Последние герои СССР. Во время путча погибли трое защитников Белого дома. Их оплакивала вся страна, а теперь все забыли

Ровно 30 лет назад, 21 августа 1991 года, в тоннеле под нынешним Новым Арбатом погибли трое защитников Белого дома — Владимир Усов, Дмитрий Комарь и Илья Кричевский. Они стали единственными жертвами Августовского путча, а их смерть — апогеем противостояния ГКЧП и сторонников Бориса Ельцина. Комаря, Усова и Кричевского хоронили как героев, спасших Россию от гражданской войны. Но теперь они практически забыты, а для части россиян — ненавидимы. Как именно погибли защитники демократии и почему память о них стала угасать — в материале «Ленты.ру».

***

«Сегодня очередное — последнее? — преступление военных бонз следом за матерями пришла оплакать Москва — огромная, вобравшая страну. <...> Господи, помилуй вас, безгрешных, Илья, Дмитрий, Владимир, свободные люди. Господи помилуй грешных нас. Спаси и сохрани», — писал журнал «Огонек» в августе 1991 года.

Сейчас, листая старые подшивки, тон этих статей кажется неуместно пафосным и пронзительным на грани истерии, словно причитания блаженной. Неуместными кажутся и постоянные упоминания бога и православной церкви, противопоставляемых бездуховным и дряхлым коммунистам, которые завели страну в тупик.

В перестроечные же времена тираж «Огонька» составлял до 4,5 миллиона экземпляров, читали его практически всей страной, не испытывая неловкости от подобных покаянных воззваний.

На похороны Дмитрия Комаря, Илья Кричевского и Владимира Усова, погибших в Чайковском тоннеле на проспекте Калинина (ныне — Новый Арбат) действительно собралась огромная толпа людей. Многие из них только недавно ночевали на улицах, куда вышли после того, как гэкачеписты ввели в стране чрезвычайное положение, попытавшись взять власть в свои руки. Для них провал путчистов был большой победой, открывающей путь в настоящее светлое будущее, а эти молодые люди — практически святыми мучениками, погибшими за свободу, которую страна ждала почти целый век.

Комарю, Кричевскому и Усову были посмертно присвоены звания героев СССР, а также медали «Защитнику свободной России», колодку которых украшает лента, наполовину голубая, наполовину «георгиевская». На одной из ее сторон изображен Белый дом, а на другой — святой Георгий, поражающий змея, и надпись «21 августа 1991 года».

Спустя 30 лет после их смерти куда чаще в соцсетях можно найти не слова благодарности защитникам Белого дома, а совсем наоборот — посты о Комаре, Кричевском и Усове практически всегда сопровождают комментарии пользователей, которые обвиняют молодых людей в развале СССР, а их награду называют «паскудной», не забывая подметить, что в народе ее называли «засранкой».

Даже непосредственные участники событий — люди, которые вышли на улицы в те дни, в большинстве своем не считают Комаря, Кричевского и Усова героями. Скорее, к ним испытывают жалость, а кто-то вообще полагает, что они стали жертвами провокации.

Все события в тоннеле за 30 лет перемешались: никто уже не помнит, когда протестующие (или как их называли в прессе того времени, «ополченцы») начали кидать в бронетранспортер бутылки с зажигательной смесью, кто и зачем полез с брезентом на транспортер, стреляли или не стреляли солдаты из табельного оружия. А главное — какая мотивация была у последних героев СССР.

Как именно погибли эти трое — тоже большой вопрос. Если верить официальной версии, которой придерживалась прокуратура, все они умерли ненасильственной смертью. Однако если взглянуть в материалы уголовного дела, которое было закрыто за отсутствием состава преступления, а также обратиться к репортажу корреспондента «Коммерсанта», который был очевидцем этих событий, перед глазами предстает совершенно другая картина.

Выстрелы в тоннеле

Дело 18/6214-91 в 144 томах посвящено расследованию деятельности ГКЧП. Есть в нем и часть, посвященная смерти Комаря, Кричевского и Усова.

По его материалам, в ночь на 21 августа 1991 года командиру Таманской дивизии Марченкову было поручено обеспечить в условиях комендантского часа патрулирование столицы на выездах с Садового кольца в центр города. Командир первого батальона Суровикин с 14 БМП направлялся к назначенному его подразделению посту и на пересечении Садового кольца с проспектом Калинина обнаружил баррикаду.

Доложив о препятствии командованию, он сказал, что его, в принципе, можно объехать, и получил разрешение продолжить путь. Однако ополченцы начали закидывать машины камнями, бутылками и всем, что попадалось под руку, к тому же впереди оказалась еще одна, более мощная баррикада. Обратно выехать уже не представлялось возможным, и Суровикин дал приказ продвигаться вперед. В результате из двух колонн, которые шли по правой и левой стороне Садового кольца, удалось пробиться только правой колонне, в которой была машина командира.

Одна из машин, БМП под номером 536, потеряв в результате повреждения антенны связь с командиром, приняла решение продолжать движение. Как следует из материалов дела, в это время протестующие начали забираться на БМП, пытаясь брезентовыми тентами закрыть обзор экипажу. В результате машина 536 врезалась во время маневрирования в колонну тоннеля, и у нее открылся правый люк десанта.

Затем Баймуратов произвел еще несколько выстрелов в воздух, причем одна из пуль попала в «незафиксированную кормовую дверь», из-за чего осколками оболочки пули получили ранения несколько других протестующих. Среди них был Усов, который «получил смертельное ранение в голову и уже мертвым был раздавлен гусеницами БМП».

Только после этого, как указано в материалах дела, люди начали кидать в БМП бутылки с зажигательной смесью. Машина загорелась, и ее экипаж попытался эвакуироваться в другую, «продолжая делать предупредительные выстрелы в воздух». В этот момент Кричевский, оказавшийся рядом, кинул в БМП камень, после чего упал замертво.

Получается, что, если верить официальным документам, по крайней мере двое из троих погибших были убиты в результате стрельбы, которую солдаты вели из табельного оружия.

«Нетрезвая блондинка»

Репортаж корреспондента «Коммерсанта» Михаила Каменского, находившегося на месте событий, с одной стороны, рисует несколько другую картину. Вероятно, так все и выглядело с точки зрения людей, которые защищали баррикаду.

По этим свидетельствам, Кричевский погиб в тот момент, когда БМП 536 пыталась пробить баррикаду, «бодая» один из троллейбусов — из них были сложены укрепления. «При первом же ударе свалился под гусеницы и погиб, затянутый траком, находившийся на броне ополченец», — писал Каменский.

После этого, в момент, когда люди пытались набросить на смотровые щели машины ее штатный брезент, внезапно появляется новый персонаж — «нетрезвая блондинка», которая бегала вокруг машины и «пыталась броситься под гусеницы». По словам корреспондента, она оказалась за БМП, когда машина начала резко сдавать назад, а женщина, «с явно суицидальным намерением» попыталась броситься под ее траки. Тут появляется Усов, который, по мнению журналиста, оттолкнул женщину, но сам «споткнулся и был расплющен гусеницей».

Дальше описывается эпизод с поджогом протестующими БМП, однако здесь они не кидают бутылки с зажигательной смесью. Как отмечает Каменский, «экспроприировав» из багажника стоящего рядом автомобиля канистру и бутылки с бензином, люди запрыгнули на броню машины, облили ее горючим и подожгли.

И наконец, вполне однозначно описывается смерть Кричевского. И по репортажу Каменского получается, что скорее всего его застрелил командир экипажа БМП 536:

На этом все закончилось. Протестующие, словно опомнившись, начали помогать тушить горящую машину. Вскоре подъехали пожарные, а за ними — и военный комендант столицы генерал-лейтенант Николай Смирнов.

По его словам, которые приводит Каменский, у солдат вообще не должно было быть боекомплектов. Офицер пообещал «разобраться», откуда у них взялись патроны. Однако, как пояснил корреспонденту «другой высокопоставленный военный», который пожелал остаться неназванным, это утверждение не соответствовало действительности, ведь некоторым подразделениям было приказано выдвигаться на учения в Гороховецкий учебный центр, что в Нижегородской области, и потому им было выдано «по трети штатного боекомплекта».

«Кого в последний раз оплакивала Москва так искренне!»

После четырех месяцев следствия был оправдан и экипаж БМП 536, и их командиры. Протестующим также не было предъявлено обвинение. Никто ни в чем не виноват.

Хоронили Владимира Усова, Дмитрия Комаря и Илью Кричевского 24 августа 1991 года. Попрощаться с этими людьми, не знавшими при жизни друг друга, пришло огромное количество людей. С траурной трибуны у Белого дома выступили Борис Ельцин, Александр Руцкой, Михаил Горбачев.

Ельцин каялся перед родителями погибших, что «не смог уберечь» их сыновей. Московский градоначальник Гавриил Попов использовал трибуну, чтобы обратиться к москвичам с призывом «после победы <…> брать молотки и строиться». А Михаил Горбачев кланялся от всей страны перед отцами и матерями молодых людей, «отдавших жизни, вставших на пути тех, кто хотел вернуть страну в мрачные времена тоталитаризма, столкнуть в пропасть, привести к кровавой бойне».

Публика соглашалась. Люди, вышедшие в те три дня на улицы, были действительно готовы стоять до последнего ради того, чтобы вырваться из тягучей атмосферы затянувшегося межвременья, чистилища. Они почувствовали, что советский период наконец пройден, поставлена жирная точка. И эти три молодых человека были символом грядущих перемен, которые теперь уже неизбежны.

Эти слова открывали новостную заметку в газете «Известия», описывающую похороны Комаря, Усова и Кричевского. В то время мало кто писал о гибели этих ребят обыденным тоном.

***

Однако восприятие обществом личностей трех — во многом случайных — жертв путча было завязано именно на этом моменте условной победы всего хорошего над всем плохим. Эйфория победы над ГКЧП быстро улетучилась, уступив место тревоге за то, как жить дальше. Уже через полгода были подписаны Беловежские соглашения, окончательно решившие судьбу Советского Союза.

Насколько быстро и власть, и люди забыли о том, кем были Комарь, Усов и Кричевский и какую роль сыграли в новейшей истории России, можно отследить хотя бы по тому, что последовало за объявлением их героями СССР. Золотые Звезды их родным вручили только в феврале 1992 года. И это при том, что до своей отставки Горбачев успел вручить медали космонавтам, а вот про защитников демократии почему-то забыли.

Дело по факту их гибели определенно хотели замять как можно быстрее — ведь дотошное разбирательство не было выгодно никому, кроме их родных, которые просто хотели докопаться до правды.

Она не была согласна с версией о том, что ее сын просто выпал через открытый люк БМП, выражала сомнение в том, что ее сын мог получить «открытый многооскольчатый перелом свода и основания черепа, грубые повреждения вещества головного мозга», как об этом свидетельствовала медэкспертиза, упав с высоты в 69 сантиметров.

«Вскоре ей позвонили и сказали, чтобы она на эксгумации не настаивала, так как у нее есть еще двое детей, и она должна о них думать. Намек мать поняла, поэтому 10 лет просила меня об этом никому не говорить», — рассказывал информпорталу фонда Дмитрия Комаря «афганец» Сергей Чурин, с которым Комарь, который также отслужил в Афганистане, познакомился на баррикадах.

В течение 13 лет власть исправно раз в год поминала героев новой России, присылая в знак памяти венки на их могилы от президента, потом — перестали. В 2011 году Любовь Комарь в интервью газете «Взгляд» говорила о тех, кто ежегодно в знак памяти о жертве ее сына возлагает цветы к памятному знаку «Защитникам демократии России», следующее: «Народу, конечно, с каждым годом меньше. Тогда, в 1991 году, было много народу, но было много любопытных. Как? Что? Зачем? Почему? А сейчас число людей убыло в геометрической прогрессии».

С каждой памятной датой все более мягкими становятся и портреты троицы, которые рисуют их родственники. Не произносится больше слов о защите демократии. Мать Комаря в 2016 году в интервью ТАСС называла сына «аполитичным», а вышел он на улицу, дескать, только потому, что Руцкой, в то время вице-президент РСФСР, призвал всех «афганцев» выходить к Белому дому. Все пошли — и он пошел. И мать Усова утверждает, что ее сын там оказался для того, чтобы оказывать помощь женщинам и детям, а вовсе не ради какой-либо идеи.

«Время другое. Прошло целых 20 лет, сменилось не одно поколение уже взрослых людей... За эти 20 лет каждодневно происходят какие-то новые события, которые затмевают прежние», — рассказывал десять лет назад радио «Комсомольская правда» отец Ильи Кричевского Марат Кричевский.

О том, как теперь относятся к изменившим ход истории событиям августа 1991-го года, красноречиво говорит опрос, проведенный социологами ВЦИОМ уже в августе 2021 года. 43 процента что-то слышали, но не знают деталей о путче ГКЧП, 16 процентов впервые о нем услышали. Среди тех, кто слышал о путче, больше всего людей сказали, что это был «просто эпизод борьбы за власть в высшем руководстве страны».

Про погибших защитников демократии в исследовании ВЦИОМ не говорится ни слова.