На прошедшем в начале мая балу Института костюма Met Gala актриса Сара Джессика Паркер потрясла зрителей своим очевидно состарившимся и морщинистым лицом, печально контрастировавшим с пышным платьем и экстравагантной тиарой в виде дарохранительницы. «Лента.ру» разобралась в том, почему старость, по мнению зрителей, — главный изъян звезд, и в том, как многие пожилые знаменитости делают возраст своим достоинством.
У биологии и — уже — физиологии свои законы. По ним привлекательность особи, по крайней мере среди млекопитающих, определяется ее фертильностью. Пока особь способна к размножению, она сильна и свежа. Гормональный спад, предшествующий утрате фертильности, запускает «механизм самоуничтожения»: кости делаются хрупкими, зубы портятся и выпадают, мышцы атрофируются, кожа дрябнет, покрывается морщинами и пигментными пятнами, фигура «усыхает» или, наоборот, расплывается до бесформенности, суставы уродуют артрит и ревматизм.
Печальная несправедливость природы в том, что в человеческом обществе, где биологические факторы дополняются социальными стереотипами, физическая привлекательность признается для женщин практически обязательной, а для мужчин — всего лишь желательной. При этом особенность вида хомо сапиенс такова, что самки теряют фертильность (а с ней и «товарный вид», как это называют потребительски настроенные мужчины) раньше, чем самцы. Современная медицинская наука устанавливает женский фертильный возраст при условии общего здоровья в среднем с 15 до 49 лет (в некоторых странах — до 44 лет), а мужчина, если он практически здоров и в неплохой физической форме, вполне способен производить потомство до 60 лет, а порой и позже. Многие невнимательные читатели классики страшно удивляются, узнав, что пресловутый бальзаковский возраст, по мнению самого Бальзака, наступает не в менопаузе, а сразу после тридцати.
Самое грустное для прекрасного пола в этом раскладе — тот факт, что в силу все тех же социальных и биологических причин женщин в популяции чаще больше, чем мужчин. Так что в пятьдесят лет мужчина может выбирать себе партнершу, а если у него есть ресурсы и желание, — то и выбирать с пристрастием, снисходить до сравнительно молодых дам и предъявлять требования к их внешности и бытовым качествам. Женщине же в 50+ советуют думать о душе и внуках (как вариант — о хобби и грядках на даче). При этом, разумеется, плохо выглядящая женщина средних или зрелых лет дружно именуется неухоженной и распустехой, а мужчина вполне может раздвигать толпу животом, дышать перегаром или зачесывать на лысину сиротливые волосинки — никто и слова не скажет.
На женских форумах и в социальных сетях часто можно встретить мнение, что так называемый уход за собой, современные достижения косметологии и пластической хирургии способны замедлить и чуть ли не обратить вспять неумолимое действие времени. Мол, всегда можно прыгнуть в котел с кипящим молоком и выскочить оттуда добрым молодцем, точнее, красной девицей, — надо только правильно выбрать котел, оплатить купание, не лениться и не бояться нырнуть. А кто не делает этого — лентяйка, трусиха и нищебродка.
Обычно подобные бескомпромиссные оценки даются еще молодыми, фертильными женщинами, которые с раннего взрослого возраста тратят немалую долю собственного бюджета на чудодейственные кремы «для юной кожи», якобы предотвращающие старение (которое на самом деле не наступает на тот момент еще чисто биологически). Не пережившие неуклонных гормонально обусловленных изменений на собственной, в буквальном смысле слова, шкуре и начитавшиеся рекламных статей в поддержку тех самых «юношеских» кремов, они искренне считают, что все только в их руках.
Что характерно, для самих косметических гигантов ведущее значение имеет тренд в продажах: если двадцать лет назад они активно напирали именно на молодую платежеспособную аудиторию, то теперь философия «новой молодости» предписывает им обращаться к возрастным дамам. Прекрасной иллюстрацией этому служит история модели Изабеллы Росселлини: крупный и очень известный косметический бренд, долго пользовавшийся ее услугами, указал ей на дверь по причине старости, когда она перевалила сорокалетний рубеж, а не так давно, двадцать лет спустя, снова пригласил на работу.
Свою прискорбную роль в убеждении общества (и женщин, и мужчин) в том, что старение равно лени и нежеланию «заниматься собой», играет и малообразованность большинства в естественных науках. Во многом старение зависит от генетики: если бабушка молодой женщины, не знавшая никаких высоких омолаживающих технологий, в 75 выглядит на 65, флиртует с ровесниками и танцует с ними танго, то и у самой юной дамы тоже есть шансы долго хорошо выглядеть. К сожалению, справедливо и обратное. На старение влияют также наследственные заболевания, в том числе связанные с обменом веществ.
Кроме того, существуют разные виды старения, тоже обусловленные генетически. Например, многим итальянкам и жительницам других южных стран присущ так называемый мелкоморщинистый тип старения кожи (как у Сары Джессики Паркер, например): лицо покрывается морщинками, но его очертания сохраняются, оно не оплывает, не обзаводится брылями и вторым подбородком. С морщинами можно до поры до времени справляться инъекциями ботокса и другими современными средствами, а от брылей помогает только нож пластического хирурга — и то потом о женщине, заплатившей последнему много денег и рискнувшей пренебречь побочными эффектами хирургического вмешательства ради молодости, непременно скажут: «Старуха с подтяжками, гроб повапленный».
Печальный парадокс в том, что от старости, по крайней мере в наши дни, нет средств. Если можно избавиться от лишнего веса, лишних волос, нежелательных образований на лице и даже недостатков прикуса, то победить старость не удается никому, кроме сказочных героев. Даже самый лучший пластический хирург, парикмахер, массажист и визажист не сможет уничтожить признаки старости — только отчасти замаскировать.
В последние годы старость и старение стали отдельной темой в движении бодипозитива, и немалую роль в реабилитации возраста сыграли, как это нередко бывает, знаменитости — те из них, кто достиг преклонного возраста к 2000-2010-м годам, но не пожелал, как это было прежде, переходить на характерные роли в кино и на вторые — в светской жизни. Кумиры середины и второй половины прошлого века — Катрин Денев, Брижит Бардо, Софи Лорен — а следом за ними и звезды помоложе, но давно перешедшие бальзаковский рубеж объявляют свою позицию относительно возраста и отношения к старости.
Делают они это демонстративно: словесно в интервью или невербально — шумными появлениями на публике после очередной подтяжки либо напротив — во всем блеске своей естественности. Последней особенно отличается Брижит Бардо: с генетикой ей, в молодости неотразимо очаровательной и свежей как цветок, явно не повезло, и состарилась она не слишком эстетично.
Однако же Брижит, с молодых лет придерживающаяся вегетарианства защитница животных и сторонница всего натурального (за исключением любви к искусственному меху и коже — вынужденная мера для вегетарианки), демонстративно пренебрегает ухищрениями пластической хирургии. Кого-то это идейно восхищает, кого-то эстетически ужасает, но так или иначе Брижит делает большое общественное дело: она показывает, что даже состарившись, и состарившись некрасиво, женщина не должна «выпилиться» из общественной жизни и ограничить свое существование закрытым клубом, если богата, или лавочкой у подъезда, если бедна.
Если Бардо сознательно не делает операций, то ее конкурентка в молодые годы, кинозвезда Катрин Денев, поначалу возражавшая против пластики, сделала ее, и тоже демонстративно, со ссылкой именно на Брижит: мол, не желаю превратиться в нечто подобное, надо сохранять самоуважение.
Имеются и крайности в позиции молодящихся: Денев хоть и корректирует неумолимые следы времени на лице и теле, делает это умеренно и одевается соответственно возрасту. А Софи Лорен, напротив, в 71 год полуодетой позировала для календаря Pirelli, а десять лет спустя в совсем не облегающем, а скорее скромном платье, но с прической и макияжем снялась в рекламном ролике Dolce & Gabbana.
Еще более странно выглядят потуги сохранить молодость у модельера Донателлы Версаче. Она еще в молодости злоупотребляла экспериментами в операционной у пластических хирургов, что тяжело сказалось на ее внешности, а на склоне лет, кажется, и вовсе утратила критичность. Ее фото с той же Met Gala приводят в легкий ужас, но Донателле не приходит в голову задрапировать свои руки с обвисшей морщинистой кожей и плечи с пигментными пятнами, не говоря уже о декольтированном бюсте с имплантами. Надо сказать, что в XIX веке ее в таком виде вряд ли поняли бы в высшем обществе: тогдашние дамы, достигнув возраста увядания, драпировали плечи шалями, а самые экстремальные из них, не желая отказываться от декольте, заказывали восковые накладки на шею и грудь.
Теперь такие ухищрения не нужны во многом благодаря таким смелым и презирающим общественное мнение женщинам, как Донателла или, например, поп-звезда Мадонна, регулярно, невзирая на лета, обнажающая грудь на сцене. Следом за этими смелыми дамами и другие женщины их лет, менее или вовсе не известные, выбирают ту одежду и тот стиль макияжа и прически, который считают нужным, наплевав на стереотипы.
Жаль только, что мужчины по-прежнему предпочитают молодость: у итальянки Моники Белуччи прекрасные гены, и она держит себя в отличной форме, но ее многолетний брак с Венсаном Касселем распался. Он младше 53-летней Моники всего на три года, он с легкостью нашел себе куда более молодую партнершу: его девушке, модели Тине Кунаки, сейчас всего 21 год, а на момент знакомства с Касселем было 20. Этот факт никого не ужасает, все говорят о том, какая это красивая пара. Зато когда разница в возрасте наблюдается в обратном направлении, все таблоиды и пользователи соцсетей обычно обвиняют женщину в педофилии, как бы хорошо она ни выглядела.
Одна из самых знаменитых женщин XX века Габриэль Шанель в зрелые годы утверждала (или ей это приписывают с завидным упорством), что в бальзаковском возрасте женщина получает то лицо, которое заслуживает, и что умная женщина всегда сделает себя красивой. Во второе десятилетие XXI века одна из самых заметных модных инфлюенсеров, 96-летняя американская дизайнер и блогер Айрис Апфель в интервью феминистским изданиям утверждает, что гораздо лучше быть некрасивой, чем красивой: красивая женщина, мол, не развивается и так и остается просто красивой, а некрасивая подчеркивает свою индивидуальность. При взгляде на саму Айрис — как сейчас, так и на старых фото — становится ясно, что она знает, о чем говорит.