в схему криминальных группировок.
Специалисты называют крайне приблизительные данные и оценивают доходы от нелегальных операций в диапазоне от 500 миллионов до нескольких миллиардов долларов в год.