Час расплаты. Apple, Google и Facebook годами уходили от налогов. Как 130 стран мира заставят их заплатить миллиарды?

Самые влиятельные и богатые страны мира решили всерьез взяться за проблему, которая годами лишала их миллиардов долларов — налогообложение цифровых компаний, продукция которых с трудом поддается учету, а потому налог на прибыль от ее продажи крупнейшие корпорации платят там, где ниже ставка. Долгое время Google, Facebook, Apple, Amazon и им подобным удавалось не только серьезно экономить, но и ссорить между собой ведущие экономики мира, неспособные поделить лакомый кусок пирога. Но теперь они объединились ради общей цели — заставить платить несговорчивых коммерсантов. Последние неожиданно говорят, что только рады сотрудничать с властями. Тем временем, заработать на новой инициативе уже готовится Россия. Большая расплата — в материале «Ленты.ру».

Как неродные

Страны «Большой семерки» (США, Канада, Великобритания, Германия, Франция, Италия и Япония) на саммите в британском Корнуолле решили в скором будущем ввести новый налог, объектом которого станет прибыль IT-компаний. По предварительным договоренностям, его минимальный размер не будет зависеть от конкретной страны и составит 15 процентов, а в дальнейшем может быть увеличен.

Решение уже одобрили более 130 стран (чуть больше двух третей от всех признанных ООН государств мира), но считать вопрос решенным пока рано. Чтобы в полной мере реализовать замысел, предстоит пройти еще множество инстанций — первым делом прийти к согласию на июльском саммите министров финансов стран G20. Однако многие экономисты и чиновники радуются уже тому, что дело удалось сдвинуть с мертвой точки. Британский министр финансов Риши Сунак назвал инициативу исторической и заявил, что теперь его страна будет получать справедливую плату от «крупнейших транснациональных технологических гигантов».

Международное налогообложение давно остается чувствительной темой для глобальной экономики. Крупнейшие компании со всего мира регистрируются в странах с низкими ставками (необязательно в классических офшорах) и не спешат возвращать часть заработанного на родину. Многие прибегают к сложным схемам с использованием сразу нескольких юрисдикций. Например, «двойная ирландская с голландским сэндвичем» предполагала (пока не была ликвидирована в прошлом году) подключение двух компаний из Ирландии и одной из Нидерландов: последняя выступала «прокладкой», через которую прибыль материнской структуре перечислялись в виде роялти за использование интеллектуальной собственности.

Американские корпорации, не желая делиться с государством, десятилетиями держат полученную за рубежом прибыль на счетах местных филиалов — по некоторым оценкам, около 2,7 триллиона долларов на 2017 год. Законы США позволяют свободно инвестировать ее или направлять на развитие подразделения, не выплачивая налог до тех пор, пока она не вернется домой.

Чтобы переломить ситуацию, прежний президент Дональд Трамп в 2017 году провел масштабную реформу, частью которой было введение специального налога на репатриацию (возврат в американские банки) иностранных доходов. Вместо стандартных 35 процентов налога на прибыль такие операции теперь облагаются единоразовым платежом в размере 15,5 или даже 8 процентов (в зависимости от типа активов, в которые были вложены возвращаемые средства). Более того, вся новая зарубежная прибыль теперь облагается налогами только на уровне штатов. Но даже такая мера не сильно подействовала: вместо ожидавшихся 4-5 триллионов долларов компании вернули всего несколько десятков миллиардов, преимущественно потратив их на обратный выкуп акций — альтернативный дивидендам способ поделиться прибылью с инвесторами.

На особом положении

IT-компании всегда занимали особое, более выгодное положение. Обычная фирма, продающая свою или чужую продукцию, в любом случае вынуждена платить налоги по месту совершения операций — в стране, где зарегистрирован филиал или дочерняя структура. Головной офис может переехать в юрисдикцию с льготным режимом, но он будет распространяться только на те средства, что удастся собрать с подразделений по всему миру — через дивиденды, проценты или сложные схемы. Однако эти деньги в любом случае будут обложены налогом где-то еще. Так проявляется принцип, который многие экономисты и топ-менеджеры считают несправедливым: заработанное компанией фактически подпадает под налог дважды — в виде прибыли и дивидендов (процентов по займам).

Но продукция IT-компаний слишком специфична. В наше время она все реже бывает представлена на физических носителях и все чаще продается онлайн — через лицензии, патенты и просто отдельные файлы. Ничто не мешает Google продать песню или альбом исполнителя, с которым заключен договор об использовании авторских прав, из любой точки мира. Покупатель сможет просто закачать их на свое устройство с сервера или получить неограниченный доступ к исходнику. Где он будет находиться в этот момент, не имеет значения, ведь продавцом выступает не филиал компании в его стране, а головной офис (либо региональный, рассчитанный сразу на много государств). По всем формальным признакам, прибыль образуется по месту регистрации такого филиала, а значит, и платить налоги с нее полагается там же.

Логично размещать офисы в странах с низкими налогами, особенно если они являются уважаемыми членами Евросоюза и не ассоциируются с полулегальными офшорами. Именно так поступали американские технологические гиганты, такие как Google и Apple, Facebook и Amazon, — вместе они получили аббревиатуру GAFA, которая многими правительствами ассоциируется с мошенничеством и неисполнением обязательств. Они заключали специальные секретные соглашения с властями Ирландии. Так, Apple еще в 2007-м договорилась с Дублином о том, что эффективная (реальная) ставка налога на прибыль для нее будет составлять всего 1,9 процента — в то время как в США компании обязаны были платить 35 процентов. Сделка была оформлена в сложную схему, в рамках которой корпорация создала несколько дочерних структур в Ирландии и на Бермудских островах.

Все они назывались «головными офисами», но в действительности не вели почти никакой деятельности, кроме совещаний в интернете, не имели помещений и персонала, что не мешало им передавать друг другу права на интеллектуальную собственность и выплачивать компенсации по внутрикорпоративным соглашениям (которые засчитывались в составе расходов, уменьшающих итоговую прибыль). По-настоящему работало только основное представительство в Ирландии, охват которого распространялся на всю Европу, Ближний Восток, Африку и Индию. Продажи iPhone и других устройств, в том числе в России, велись через лицензированных посредников, не имеющих юридического отношения к Apple.

Тем не менее этого хватало, чтобы соблюсти ирландские законы, позволяющие не считать компанию резидентом (а значит, и освобождать ее от уплаты налогов), если она управляется из другой страны. К примеру, в 2011 году одна из ирландских структур Apple — Apple Sales International (ASI) — получила прибыль в 16 миллиардов евро, но почти все их перевела на один из «головных офисов». В Ирландии остались только 50 миллионов, с которых и был уплачен налог — по более высокой, нежели обычная, ставке в 20 процентов. Другие местные «дочки» тоже «подсвечивали» лишь малую часть доходов, облагая их по полной. В итоге та самая эффективная ставка составляла меньше двух процентов, при том что обычные условия в Ирландии и без того являются самыми щадящими в Европе — 12,5 процента.

К подобным уловкам прибегали Facebook (перечислял ирландскому филиалу почти все заработанное) и Google. Последняя, правда, утверждала, что платит «подавляющую часть причитающегося налога» дома, то есть в США, наравне со всеми. Средняя по миру эффективная ставка, по словам руководства, в середине 2010-х составляла 26 процентов. Но журналистам удалось выяснить, что на протяжении нескольких лет корпорация выводила большую часть прибыли не только в Ирландию, но и в другие страны Европы, с властями которых удавалось договориться, а также в офшоры. Так, в 2017-м Google заплатила в Нидерландах 3,4 миллиона евро налога — при многомиллиардной прибыли.

Многочисленные расследования проводили не только СМИ, но и Еврокомиссия. В частности, ей удалось выяснить, что в отдельно взятом 2014 году эффективная ставка налога на прибыль от европейских операций Apple составила и вовсе ничтожные 0,0005 процента. Под давлением властей ЕС Ирландии пришлось отказаться от особых отношений со всемирно известными компаниями и даже закрыть лазейку для использования знаменитой схемы «двойная ирландская с голландским сэндвичем». В 2016 году с Apple дополнительно взыскали 13 миллиардов евро, которые она, по оценке Брюсселя, недоплатила в европейский бюджет в течение нескольких лет. Но четыре года спустя суд пересмотрел решение и отменил штраф, согласившись с тем, что в Европе не велось никаких разработок, а значит, и полноценной деятельности.

Опомнились

Такое положение вещей не устроило ЕС, которому совсем не хотелось упускать весомый источник дохода в виде налогов с цифровой экономики. По оценкам Всемирного банка, она занимает 15,5 процента мирового ВВП и последние 15 лет растет в 2,5 раза быстрее него. Не стала серьезной помехой и пандемия коронавируса — ведь завязанные на онлайн продукты по-прежнему имеют доступ к потребителям и не страдают от ограничений.

Первая инициатива, претендовавшая на то, чтобы стать всеобщей, датируется еще 2013 годом. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), в которую входят 38 наиболее развитых государств, запустила План BEPS (план по борьбе с размыванием налоговой базы и выводом прибыли из-под налогообложения). Он был нацелен на противодействие отмыванию денег и уходу от уплаты налога как такового, но авторы уже тогда признавали, что в цифровую эпоху основные усилия придется сосредоточить именно на уловках технологических корпораций.

План BEPS был принят к исполнению многими странами, включая не входящую в ОЭСР Россию, но по-прежнему не имеет глобального обязательного статуса. Участники плана должны выполнять лишь 4 из 15 его пунктов. В 2018 году власти Евросоюза предложили ввести временный трехпроцентный налог на доходы от рекламы в интернете, заработки соцсетей и онлайн-магазинов, а также выручку от продажи данных пользователей. Однако против выступили США, которые тоже претендуют на налоги своих ведущих компаний, независимо от того, где те зарабатывают. Позиция Вашингтона строится на том, что именно Америка дала миру корпорации, создающие продукты, без которых подчас сложно представить современную жизнь: сенсорные смартфоны, облачные сервисы, маркетплейсы, агрегаторы и сервисы доставки.

Пошли против

Недовольство не ограничилось словами: два года назад США пригрозили ввести ответные налоги на доходы европейских компаний на своей территории. Правда, непонятно было, на кого они будут направлены в условиях мирового доминирования американских игроков. Но Белый дом быстро нашел решение в духе торговой войны: еще в 2019-м, воспользовавшись тем, что одним из первых в Европе цифровой налог ввел Париж, выбрал несколько французских товаров (в основном предметы роскоши) и объявил, что в случае чего готов быстро ввести 25-процентную пошлину на их ввоз в Соединенные Штаты.

Уже в июне 2021 года торговый представитель США Кэтрин Тай рассказала о введении тарифов против сразу шести стран: Великобритании, Австрии, Италии, Испании, Индии и Турции. Именно их Вашингтон считает лидерами в деле дискриминации американских технологических корпораций через цифровой налог. Провинившимся дадут отсрочку на полгода, в течение которых те должны будут договориться с США на двусторонней основе или же добиться принятия общих для всех правил, которые устроили бы Америку. В противном случае «традиционные» товары из шести стран на общую сумму в два миллиарда долларов будут облагаться 25-процентными пошлинами, что фактически подорвет их конкурентоспособность на рынке США.

В итоге инициатива на уровне ЕС застопорилась, но ее начали перехватывать отдельные страны, в том числе не входящие в объединение: Турция, Канада, Индия, Кения. К началу 2021 года собственные цифровые налоги имели или анонсировали почти 50 стран и юрисдикций. Параметры большинства из них схожи и следуют одному из двух принципов: облагается либо общая прибыль в стране, либо отдельные операции. При этом, как правило, под налог попадают не любые компании, а только самые крупные — те, кто удовлетворяет условиям двойного фильтра: по глобальной выручке (обычно не меньше 750 миллионов евро в год) и заработку в конкретной стране (от 5,5 до 25 миллионов евро).

Не все гладко

Однако различий в национальных трактовках куда больше, нежели сходств, что только создает путаницу. К примеру, в Индии местный порог составляет всего 20 миллионов рупий (260 тысяч долларов) в год, а в Кении его и вовсе нет. Разнятся и ставки: от 1,5 процента в Польше до 7,5 в Турции. Во Франции, Италии и Испании сборы установлены на уровне трех процентов, в Великобритании — двух. Что считать базой для налога, каждый тоже определяет сам. Австрия относит к ней только доходы от интернет-рекламы, Польша — выручку видеохостингов и онлайн-кинотеатров.

Под действие индийского налога, внедренного в апреле прошлого года, попадает заработок учебных учреждений, оказывающих онлайн-услуги, что особенно актуально в условиях пандемии коронавируса. Такой подход беспокоит политиков и экономистов, говорящих о том, что образование в одной из самых густонаселенных стран мира может стать еще менее доступным.

В США действуют сразу две похожие меры. Введенный во время реформы Трампа 2017 года налог против размывания базы (BEAT) работает следующим образом: выручка компании умножается на 10 процентов — если получившаяся сумма превышает базу по обычному налогу на прибыль (21 процент от доходов за вычетом расходов), выплачивается она. Под BEAT попадают лишь компании с годовой выручкой не менее 500 миллионов долларов, и он выступает скорее превентивной мерой для предотвращения злоупотреблений.

В отличие от него, налог на цифровой доход в юрисдикциях с низкими ставками (GILTI) применяется к уже заработанным деньгам и высчитывается по сложной схеме. Его ставка не фиксирована и плавает от 10,5 до 13,125 процента. Он взимается с материнской компании, зарегистрированной в США и владеющей не менее чем 10 процентами предприятия, работающего в низконалоговой стране. Схема похожа на налогообложение российских КИК (контролируемых иностранных компаний). Таким образом, на федеральном уровне со времен трамповской реформы налоги на зарубежные доходы отсутствуют, зато по-прежнему действуют на уровне отдельных штатов.

Принадлежность дохода к определенному государству вычисляется просто — по IP-адресу покупателя продукта или услуги. Но и тут у юристов возникают вопросы, ведь возможны спорные ситуации. Непонятно, кому засчитывать сделку, если человек купил музыку на отдыхе за границей, а вернувшись домой, удалил ее со смартфона — либо продолжил слушать в родной стране. К тому же существуют технологии, позволяющие легко скрывать настоящее местоположение устройства, например, VPN-сервисы. Отсюда же вытекает угроза двойного налогообложения — давней проблемы мировой экономики, которую большинство стран решили через заключение специальных двусторонних соглашений.

Еще одна неприятность кроется в желании многих компаний переложить новое бремя на потребителей, фактически сделав налог косвенным — наподобие НДС. Власти Франции на словах пытаются бороться с таким явлением, но на практике это почти невозможно. В то же время классический НДС никто не отменял — в большинстве стран он распространяется на онлайн-услуги и товары, в том числе иностранных фирм (в России такая практика известна как «налог на Google»). Наконец, многих пугает неопределенность вокруг цифровых налогов и их постоянная изменчивость. Юристы советуют постоянно отслеживать и проверять законодательство различных стран, чтобы не пропустить изменения и не нарваться на претензии со стороны местных властей.

Из-за неоднородности и изменчивости правил международные организации и объединения не оставляют попыток разработать общую политику. Ее необходимость признают и многие страны, которые уже успели самостоятельно ввести цифровой налог. Они пообещали отменить его, как только появится внятная, единая для всех альтернатива. Но до недавнего времени усилия не приводили к конкретным результатам. ОЭСР долгое время обещала представить устраивающий всех международный стандарт в конце 2020 года, но так и не сделала этого.

Свет в конце тоннеля

И вот в начале июня участникам «Большой семерки» все-таки удалось договориться о едином налоге с 15-процентной ставкой. Формально он не нацелен на IT-сектор и должен затронуть все транснациональные корпорации с рентабельностью бизнеса (показатель, равный частному от деления чистой прибыли на выручку) не менее 10 процентов. Но в первую очередь попадать под него будут именно технологические гиганты, что признают даже авторы. По словам британского министра финансов Риши Сунака, как минимум 20 процентов сверхприбыли (все, что выше уровня рентабельности в 10 процентов) необходимо будет отчислять в бюджет страны, где была реально получена прибыль. Его французский коллега Бруно ле Мэр уверен, что 15 процентов станут лишь «отправной точкой» перед последующими повышениями. Глава немецкого Минфина Олаф Шольц, известный своей бережливостью, назвал договоренность «плохой новостью для налоговых гаваней по всему миру».

Специалисты уже ждут, что страны с сильнейшими экономиками мира смогут пополнить бюджеты и облегчить долговое бремя, накопившееся за время пандемии. В таком же ключе высказалась главный экономист Международного валютного фонда (МВФ) Гита Гопинат. Поддерживают договоренность и в США. Министр финансов Джанет Йеллен назвала ее «беспрецедентным обязательством, которое дает огромный импульс к достижению надежного глобального минимального налога». Опытная чиновница, ранее возглавлявшая Федеральную резервную систему (ФРС), считает, что такой шаг положит конец затянувшейся гонке между странами и «обеспечит справедливость для трудящихся и для среднего класса в США и во всем мире». Вероятно, на такую позицию повлияли заверения остальных участников G7 о том, что под налог будут попадать не только американские, но и вообще любые компании.

На первый взгляд неожиданной выглядит поддержка от самих корпораций, которым теперь придется делиться гораздо большей частью прибыли (15 процентов вместо нынешних 1,5-7,5 в зависимости от страны). «Мы всячески поддерживаем работу по обновлению международной налоговой системы. Надеемся, что будет обеспечено сбалансированное и долговечное соглашение», — заявил представитель Google Хосе Кастанеда. Его компании, а заодно другим участникам GAFA — Amazon, Facebook и Apple — не меньше, чем правительствам, нужна определенность и стабильность, пусть даже ценой дополнительных расходов. «Мы хотим, чтобы процесс международной налоговой реформы увенчался успехом, и понимаем, что это может означать, что Facebook будет платить больше налогов, причем в разных местах», — подтвердил топ-менеджер главной в мире социальной сети Ник Клегг.

Прежние недостатки пока никуда не делись. Все еще вероятны споры при определении «принадлежности» цифровых доходов. Цифровые гиганты, на словах поддерживающие введение налога, наверняка постараются придумать новые, еще более изощренные схемы с участием государств и юрисдикций, не подключившихся к сборам. Надежды авторов связаны со встречей министров финансов G20 («Большой двадцатки», в которую входит Россия), она должна пройти 9-10 июля в итальянской Венеции. Ожидается, что именно цифровой налог станет ее основной темой. В преддверии мероприятия ОЭСР заявила, что идею поддерживают 130 государств.

Подоспели

Через два дня после объявления от G7 стало известно, что российское правительство готовится ввести собственный налог на прибыль цифровых компаний. Его ставка будет равняться трем процентам, а плательщиками станут зарубежные фирмы. Ожидается, что собранные средства пойдут на льготы для их российских конкурентов, для которых с нынешнего года действует особый режим: 3 процента налога на прибыль (вместо стандартных 20 процентов) и страховые взносы в размере 7,6 процентов от зарплатного фонда (против обычных 30 процентов). Первые несколько месяцев бюджет нес потери от таких поблажек, но теперь власти собираются их компенсировать.

Инфраструктура для отечественного налога уже готовится. Нынешним летом был принят закон «о приземлении» иностранных интернет-сервисов. Согласно ему, компании с локальной аудиторией больше 500 тысяч человек в день обязаны будут создавать в стране полноценные официальные представительства и заводить личный кабинет на сайте Роскомнадзора. Формальная причина — желание властей контролировать политику и контент порталов, имея возможность быстро блокировать запрещенную в России информацию. На деле же подобный порядок можно использовать и в налоговых целях.

Еще через неделю президент Владимир Путин поручил премьер-министру Михаилу Мишустину подумать, как можно применить новый 15-процентный налог в России — «чтобы иметь в виду и учитывать наши национальные интересы». Между тем внедрение собственного цифрового налога снижает шансы на то, что Москва присоединится к глобальной инициативе от «Большой семерки» — ведь в таком случае придется принять общие правила. Некоторые чиновники и вовсе считают, что в сложившихся обстоятельствах России под силу стать налоговой гаванью для IT-отрасли и зарабатывать на тех, кто не хочет делиться с другими: 3 процента для них явно привлекательнее 15.

Цифровые компании играют все большую роль в глобальной экономике. Страны по всему миру долго не могли определиться, как лучше взимать с них налоги. В отсутствие общего для всех подхода каждый принялся решать вопрос по-своему, только запутывая ситуацию. Летом 2021 года решение, кажется, найдено, но говорить о том, что проблема в прошлом, пока рано. Чем предложение G7 обернется для крупнейших корпораций, пострадавших от коронавируса национальных бюджетов, традиционных офшоров и для России, может проясниться уже в ближайшее время.