Конфликт на Украине резко обострил противостояние между Россией и западными странами, подтвердив нежелание сторон идти на компромисс и решать проблемы дипломатическим путем. Разговоры о едином доме от Лиссабона до Владивостока уступили место риторике о «российской угрозе» и необходимости поддержки Украины как «последнего бастиона демократии». Обстановка вокруг украинского конфликта все больше накаляется, и в любой момент ситуация может выйти из-под контроля. Великобритания и некоторые страны Европейского союза (ЕС) не просто продолжают поставлять оружие Вооруженным силам Украины (ВСУ), но и обсуждают использование дальнобойных ракет для ударов вглубь территории России. Вместе с тем отдельные политики все чаще говорят о необходимости мира: ушедший в отставку с поста генерального секретаря НАТО Йенс Столтенберг допустил отказ Украины от части территорий ради прекращения огня, а президент Франции Эммануэль Макрон заявил о необходимости формирования нового миропорядка и переосмысления отношений с Россией. О том, что стоит за мирными инициативами по Украине и какой будет система международной безопасности после окончания боевых действий, «Ленте.ру» рассказал политолог, почетный профессор российской и европейской политики Кентского университета (Великобритания) Ричард Саква.
«Лента.ру»: Что произошло с миром?
Ричард Саква: Началась новая холодная война. Мечты о настоящем, позитивном мире по завершении первой холодной войны, о чем я написал книгу «Потерянный мир», так и не реализовались. Вместо этого с 1989 по 2014 год мы жили в условиях «холодного мира».
Но в этот период ни один из фундаментальных вопросов европейской безопасности решен не был.
С обострением кризиса на Украине в 2014 году началась новая холодная война, которая отличается от первой, несмотря на наличие общих черт.
В своей книге я исследовал истоки и причины возобновления конфликта, уделяя особое внимание характеристикам новой эпохи противостояния.
Завершение первой холодной войны изменило многие политические и социальные отношения. Триумф идеологии «конца истории» [философа Фрэнсиса Фукуямы], ложный универсализм, а также непреходящий милитаризм и гегемонизм США как ведущей державы способствовали изоляции элит и росту популизма.
Одновременно с этим такие страны, как Россия, Китай и Индия все решительнее заявляют о своем самобытном пути. Это показало ложность идеи о том, что история однонаправленна и стремится к формированию мира по лекалам «передовой» западной модели.
В такой обстановке можно ли надеяться на начало полноценного мирного процесса на Украине?
На данный момент нет никаких условий для полноценного мирного процесса. Лучшее, на что мы можем надеяться в краткосрочной перспективе, — это перемирие, учитывая истощение ресурсов западных стран и растущую усталость от войны на Западе.
Тем не менее есть необходимость в полномасштабном соглашении. Нечто подобное предлагал президент Владимир Путин в конце 2021 года: конференцию с участием пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН и других ключевых игроков для обсуждения вопросов европейской и глобальной безопасности.
Но, к сожалению, в настоящее время перспективы проведения подобной конференции отсутствуют.
Насколько вероятно втягивание стран НАТО в конфликт на Украине? Что может их подтолкнуть к более активным действиям?
Фактически страны НАТО уже втянуты в этот конфликт.
Какие цели преследуют Евросоюз, Великобритания и США на Украине и какой сценарий развития конфликта для них наиболее предпочтителен?
Их цель — не допустить поражения Украины. Но понятие «победа» до сих пор остается размытым.
В последнее время часто говорят о проведении новой мирной конференции по Украине, продолжении «саммита мира» в Швейцарии, но с участием России. Как вы оцениваете эти заявления?
На мой взгляд, чем больше разговоров о мире и переговорах, тем лучше. Например, китайско-бразильский мирный план предусматривает проведение специальной конференции, но важно, что она должна быть организована беспристрастными субъектами — возможно, под эгидой ООН.
Однако сейчас перспективы такой конференции кажутся туманными.
На какие компромиссы могут пойти западные союзники ради завершения конфликта на Украине?
На данный момент — ни на какие.
Но канцлер Германии Олаф Шольц недавно выдвинул мирную инициативу, включающую территориальные уступки со стороны Украины. Что подтолкнуло его на такие заявления?
Германия переживает финансовый кризис, который сопровождается деиндустриализацией и другими экономическими трудностями. Старая промышленная модель разрушена приходом более дешевых и качественных электромобилей из Китая. Миграционный кризис становится все более критическим.
Сейчас у власти в Германии находится хрупкое и все более непопулярное правительство, неспособное справиться с проблемами, которые оно само создало.
Какова перспектива мирной инициативы Виктора Орбана? Как она может повлиять на мирный процесс?
Нужно понимать, что миротворческая миссия Виктора Орбана с посещением России, Украины, Китая и США осуждалась другими членами ЕС. Все они к мирным переговорам не готовы.
В связи с этим влияние инициатив Виктора Орбана пока минимально. Но, возможно, они приобретут большее значение с наступлением зимы.
Кто, на ваш взгляд, может стать идеальным посредником в конфликте на Украине?
В конечном счете стороны конфликта обязательно должны поговорить друг с другом без посредников. Но на данном этапе посредничество все же может помочь.
Каким вы видите завершение конфликта на Украине?
Победителей не будет. Это конфликт, в котором проиграют все.
Постепенно появляются очертания нового биполярного мирового порядка, но с многополярностью на уровне государств и двумя основными блоками наверху.
При этом страны Глобального Юга смогут присоединяться то к одному, то к другому блоку, хотя на самом деле они испытывают отвращение от необходимости выбирать, как и во времена первой холодной войны. Поэтому постепенно возрождается и Движение неприсоединения.
Какие существуют сценарии мирного урегулирования?
Конфликт на Украине — это столкновение конкурирующих логик, и он имеет очень глубокие корни в концепциях международной политики, распространившихся после окончания холодной войны.
Война не была неизбежной, но при этом не была произвольной или неспровоцированной. Безусловно, она трагична в греческом смысле этого слова.
Что вы имеете в виду?
На Украине наблюдается фундаментальная неспособность к диалогу между различными видениями государственного и национального развития, что провоцирует глубокий кризис политического представительства.
В то же время российские власти, склонные к монологу, сузили понятие национальной безопасности до такой степени, что Украина после Евромайдана в 2014 году начала восприниматься как еще большая угроза. И возможности для политического решения проблемы сократились.
Россия еще до обострения конфликта на Украине пыталась достичь договоренности с НАТО о нерасширении на восток. Возвращение к подобным переговорам возможно после завершения конфликта?
На мой взгляд, невозможно. Хотя, конечно, эти вопросы по-прежнему важны.
Прежде всего Россия стала в гораздо большей степени развиваться по собственному пути, объединяясь с партнерами по БРИКС+ и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Вместе с тем была разоблачена глупость амбиций политического Запада. Теперь перед политическим Востоком стоит задача добиться более значимых результатов, но для этого ему придется вернуться к принципам, закрепленным в Уставе ООН.
Каким вы видите мир и европейскую систему безопасности после завершения конфликта на Украине?
Война вытеснила Европу на второй план.
В любом случае Западная Европа утратила стратегическую значимость вместе с потерей своей автономии.
А какая судьба ждет Украину?
Сложная и трагическая.
По какому пути должна идти европейская политика, чтобы кризисы, подобные украинскому, остались в прошлом?
В политическом плане лично я остаюсь убежденным европейцем в духе Шарля де Голля, Михаила Горбачева и Франсуа Миттерана, которые стремились к созданию инклюзивного сообщества безопасности и политики от Лиссабона до Владивостока.
Однако с тех пор интеллектуальная и научная среды претерпели значительные изменения. Критические взгляды, которые раньше поощрялись, теперь зачастую становятся подозрительными или даже недопустимыми. Определенные тексты и источники, особенно те, что исходят из России или Китая, подвергаются сомнению или даже полной отмене.
Атлантическое сообщество видит весь мир в основном черным и белым.
Это включает сотрудничество с партнерами даже в самих Соединенных Штатах, особенно с теми, кто разделяет идеи, подобные поздним инициативам президента Джона Кеннеди.