Сексуальные домогательства и домашнее насилие, заниженные зарплаты и нарушение базовых прав человека — к сожалению, женщины по всему миру продолжают сталкиваться с самыми разными формами неравенства. Ответом на многовековую практику половой дискриминации стал феминизм — движение за права женщин, зародившееся в конце XIX века. За более чем вековую историю феминизм претерпел множество трансформаций и разделился на разные течения, охватив практически все сферы общественной жизни. Однако одно из его направлений стоит особняком от прочих. Радикальные феминистки провозгласили своей целью не просто достижение равенства с мужчинами, но борьбу за повсеместное доминирование женщин и новый миропорядок, в котором мужчины лишены всех исторических привилегий и властных полномочий. Активистки радфема продвигают провокационные и подчас оскорбительные для других социальных групп инициативы — и зачастую успешно. «Лента.ру» в рамках проекта «Проблемы первого мира» разобралась, за что они так ненавидят мужчин, почему выступают против понятия «гендер» и чем заслужили недоверие других правозащитных движений.
Мужчина в Швеции едва ли сможет устроиться медбратом или воспитателем детского сада, даже если очень захочет и будет достаточно квалифицированным. На должность уборщика его кандидатуру тоже вряд ли станут рассматривать и скорее всего просто не позовут на собеседование. На эту проблему обратили внимание исследователи из Линчёпингского и Калифорнийского университетов.
Ученые занимались изучением дискриминации на рынке труда по заказу Шведского исследовательского совета и обнаружили, что здешним мужчинам недоступно подавляющее большинство традиционно «женских» профессий. При этом шведская женщина без проблем устроится слесарем, рабочим на складе, механиком — иными словами, на любую типично «мужскую» работу.
С дискриминацией при приеме на работу сталкиваются не только шведские мужчины. Так, в 2020 году суд оштрафовал мэрию Парижа на 90 тысяч евро: с приходом на пост мэра Анн Идальго большинство руководящих должностей в городской администрации оказались заняты женщинами, при том что согласно закону о паритете полов представители одного гендера не могут занимать более 60 процентов руководящих должностей.
Еще один дискриминационный скандал разгорелся в 2019 году в Google. Компания заказала зарплатное исследование, чтобы выявить случаи ущемления прав женщин и меньшинств в пользу мужчин, а обнаружила ровно противоположную картину. Оказалось, что как раз мужчинам платят меньше, чем женщинам, за одну и ту же работу. По итогам разбирательства более 10 тысяч сотрудников получили компенсации. Причем это уже второй такой скандал в Google: годом ранее бывшие сотрудники подали иск против компании и обвинили ее в «дискриминации белокожих мужчин консервативных взглядов». Программисты, уволенные за критику гендерной политики Google, утверждали, что руководство прибегает к незаконным квотам, чтобы нанять как можно больше женщин и представителей нацменьшинств.
Профессор Университета Мичиган-Флинт Марк Перри, активист, выступающий за права мужчин, рассказывает, что американские образовательные учреждения предоставляют намного больше преимуществ студенткам и преподавательницам в сравнении с мужчинами. Речь идет о стипендиях, грантах, финансировании исследований, материальной помощи — подобную поддержку все чаще предоставляют женщинам или представителям меньшинств. Ученый отмечает, что в среднем в университетах США есть 60-70 специальных стипендий для девушек и чаще всего ни одной для юношей.
По словам Перри, подобные программы появляются, когда руководство учебных заведений, компаний, политики и властные институты идут на уступки фемактивисткам. «Это неэтично и нечестно — относиться к мужчинам и женщинам по-разному, организовывать специальные стипендии и программы только для женщин и лишать мужчин равных образовательных возможностей», — заключил он.
Ученый считает, что феминизм часто апеллирует к понятиям инклюзивности и равенства, но на практике как раз занимается их истреблением.
Такое заявление выглядит спорным, так как в данном случае профессор допускает неуместное обобщение. Современный феминизм насчитывает множество направлений и продолжает стремительно развиваться, ведь женщины по всему миру по-прежнему сталкиваются с несправедливостью и невозможностью защитить свои права и даже жизнь. Есть лишь одно направление феминизма, которое ставит перед собой более амбициозные цели, чем всеобщее гендерное равенство, и призывает к фундаментальному изменению миропорядка.
Феминизм зародился в конце XIX века в Великобритании и США. Первыми последовательницами этого движения принято считать суфражисток, боровшихся за предоставление женщинам избирательных прав.
В 1960-х годах на Западе сформировалась вторая волна феминизма. Активистки новой формации выступали против угнетения женщин в профессиональной и бытовой сфере, начали бороться против всех форм насилия, несправедливой разницы в оплате труда и возможностях профессионального роста. Тогда же феминистки начали защищать репродуктивные права женщины и права представителей ЛГБТ-сообщества.
В 1990-х годах представительницы третьей волны феминизма начали привлекать внимание к проблемам гендерной и сексуальной идентичности, а также сексуального удовольствия женщины. Теперь одним из ключевых принципов движения стала интерсекциональность — рассмотрение дискриминации сразу по нескольким признакам, таким как пол, раса, сексуальная ориентация.
Сегодня феминистское движение продолжает эволюционировать и развиваться, так как проблем у современных женщин по-прежнему хватает. Во многих профессиональных сферах для сотрудниц женского пола сохраняется «стеклянный потолок». Даже в развитых странах они до сих пор сталкиваются с домашним насилием, сексуальными домогательствами и харассментом — и общество все еще несправедливо винит в этом самих жертв. По данным правозащитной организации RAINN (Rape, Abuse & Incest National Network), каждая шестая женщина в Соединенных Штатах сталкивалась с сексуальным насилием. При этом более 90 процентов участниц исследования, ставших жертвами насильственных действий, не получили необходимой поддержки и теперь страдают от посттравматического стрессового расстройства.
Репродуктивное насилие и ограничение прав женщин распоряжаться своим телом также остаются актуальной проблемой, причем даже в развитых странах. Например, в некоторых штатах США женщинам запрещают аборты даже в случае изнасилования или инцеста, а в прошлом году такие же ограничения собирались принять в Польше.
«Я ненавижу мужчин. Я изначально не уважаю никого из них», — заявила в своей книге писательница Полин Арманж. Ее литературный труд с весьма провокационным названием «Я ненавижу мужчин» вышел всего год назад, но его уже признали манифестом радикального феминизма наравне с книгой «Лесбийский гений» Алис Коффин. Авторки призывают женщин не просто сместить мужчин с лидерских позиций, но исключить их из социума в принципе, воспитать в себе ненависть к ним. По их мнению, эта ненависть должна помочь женщинам взрастить любовь к себе и добиться большего в жизни. Писательницы гордо заявляют, что не смотрят фильмы, снятые мужчинами, не слушают музыкантов-мужчин.
Основную идею радикального феминизма (или радфема, как стали называть это направление движения) сформулировала писательница Кейт Миллет еще в 1970-х годах. Она заключается в том, что общество построено на системе патриархата, в рамках которой мужчины систематически угнетают женщин. По мнению Миллет и других идеологов радфема, такой порядок господствует в мире с самого зарождения человечества, и угнетение женщин следует считать древнейшей формой дискриминации.
Своей главной задачей радикальные феминистки объявили отказ от маскулинных стереотипов и традиционных гендерных ролей, которые приобретаются в рамках гендерной социализации. Этот процесс, по их мнению, начинается в раннем детстве: девочкам внушают, что они хрупкие и слабые, должны носить платья и не иметь больших амбиций.
Радфем четко разделяет биологический пол и гендер. Второе — более широкое понятие, которое определяет психические, культурные и социальные различия. От него активистки предлагают вообще отказаться. Например, в минувшем сентябре испанские феминистки потребовали от конгресса использовать термин «пол» вместо «гендер», так как, по их словам, концепт гендера не позволяет полноценно анализировать социальную, экономическую и политическую реальность в условиях неравенства. В Испании законодательно разрешено самоопределение по гендерному признаку, но радикальные феминистки считают, что это размывает женское сообщество и уменьшает женское влияние в общественной сфере.
Личность мужчины, его человеческие качества и поступки в радикальном феминизме не принимаются во внимание. Предполагается, что абсолютно все мужчины заинтересованы в позиции угнетателей, вне зависимости от их личных убеждений и поведения, и стремятся поддерживать доминирование над женщинами в экономической и социальной сфере. Некоторые активистки даже отказываются от гетеросексуальных отношений и причисляют себя к лесбиянкам по идеологическим причинам. По их мнению, гетеросексуальные и бисексуальные женщины остаются под гнетом мужчин.
В ходе развития своей идеологии радикальные феминистки пришли к тому, что ценности их сообщества должны встать выше комфорта мужчин, а женщины должны занять их место в социальной иерархии. И проводить эти преобразования предлагается весьма радикальными средствами.
Еще в 1967 году американская радикальная феминистка Валери Соланас, совершившая покушение на художника Энди Уорхола, заявляла, что самец — это ошибка природы, промежуточный вид между женщиной и обезьяной. В повестке многих представительниц современного радикального феминизма мужененавистничество занимает заметное место.
Носительницы подобных взглядов заявляют о негативном влиянии мужского общества на их ментальное состояние. Они организуют женские коммуны, чтобы находиться как можно дальше от мужчин. Одна из самых известных — Alapine — сформировалась в американском штате Алабама в 1997 году, в нее входит около двух десятков гомосексуальных женщин. Всего в США существует около сотни подобных женских поселений. Жительница одного из них, радикальная феминистка Винни Адамс рассказала, что оставила мужа и детей ради переезда в женскую коммуну. По ее словам, мужчины агрессивны, и она предпочитает не находиться рядом с ними ради своего спокойствия.
Мизандрия — ненависть, предубеждение и предвзятое отношение к мужчинам — все глубже проникает в западные сообщества и все чаще становятся причиной скандалов, подобных тем, что произошли в Google и в мэрии Парижа. Активистки в соцсетях открыто заявляют о ненависти к мужчинам и призывают бойкотировать любую их деятельность. Так, феминистка и журналистка Кири Рупиа (Kiri Rupiah) заявила, что мужчины — это мусор, потому что даже самые безобидные из них потенциально могут стать насильниками.
Ее единомышленницы распространяют в социальных сетях хештеги #killallmen («Убей всех мужчин») и Men Are Trash («Мужчины — это мусор»), которые остаются популярным в Twitter по сей день.
При этом активистки не боятся быть «отмененными» или осужденными за столь радикальные и оскорбительные заявления, так как говорят от лица «угнетенного сообщества» — и это действительно работает. Даже самые грубые выпады в сторону лиц мужского пола остаются безнаказанными.
С возникновением движения #MeToo в Facebook начали появляться откровенные оскорбления в адрес мужчин: в постах и комментариях их огульно называли подонками, насильниками и свиньями. Модераторы начали удалять такие публикации и блокировать профили их авторов, что вызвало мощную волну критики. Радикальные феминистки пожаловались на дискриминационную политику сервиса и ограничение свободы высказываний. В итоге представители соцсети восстановили некоторые комментарии и признали, что блокировка профиля — слишком жесткое решение, несмотря на то, что «Facebook должен оставаться безопасной средой для всех».
Мизандрия приобретает подчас самые неожиданные и спорные формы. В 2015 году в сети широко обсуждался анонимный пост феминистки, которая рассказала, что прервала беременность во втором триместре, когда узнала, что ждет мальчика. По словам женщины, она «не могла произвести на свет еще одного монстра». Стоит, правда, отметить, что правдивость этой истории, как и личность автора, так и не были установлены.
Энтони Синотт, профессор социологии из канадского Университета Конкордия и автор книги «Переосмысляя мужчин: герои, злодеи и жертвы», отмечает, что радфем создает необычную ситуацию. Когда у женщин появляется все больше возможностей и когда женщин становится все больше среди мировых лидеров, все больше феминисток начинают симпатизировать мизандристским идеям. По словам ученого, эти идеи, когда-то ставшие основой концепции «токсичной маскулинности», по сути являются формой обратного сексизма.
Социолог подчеркивает, что мизандрия давно перестала быть маргинальным явлением с единичными проявлениями. По его словам, в большинстве стран по сути произошла институционализация термина «токсичная маскулинность»: насилие в отношении женщин обсуждается на правительственном уровне и его предлагают рассматривать как терроризм, игнорируя тот факт, что в США, Канаде и Великобритании мужчины почти в три раза чаще женщин становятся жертвами различных преступлений. То же касается количества самоубийств и несчастных случаев на производстве и даже средней продолжительности жизни, которая у мужчин меньше, чем у женщин. Одновременно с этим, отмечает социолог, феминистический дискурс игнорирует так называемую «героическую маскулинность» — например, эпизод крушения «Титаника», когда мужчины уступили женщинам места в немногочисленных спасательных шлюпках. Героических поступков мужчин хватает и в современном мире, указывает Синотт, достаточно вспомнить о работе спасателей, которые рисковали жизнью во время терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке.
Профессор Загребского института философии Ивана Скухала Карасман отмечает, что мизандрия прямо противоречит центральной идее феминизма о создании общества, в котором мужчины и женщины равны, в котором у всех одинаковые права, привилегии, обязанности, финансовые и карьерные возможности. «Мы должны относиться с пониманием друг к другу. Ненависть к противоположному полу делает жизнь в одном обществе невозможной», — уверена Карасман.
По ее словам, продвигаемый радфемом нарратив сильно вредит имиджу феминизма в целом. Карасман признается, что и сама нередко сталкивается с предубеждениями: когда она рассказывает кому-то, что занимается гендерными исследованиями и является феминисткой, то нередко слышит в ответ: «О, так ты ненавидишь мужчин?» или «А ты лесбиянка?».
Радикальные феминистки считают, что большинство современных общественных институтов руководствуются патриархальными установками и исторически основаны на патриархальных принципах. А массовая культура, общепринятые нормы и гендерные роли диктуют женщине, что делать, как выглядеть и кем работать. И даже если женщина утверждает, что не хочет ничего менять, это считают иллюзией, навязанной мужчинами. По сути они не признают саму возможность свободы выбора для женщин.
По их мнению, правительства государств принимают решения, выгодные мужской части населения, а голос мужчины во властных органах весит больше, женщинам же достается черная работа и роль обслуживающего персонала. Даже когда в западных странах женщины заняли значительную часть государственных постов, а канцлер Германии Ангела Меркель открыто назвала себя феминисткой, радфем-активистки не изменили свою позицию.
Похожим образом радикальный феминизм относится и к религии: женщины из консервативных религиозных общин воспринимаются активистками исключительно как узницы и рабыни. Традиции, преемственность поколений и культура этих женщин в учет не берутся. По такой логике мусульманская женщина не может самостоятельно принять решение носить или не носить хиджаб — оно будет навязано ей мужчинами и религиозными догматами. И такое убеждение приводит к дискриминации религиозных женщин, как это было, например, в Германии в разгар миграционного кризиса.
По данным исследования Университета Пенсильвании, коренные немки относились к приезжим априори негативно, не вступали с ними в социальные отношения и отказывались помогать им с ассимиляцией в стране. В рамках эксперимента ученые просили женщин одеться в традиционный мусульманский наряд, отправиться в людное место и обратиться за помощью к другим женщинам. Перед этим испытуемой надо было разыграть сценку: ей якобы звонила сестра, которая не может решить, выйти ей на работу или остаться дома с детьми. Участница эксперимента должна была громко обсудить с воображаемой собеседницей эту проблему, чтобы прохожие могли ее услышать, и только после этого попросить о помощи.
В зависимости от того, какой совет испытуемая давала сестре, число женщин, согласившихся ей помочь, менялось. Если она вслух выражала прогрессивные взгляды и призывала родственницу выйти на работу, немки активнее шли на контакт. Если же советовала остаться дома и заниматься мужем и детьми, ее обращение в большинстве случаев оставалось без ответа.
Но, пожалуй, яростнее всего радикальный феминизм критикует нуклеарную семью, брак и материнство. Представительницы движения бросают вызов традиционной модели формирования семейного союза между мужчиной и женщиной для продолжения рода. По их мнению, в рамках семьи женщина эксплуатируется для выполнения бытовых обязанностей и ухода за детьми и несет двойное бремя — основной работы и бытовых дел.
При этом радикальные феминистки даже не рассматривают такие варианты здоровых семейных отношений, как, например, разделение обязанностей между супругами, за что выступают активисты либерального направления. Вместо этого они призывают полностью отказаться от института семьи.
В качестве альтернативы радфем предлагает женские коммуны, политическое лесбиянство и безбрачие.
Для преодоления чувства изолированности и одиночества в патриархальном мире радфем призывает женщин объединиться. Так как мужская коллективная идентичность, по мнению радикальных фем-активисток, существует априори, они призывают женщин к созданию похожей модели. Движение требует, чтобы женская часть населения организовалась в единую группу, так называемое сестринство, для преодоления дискриминации и гнета. Фактически многие последовательницы радфема стремятся к установлению матриархата — доминированию женщин в большинстве сфер общественной жизни.
Впрочем, к институту сестринства даже у феминисток возникает много вопросов.
Несмотря на то что сестринство предполагает объединение всех женщин против мужского доминирования, на сегодняшний день лидирующие позиции в радфем-сообществе занимают белые женщины из обеспеченных слоев. И некоторые западные исследователи уже заметили, что движение, которое призвано представлять всех женщин, часто фокусируется на интересах тех, у кого уже и так достаточно привилегий. И это происходит в то время, как многие женщины по всему миру лишены даже базовых прав.
Эта тенденция привела к росту неравенства среди женщин. Например, создание квот для женщин в советах директоров крупных компаний вызвало рост благосостояния и без того успешных и образованных сотрудниц, сумевших получить еще более высокие должности. Так, в Норвегии, где женщины должны занимать как минимум 40 процентов руководящих постов в компании, появилась особая группа «золотых юбок» — богатых женщин, занимающих высокие должности, при том что не все они обладают достаточными компетенциями для этого. Вместе с тем, по данным The Guardian, доходы женщин в других областях — сферы услуг, домашнего персонала, образования — так и остались низкими.
При этом если женщина решит нанять домработницу или няню, чтобы строить карьеру наравне с мужчинами, ее также обвинят в угнетении, ведь она, по мнению радикальных феминисток, способствует популяризации женского низкооплачиваемого труда.
По словам чернокожей писательницы и фем-активистки Микки Кендалл, если женщина, получив руководящую роль, воспроизводит репрессивные структуры, которые лишают права голоса большинство женщин, в феминистской борьбе нет смысла.
Кроме того, как отмечают активисты других правозащитных движений, радикальные феминистки убеждены в существовании неизменных биологических предпосылок угнетения и набора феминных и маскулинных признаков, которые нельзя изменить. Но, следуя этой логике, у женщин нет возможности выйти за рамки своего биологического предназначения. Так что радфем, стремясь объединить женщин по биологическому признаку, в итоге лишь уравнивает их и стандартизирует их желания и стремления, навязывая всем одинаковые ценности. И в этом, по мнению Иваны Карасман, он мало чем отличается от патриархата, который загоняет женщин в строгие рамки традиционных ролей. «Феминизм должен быть про право выбора. Одна женщина может хотеть строить карьеру. Другая — заниматься только детьми и домом. И это нормально, если она этого действительно хочет. Мы не должны осуждать женщин за их выбор», — убеждена она.
Усилиями феминисток жизнь женщин становится лучше и свободнее — это очевидный факт. Общество учится порицать насильников и абьюзеров, прислушиваться к мнению женщины и ценить ее профессиональные и личностные качества. Несомненно, сегодня феминизм, как и прежде, преследует позитивные цели, выступая против дискриминации и за равноправие во всех сферах. Однако радикальный феминизм часто подменяет эти цели, навязывая свои агрессивные установки в интересах небольшой группы людей. Приходится признать, что эта стратегия показала свою эффективность, а значит, велика вероятность того, что в будущем феминизм продолжит приобретать все более радикальные формы.