Миссия миротворческого контингента Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) в Казахстане подходит к концу. Уже 13 января миротворцы, включая и российских военных, начнут покидать страну. «Российская оккупация», о начале которой поспешили сообщить некоторые политологи, продлилась недолго. Однако несмотря на краткосрочность миротворческой миссии, она стала ярким политическим событием в истории Казахстана и вполне возможно будет иметь далеко идущие последствия. О том, как участие российских военных в наведении порядка в среднеазиатской республике отразится на ее русской общине, российско-казахстанских отношениях и политическом будущем президента Токаева, «Ленте.ру» рассказал социолог и политтехнолог Петр Милосердов.
«Лента.ру»: Россия отправила войска в Казахстан только потому, что этого требовал устав ОДКБ, или у Москвы был скрытый интерес, возможность что-то выиграть в этой ситуации?
Милосердов: Тут смотря кого считать Россией — нас с вами или нашу власть. Мы с вами ничего не выиграем, но и не проиграем. На самом деле, к сожалению, и российская власть ничего не выиграет, потому что ввод войск ОДКБ не внес решающего вклада в стабилизацию ситуации. Как я и считал изначально, все эти протесты сворачиваются по внутриэлитному договорняку. Всю эту шушеру, которая вышла на улицы, просто отзывают обратно. Кого-то, кто зазевался, поймают и посадят.
Миротворцы ОДКБ не принимали участия ни в каких боевых действиях. Контингент прибыл, по сути, чтобы зафиксировать один простой факт: Токаев — это человек, с которым будет разговаривать Москва. И Токаеву нужно было показать это всем остальным: «Москва согласилась с тем, что теперь я полновластный президент, и дело вы будете иметь со мной. Забудьте про Назарбаева, забудьте про остальных». Вот это была главная символическая задача Токаева от призыва войск ОДКБ.
Зачем Путину брать ответственность и легитимизировать Токаева, который, еще не ясно, будет ли сильным или слабым президентом? Поэтому я думаю, что для России это был в каком-то смысле вынужденный шаг. Вряд ли к нему готовились. Об этом говорят даже заявления [представителя Кремля Дмитрия] Пескова (о способности властей Казахстана самостоятельно справиться с ситуацией — прим. «Ленты.ру»).
Такая скоротечность миссии связана именно с тем, что она была по сути символической?
Да, именно так. Изначально было понятно, что для миротворцев ОДКБ там нет боевых задач. Это был чисто символический шаг.
Можем ли мы рассчитывать, что Россия за свою помощь потребует от властей Казахстана определенных гарантий в отношении русской общины?
Я уверен, что этого не будет.
А освобождение пророссийских активистов, того же Ермека Тайчибекова (приговорен к семи годам колонии из-за интервью «Царьграду», в котором он рассказал о притеснении русских в Казахстане) или осужденных в Казахстане ополченцев, принимавших участие в боевых действиях в Донбассе?
Тайчибекова и прочих политических заключенных, посаженных в тюрьму за выступления против режима Назарбаева (там и русские сидят, и пророссийские казахи), вполне могут освободить. Причем я уверен, что это произойдет без всяких условий, связанных с присутствием войск ОДКБ, это произойдет тихой сапой. А вот насчет ополченцев я совсем не уверен.
Почему российские власти приняли просьбу Токаева? Как Россия заинтересована в стабилизации именно его власти?
Российские власти заинтересованы в стабилизации любого политического режима, с которым у них есть хоть какие-то контакты и отношения. Вспомните, как Москва до последнего держалась за [бывшего президента Украины Виктора] Януковича, хотя он уже наломал массу дров и никаким пророссийским лидером не был.
И это огромная ошибка всей российской политики на постсоветском пространстве, что мы никогда не завязываем контактов с какими-то альтернативными центрами силы, с альтернативными элитами, организациями. На той же Украине полная ставка была сделана на Януковича. А ведь была масса русских организаций, которые постоянно писали в Москву, просили хоть о какой-то поддержке, грантах. Но никому ничего не давали, говорили: «Вот Янукович, он наш человек, мы с ним имеем дело». Ровно так же произошло и в Казахстане. Но с другой стороны, а на кого бы еще мы могли сделать ставку? У нас же там никого больше нет.
А как ввод миротворцев ОДКБ в Казахстан отразится на отношении казахов к русской общине?
ОДКБ для всех — это Россия. И мое опасение очень простое: миротворцы придут и уйдут, а русским там жить. И их вполне могут начать воспринимать как людей с двойной лояльностью: вроде бы живут здесь и паспорт у них казахстанский, но они смотрят через границу на север. Вот это отношение к русским как к скрытым коллаборантам может стать очень опасным последствием. И, к сожалению, вряд ли мы их как-то защитим.
А могла ли вообще Россия в нынешней обстановке в целом позволить себе такой маневр: вводить войска именно под лозунгами защиты русских?
Это вопрос не к международной обстановке, на самом деле, а к российскому руководству: является ли для него ценностью сохранение русских общин в соседних странах. И если является, то какие меры оно готово принять для его защиты. Это же разговор не только про Казахстан, но и про Украину, и про Прибалтику. В последнем случае местные русские не особо требуют, чтобы мы защищали их права, но они существуют, и их немало.
Почему русские Казахстана не участвовали в протестах?
Дело в том, что русское население фактически выключено из общественно-политической жизни Казахстана. И на низовом, на частном уровне оно предпочитает в политике не участвовать, вполне разумно полагая, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Русские в Казахстане всегда будут поддерживать действующую власть, без особой любви, разумеется. Поэтому я вообще не могу себе представить их участие в протестах.
Вот смотрите, в России же тоже периодически проходят протесты. По поводу выборов в Мосгордуму в 2019 году, например. Мы же не видим на них трудовых мигрантов. Даже нет выходцев из Киргизии, у многих из которых есть российские паспорта. Для них это фактически другой мир.
А почему в таком случае они не попытались выстроить альтернативный центр силы, как это сделало русское население Украины в 2014 году?
У русских Крыма и Донбасса были более-менее действующие русские политические организации. Мы можем как угодно относиться к украинским властям, но эти организации существовали и при [бывшем президенте Украины Викторе] Ющенко, и при Януковиче. Причем эти организации были явно оппозиционны Киеву и имели живую связь с Москвой. И активистов этих организаций не сажали, например, в тюрьмы. В общем, на Украине была легальная русская общественно-политическая деятельность все эти годы. А в Казахстане ее попросту не было.
А в чем особенности национальной политики именно Казахстана в отношении русских? Почему там такая деятельность оказалась невозможной?
Как таковой национальной политики в отношении русских власти Казахстана никогда не провозглашали. Этот вопрос никто официально не трогал и не поднимал, нет ни одного серьезного документа, никакой доктрины. Разговор всегда сводился к «многонациональному Казахстану», в котором все живут дружно: казахи, русские, немцы и прочие.
На уровне пропаганды и заявлений — разговор о межнациональном мире, на уровне законотворчества — ничего. А в реальной жизни, на практике, русским попросту не давали мест в госаппарате, в органах исполнительной власти. Их там нет фактически. В парламенте только один русский депутат.
Какими могут оказаться политические реформы, анонсированные Токаевым?
Косметическими. В Казахстане нет никакого обозначенного общественного запроса на реформы. То есть запрос-то есть, но он исходит от отдельных людей. Кто-то хочет цены на газ пониже, кто-то — чтобы было поменьше коррупции и больше возможностей карьерного роста. Люди победнее банально хотят денег и рабочих мест. В частном порядке все чего-то хотят. Но никаких общественно-политических структур, которые могли бы серьезно высказывать эти желания людей, в Казахстане не существует.
Это полностью имитационная демократия, макет. Своеобразная потемкинская деревня. И тут есть два пути. Первый — начинать реальные серьезные реформы, с появлением гражданского общества, многопартийности, свободы слова, борьбы с коррупцией и так далее. Но это разрушит основы власти самого Токаева, который является представителем одного из кланов. Второй — провести косметические реформы и продолжать эту игру в стабильность, многонациональный Казахстан, сделать небольшие послабления.
И мне кажется, власти Казахстана выберут второй путь, потому что на серьезную перестройку общества никто не готов.
Могут ли эти реформы упрочить положение казахских националистов в окружении Токаева?
Казахских националистов светского, пантюркистского толка довольно мало. И для общества это глубоко маргинальные люди, которых по большей части не понимает ни власть, ни простые казахи. Идеология построения в Казахстане светского тюркского государства в девяностые и начале нулевых действительно жила, но потом произошел резкий крен в сторону евразийства. А сторонники казахской национал-демократии оказались маргиналами, которых не слушают ни сверху, ни внизу. Я не верю, что у них появится шанс на реализацию своего политического проекта.
А более радикальные, исламские круги? Религиозных людей из деревень же записали в главную массовку протестов.
Что же касается политического ислама, то такой фактор в политике Казахстана действительно есть, и он был всегда. При Назарбаеве традиционный ислам умеренно поощрялся, а вот с любым другим боролись, и довольно жестко. Этот фактор все еще остается серьезной угрозой для стабильности, но ни Запад, ни Китай, ни Россия здесь ни при чем. Тут нужно смотреть сильно на юг.
От Токаева как от человека, долго работавшего в Китае, ждали углубления отношений с Пекином. Как на эти отношения повлияют протесты?
Смотрите, все 30 лет своего нахождения у власти Назарбаев лавировал. Между Россией, Китаем, турецким влиянием и Западом, в первую очередь в лице Великобритании, которой принадлежит очень много активов в Казахстане, просто гигантский кусок экономики. Все годы назарбаевского правления эта многовекторная история сохранялась, пусть и не без проблем. Потому что все соседи Казахстана так или иначе представляют собой угрозу его суверенитету. И Китай в том числе. У казахстанских элит друзей по большому счету нет. Разве что Великобритания, но и она скорее старший партнер. Поэтому я не верю ни в какое усиление китайского влияния. В этом не заинтересованы ни мы, ни Великобритания, ни — прежде всего — сам Казахстан.
Но Китай свой пакет акций не увеличит. С другой стороны, и мы его не увеличим. Я считаю, что все будут стремиться к сохранению статус-кво. Хотя сейчас начнется передел активов. Скажем так, «неправильные» олигархи и «неправильные» кланы пойдут под нож. А дальше произойдет попытка воспроизвести все то же самое, что было при Назарбаеве, но только с фамилией Токаев.
Как нужно действовать России, чтобы упрочить свое влияние в Казахстане после этого политического кризиса?
России нужно в принципе определиться — кто для нее русские в Казахстане и нужны ли они вообще ей. У нас же нет никаких государственных целей по отношению к русским за рубежом. Найдите хотя бы одного ответственного за ситуацию с русскими за рубежом. Россотрудничество? Оно ведет работу с теми же баями и президентами. И что от этого было русскому населению в постсоветских странах? Что хуже не становилось? Это сложно считать успехом.
Чтобы упрочить свое влияние в любой постсоветской стране, нужно в первую очередь развести в стороны межгосударственную коммерцию и идеологическую работу с местным населением.
И напрямую с этим населением работать, без посредничества местных коррумпированных вождей. Мы должны не равнодушно мониторить внутриполитическую ситуацию в странах с русской общиной, как сейчас. Мы, по сути, должны ею управлять. Где-то исподволь, где-то демонстративно громко. Действуя, безусловно, в интересах русских. И очередной Янукович-Назарбаев должен действовать с оглядкой на национальные интересы России, а не своих бизнес-партнеров.