И на словах, и на деле. Как Лев Толстой забыл о пороке и превратился в великого писателя и пророка?
11:14, 18 июля 2024Лев Толстой — самый известный русский писатель. Его проза переведена на все европейские и множество других языков, экранизации его великих романов выходят по сей день, а влияние графа на мировую культуру и историю и вовсе не поддается оценке. Работами Толстого вдохновлялись Эрнест Хемингуэй, Бернард Шоу, Том Вулф, Томас Манн и многие другие.
С ним вел переписку Махатма Ганди. В России же к концу жизни Льва Николаевича бытовало мнение, что он безумен. Но, возможно, сумасшедшими на самом деле были все остальные. Ведь сейчас его идеи даже более актуальны, чем полтора века назад. «Лента.ру» в рамках проекта «Жизнь замечательных людей» рассказывает о судьбе великого писателя и мыслителя.
«Читай и думай громко»
Ясная Поляна в Тульской губернии — место типичное для русской усадьбы. Слегка, может, неухоженное, заросшее крапивой и лопухами. Но тут — речка Воронка, яблоневые сады, березовая аллея, крестьянские избы, оранжереи, гостевые флигели и, конечно, хозяйский дом. Именно в нем в 1828 году родился Лев Толстой.
С Ясной Поляной впоследствии будет связана огромная часть жизни классика. Здесь он напишет свои главные произведения, которые разойдутся по миру. Сюда будут со всей страны стекаться, как паломники, почитатели его творчества. Мысли и идеи Толстого объединят вокруг себя масштабные движения по всему миру.
Но все это — потом, а пока на полянке перед барским домом бегал эмоциональный и чувствительный мальчик, которого домочадцы прозвали Лёва-рёва. Мальчик из очень благородной семьи — потомственный дворянин, граф и, на секундочку, племянник Александра Пушкина (пускай и четвероюродный).
Родителей Толстой потерял в раннем детстве и вместе с братьями и сестрами рос под надзором тетушек. Учеба всегда давалась ему трудно, еще при живом отце Лев тщетно силился понять арифметику, а в юношестве оставил незаконченными два высших образования — на факультетах восточных языков и юриспруденции.
Ранние взрослые годы графа прошли в кутежах, азартных играх и охоте
Так же страстно интересовался юноша женщинами и музыкой — даже написал вальс.
Несмотря на неудачи в системном образовании, попыток разобраться в жизни и структурировать ее Толстой не оставил. Молодой граф усердно вел дневники, в которых анализировал свои слабости и пороки, корил себя за бонвиванство и пытался сформулировать собственные правила жизни.
1) Что назначено непременно исполнить, то исполняй, несмотря ни на что.
2) Что исполняешь, исполняй хорошо.
3) Никогда не справляйся в книге, ежели что-нибудь забыл, а старайся сам припомнить.
4) Заставь постоянно ум твой действовать со всею ему возможною силою.
5) Читай и думай всегда громко.
6) Не стыдись говорить людям, которые тебе мешают, что они мешают; сначала дай почувствовать, а ежели он не понимает, то извинись и скажи ему это.
Из дневника, 1847 год
Первым опубликованным его произведением стала повесть «Детство», вышедшая в 1852 году в модном журнале «Современник», когда писателю не было и 25 лет. История развития души ребенка была показана так, что ни у кого из читавших ее не было сомнений: перед ними произведение большого автора. Потом последовали «Отрочество» и «Юность», сложившиеся вместе с «Детством» в полноценную трилогию. Вторую книгу трилогии Толстой, бросивший университет и поступивший на военную службу, дописывал уже в полевых условиях, в окружении пропахших порохом пушек.
Служа на Кавказе в артиллерийской бригаде, Толстой участвовал во многих стычках с горцами, чьим предводителем был легендарный Шамиль. С началом Крымской войны в 1853-м граф перевелся в Дунайскую армию и уже год спустя принял участие в обороне осажденного Севастополя.
Военный опыт столкнул Толстого лицом к лицу с фронтовыми ужасами — и его до глубины души потрясла бессмысленность, жестокость и циничность войны. Свой опыт Толстой опишет в «Севастопольских рассказах», важнейшем для русской литературы образце ветеранской прозы
Толстой первым из отечественных писателей изобразил войну без романтизма, в беспощадном реалистическом ключе. Неприятие бойни отразилось в том числе и в написанных в тот же период песнях Толстого «Как восьмого сентября...» и «Песня про сражение на реке Черной 4 августа 1855 года». В них молодой офицер высмеивал генералов и их решения. Неудивительно, что его армейская карьера длилась всего пять лет — в 1856-м писатель ушел в отставку в чине поручика, — но рефлексировать на тему службы Толстой будет всю оставшуюся жизнь: «Все, что я нашел тогда, навсегда останется моим убеждением».
Война в понимании величайшего русского мыслителя навсегда останется страшным преступлением. Как он впоследствии напишет в самой масштабной своей работе, «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие».
Война — это интриги, аристократизм штабных белоручек, интендантское воровство, игра честолюбия и тщеславия; но прежде всего и после всего война — это бессмысленная, случайная смерть, беспощадные страдания, увечия, раны, озверение, гибель
«Почувствовал, понял и сознал»
На гражданке Толстой первым делом отправился путешествовать по Европе. Неизгладимое впечатление на него произвела казнь, которую он наблюдал в Париже. Картина «искусной и элегантной машины, посредством которой в одно мгновение убили сильного, свежего, здорового человека», это «до тонкости доведенное спокойствие и удобство в убийстве», да еще и под одобрительный гул толпы, заставит Толстого задуматься о безумии, которое человечество способно поставить на конвейер.
Я понимаю законы нравственные, законы морали и религии, необязательные ни для кого, ведущие вперед и обещающие гармоническую будущность; я чувствую законы искусства, дающие счастие всегда; но политические законы для меня такая ужасная ложь, что я не вижу в них ни лучшего, ни худшего. Это я почувствовал, понял и сознал нынче
Отчасти поэтому, вероятно, Толстой поставил перед собой цель создать большой и крепкий род, законы которого он свято чтил. Исследователи предполагают, что желание обзавестись семьей у графа могло возникнуть из-за рано ушедших из жизни родителей. К тому же писатель попросту устал от бесконечного блуда, которому предавался всю молодость и который провоцировал у него чувство вины. «Это уже не темперамент, а привычка разврата. Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту», — упоминал он в дневниках.
Максим Горький приводил в воспоминаниях о Толстом разговор графа с Антоном Чеховым. Лев Николаевич поинтересовался у коллеги, сильно ли тот распутничал в юности, и сам сокрушенно признался, что был неутомим.
23 сентября 1862 года с развратом официально было покончено: 34-летний Лев Николаевич обвенчался с 18-летней Софьей Андреевной Бернс. Помолвка была скорой, а перед свадьбой писатель показал невесте свои дневники — хотел, чтобы она знала о нем все, включая беспутства прошлых лет. Соню эти страницы сильно потрясли, и она признавалась, что по прочтении их «очень плакала».
Ожидания от семейной жизни у Толстого были колоссальными — именно в ней, противопоставляемой государству и церкви, писатель видел одну из главных человеческих ценностей.
Эти размышления он максимально полно отразил в двух своих самых амбициозных произведениях, написанных вскоре после вступления в брак: романах «Война и мир» и «Анна Каренина». Но если в первом из них Толстой еще вовсю проповедует культ семьи, то в последнем уже сомневается в достижимости провозглашенных идеалов.
Не назвать идеальными и те порядки, которые установились в семье писателя. Основные домашние тяготы легли на Софью Андреевну. Жена рожала почти непрерывно: в период с 1863 по 1888 год в семье Толстых родились 13 детей. До зрелого возраста дожили восемь. Толстой настаивал на зачатиях, даже несмотря на противопоказания врачей, — считал, что в этом и состоит долг супруги.
Софья Андреевна характеризовала их союз как отношения «мученика и мученицы». При ближайшем рассмотрении Толстые оказывались как раз той самой семьей, которая была «несчастлива по-своему». На супругу писатель взвалил, помимо бытовых обязанностей, дела бухгалтерские, а также сделал ее своей секретаршей. Софья Андреевна переписывала его черновики, вела переговоры с издателями, воспитывала детей. Такую необъятную повинность жена Толстого приняла с христианской покорностью.
Раз он [Лев Толстой] мне высказал мудрую мысль по поводу наших ссор, которую я помнила всю нашу жизнь и другим часто сообщала. Он сравнивал двух супругов с двумя половинками листа белой бумаги. Начни сверху их надрывать или надрезать — еще, еще… И две половинки разъединятся совсем. Так и при ссорах: каждая ссора делает этот надрез в чистых и цельных, хороших отношениях супругов. Надо беречь эти отношения и не давать разрываться
«Многословная дребедень»
«Война и мир» увидела свет в 1869 году. Отзывы коллег оказались неоднозначными: Некрасов и Тургенев были в восторге, а, например, Салтыков-Щедрин жаловался на чрезмерную болтовню. Толстого даже обвиняли в плагиате — критики разглядели в «Войне и мире» сходство с вышедшей двумя десятилетиями ранее «Ярмаркой тщеславия» Уильяма Теккерея. Впрочем, самым яростным критиком произведения был сам Толстой: в письме поэту Афанасию Фету он зарекался впредь браться за столь объемные труды.
[Как я счастлив] тому, что я не пишу и писать дребедени многословной, вроде «Войны», я больше никогда не стану.
И виноват и, ей-богу, никогда не буду
Несмотря на все это, «Война и мир» без преувеличения может считаться главным романом русской литературы. У Толстого получилась масштабная эпопея, подчеркивающая важнейшие гуманистические ценности, подробная семейная хроника, пропитанная глубочайшим психологизмом, историко-философский трактат, с равной глубиной исследующий как мельчайшие события, так и движение большой истории.
«Война и мир» будет переведена на множество языков и многократно экранизирована в самых разных странах
Завершив «Войну и мир», Толстой занялся делами более насущными, которые, судя по всему, довели писателя до панической атаки, а то и вовсе до экзистенциального кризиса. В 1869-м граф, направлявшийся в Пензенскую губернию, чтобы купить там имение, остановился на ночлег в Арзамасе. Там в гостинице Толстого накрыл приступ непреодолимого страха, вызванного мыслями о смерти. И это у человека, который со смертью в самой ее жуткой ипостаси был знаком еще по военному прошлому! Биографы назовут этот эпизод «арзамасским ужасом».
Было два часа ночи, я устал страшно, хотелось спать, и ничего не болело. Но вдруг на меня нашла тоска, страх, ужас такие, каких я никогда не испытывал. Подробности этого чувства я тебе расскажу впоследствии; но подобного мучительного чувства я никогда не испытывал, и никому не дай бог испытать
«Жизнь есть зло»
В 1870-х писатель взялся еще за одну книгу, которой предстояло прославиться на весь мир. К написанию «Анны Карениной» писателя привели размышления о семье, добре и зле, эгоизме и экстазе частной жизни (а также, вероятно, желание наконец обратиться к современному материалу). Из этих дум родился редкой чувственности роман о свойствах страсти и тончайших движениях человеческой души.
Работа над «Анной Карениной» у графа шла туго: приступил он к ней еще в 1873-м, однако затея быстро ему разонравилась. Два года спустя писатель вернулся к «Карениной», но жаловался, что та «надоела ему, как тертая редька». Спустя еще один год Толстой вдруг поймал вдохновение, да такое, что писал чуть ли не по главе в день. Роман был закончен весной 1877 года, и Толстой вновь всех поразил.
«Анна Каренина» есть совершенство как художественное произведение, подвернувшееся как раз кстати, и такое, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться
К началу XX столетия «Анна Каренина» будет издана на всех главных европейских языках. В это же время начнут снимать и его первые экранизации, сначала в России, а затем в Америке и Европе, причем экранные постановки романа не прекратятся и в XXI веке.
После завершения работы над «Карениной» в жизни Толстого наступил новый идейный перелом. Достигнув, казалось, вершины своего литературного успеха, он вдруг ощутил его бессмысленность. Графа не прельщали ни слава, ни благополучие, и даже в семейной жизни он, как полагают некоторые биографы, ощутимо разочаровался.
В конце 1870-х из этого разочарования вышла «Исповедь», автобиографическое религиозно-философское произведение, в котором писатель пересказывает историю своих духовных исканий и признается, что много думал о самоубийстве, которое казалось ему «выходом силы и энергии».
Выход состоит в том, чтобы, поняв, что жизнь есть зло и бессмыслица, уничтожить ее. Так поступают редкие сильные и последовательные люди
Именно в эти годы Толстой отошел от догматов православия, которые прежде и не думал оспаривать. Но, в последний в жизни раз причастившись в 1878-м, писатель засел за собственные переводы всех четырех Евангелий, задавшись целью донести до народа учение Христа, освободив его от «лжи и безнравственного обмана» священства.
«Наш Христос — не Ваш Христос»
К конфликту с церковью Толстой пришел не одним днем — идея основать собственную, практическую, «дающую блаженство на земле» религию посещала графа еще в 1850-е годы. В своих дневниках он препарировал духовные законы, анализировал определения веры и Бога, пытался обозначить место человека на Земле. Постепенно писатель все сильнее убеждался в том, что церковь — не что иное, как обман, выгодный только власти и к ней приближенным.
В начале 1880-х писатель оставил любые попытки примирить собственные воззрения с церковными догматами. Тогда же он впервые вступил в более-менее открытый конфликт и с царской властью: в 1881 году Толстой направил Александру III письмо с предложением помиловать террористов-народовольцев — убийцы предыдущего императора Александра II были приговорены к смертной казни. «Отдайте добро за зло, не противьтесь злу, всем простите», — говорилось в черновом варианте послания. «У миллионов дрогнет сердце от радости и умиления при виде примера добра с престола в такую страшную для сына убитого отца минуту», — считал Толстой.
Пробовали во имя государственной необходимости блага масс стеснять, ссылать, казнить, пробовали во имя той же необходимости блага масс давать свободу — все было то же. Отчего не попробовать во имя Бога исполнять только закон Его, не думая ни о государстве, ни о благе масс. Во имя Бога и исполнения закона Его не может быть зла
Обращение Толстой попытался вручить через наставника императора Константина Победоносцева, который не только отказался передавать послание, но и три месяца спустя попенял писателю на вероотступничество, заметив: «Наш Христос — не Ваш Христос».
Переломным в конфликте писателя с церковью стал его последний большой роман. Вышедшее в 1899-м «Воскресение» высмеивало православную веру, критиковало репрессивную сущность государственной машины и, помимо прочего, содержало явную сатиру на Победоносцева.
После выхода романа Синод объявил Льва Николаевича «находящимся вне церкви» — не совсем анафема, но для своего времени шаг весьма резкий. После этого Толстому начали сыпаться письма, кто-то поддерживал его в критике церкви, другие же проклинали писателя за ересь.
«Толстой, но не толстовец»
В то время как разворачивалось его противостояние с властью и церковью, Толстой начал все больше тяготиться имуществом и деньгами.
В 1883-м он выдал доверенность на ведение всех имущественных дел Софье Андреевне, а через девять лет «подписал и подарил то, что давно уже не считал своим». Вся недвижимость графа перешла жене и детям. Во время голода 1891-1892 годов он организовал в Рязанской губернии столовые для голодающих, раздачу дров, семян и даже лошадей.
Пережитый Толстым духовный кризис, излитый в фолианты революционных текстов, шокирующие общественность высказывания, почти проповедническую деятельность, общественную работу и благотворительность (то самое «хождение в народ») — все это для многих людей из совершенно разных социальных слоев превратило Льва Николаевича из прославленного писателя в настоящего пророка. При этом корпус его идей оказался достаточно цельным, чтобы последователи могли объединиться в полноценное, заметное в публичном поле течение.
Так появились толстовцы
Отношение к ним было, мягко говоря, неоднозначным. Консервативно настроенным современникам учение писателя казалось слишком радикальным и даже анархистским, а настоящим революционерам претила идея графа, что бессмысленно перестраивать общество, не начав с внутреннего самосовершенствования. В то же время части дворянства пришелся по душе призыв Толстого к опрощению, а активно объединявшиеся в то время пацифисты, вегетарианцы, трезвенники и борцы с воинской повинностью вступали и в ряды толстовцев.
По всей стране начали возникать толстовские коммуны (или культурные скиты, как называли их сами последователи). Толстой, впрочем, к такому переходу в статус гуру относился с осторожностью и о себе говорил: «Я Толстой, но не толстовец».
Писатель опасался, что движение может превратиться в секту, и противился его формированию в какую-либо четкую структуру.
***
Бурная социальная и культурная жизнь, в эпицентре которой на рубеже ХХ века оказался Толстой, не могла не привести к истощению его сил. Надрыв произошел осенью 1910-го.
Посреди октябрьской ночи именитый писатель, глубокий, но не по годам крепкий старик, в спешке и скрытно покинул Ясную Поляну вместе с лечащим врачом. Со спутником он обсуждал, как лучше добраться до Оптиной пустыни — крупнейшего духовного центра Русской православной церкви, где проживали монахи-старцы. Они сели в поезд. Лев Николаевич живо заводил беседы с пассажирами, спорил с ними и об экономике, и о политике. В дороге Толстой и подхватил воспаление легких, которое оказалось роковым.
Добравшись до Оптиной пустыни, Толстой искал не лечения, а свидания с одним из местных старцев. Однако встречи не вышло: стоя у порога Оптинского скита, Толстой так и не нашел в себе сил переступить его. Старца тоже вовремя не известили, что приехал великий мыслитель, отвернувшийся от церкви. Когда монах узнал о важном госте, Толстой уже уехал в Шамордино, где жила его родная сестра. Надолго он там, впрочем, не задержался.
31 октября Толстой бежал уже и из Шамордино — снова в сумерки. Куда именно, он не знал. Но знал, от кого бежит, — от супруги Софьи Андреевны, которая, узнав о побеге мужа, сначала пыталась утопиться, а затем отправила за ним погоню. Толстой же хотел, чтобы его оставили в покое. И нашел этот покой на станции Астапово, где болезнь подкосила его окончательно. Лев Николаевич умер 7 ноября 1910 года в возрасте 82 лет.
Уже тогда, впрочем, было понятно, что масштаб личности Толстого обрел вполне глобальный характер. В 80-летнем возрасте он вел переписку с 30-летним индийским адвокатом Махатмой Ганди, который тогда только начинал бороться за освобождение своих соотечественников от британской власти. Убежденный, что искусство скорее «морально, чем духовно», Толстой оказал влияние и на бессчетное множество литераторов, художников, режиссеров следующих поколений.
Когда в ХХ веке на мир вновь обрушились бесчеловечные конфликты, именно «Война и мир» стала той книгой, которая послужила ориентиром для таких разных авторов, как Хэмингуэй и Солженицын, Шолохов и Томас Манн
Этот масштаб делает только более удивительным распространившееся под конец жизни Толстого представление, что великий писатель на самом деле повредился умом. У современников просто не укладывалось в голове, что в России конца XIX века может быть дворянин, посмевший критиковать власть и церковь и избежавший наказания. Но, как показал дальнейший ход истории, идеи Толстого — о противоестественности войн, бесчеловечности казни, насильственной природе государства, цинизме религиозных институтов, шелухе материальных ценностей — надолго пережили и ту власть, и ту церковь. Они остаются актуальными по сей день.
