1. Сказать однозначно, повышается уровень или нет, достаточно сложно: он меняется, потому что меняется сам процесс обучения в школе. Нынешние школьники – дети информационной революции, которые получают много информации вне школы, к сожалению, даже вопреки школе – в интернете. У них другая, интернетно-оформленная эрудиция и совершенно иной тип мышления, это нужно учитывать. Но мы продолжаем сравнивать доинтернетную эпоху с интернетной, что делать бессмысленно. Я могу, конечно, ответить в традиционном ключе: что эрудиция абитуриентов стала ниже, но с таким же успехом можно сравнивать, какая ручка лучше – перьевая или шариковая. В моем представлении, надо максимально использовать преимущества этого поколения новой эпохи и минимизировать недостатки при обучении. Конечно, есть прекрасно эрудированные люди, которые поражают своими знаниями, а есть обратные примеры.

2. Негативно относиться к ЕГЭ поздно, потому что это уже общая практика, сейчас задача заключается в том, чтобы совершенствовать этот процесс. Я уже несколько раз говорил, что есть резервы для его совершенствования, для этого надо опираться на мировой опыт, потому что ЕГЭ – это не российское изобретение, мы его заимствовали. Но мы заимствовали только часть всей программы – это лишь часть портфолио ученика, которое включает его оценки за последние четыре года, отзывы, которые дают ему учителя, эссе, которое пишет ученик о себе, эссе по заказу вуза, и иногда еще и собеседование в вузе. Весь процесс длится в течение года, предшествующего поступлению, а не как у нас - месяц.

Второе, что нужно сделать – это совершенствовать сам процесс проведения ЕГЭ и его организацию. Пока что нет специализированных центров по проведению ЕГЭ, все базируется в школах и вузах. Об этом говорит само Министерство образования и науки.

3. В заданном вами вопросе есть небольшое непонимание того, как устроена эта система. Действительно, не все вузы и не по всем программам получили право проводить дополнительные вступительные экзамены. Формально это право получили только те вузы, в которых итоги конкурса результатов ЕГЭ за прошлый год были выше, чем количество мест. В таких вузах на одно место претендовали несколько человек с одинаково высоким количеством баллов по ЕГЭ, поэтому были необходимы дополнительные критерии для отбора абитуриентов. Так что это происходит не из-за того, что один вуз "равнее других", а в результате популярности вуза среди абитуриентов прошлого года.

1. Нельзя сказать, что из тех абитуриентов, которые поступили в прошлом году на мехмат по ЕГЭ, никто не сдал свою первую сессию, такого, конечно, не было, иначе пришлось бы закрыть мехмат. Это явное преувеличение. Если вы хотите сказать, что студенты, которые поступают по ЕГЭ, заведомо слабее тех, кто поступил ранее без ЕГЭ - это неправда. То, что я говорил о портфолио,в перспективе как раз должно помочь. Кстати, на мехмате помимо самого ЕГЭ есть и дополнительные экзамены. С этого года ЕГЭ по математике предполагают сделать в двух направлениях: общеобразовательном и более специализированном, для тех, кто собирается заниматься по математическим программам в вузе.

2. Я скорее бы дал более широкие возможности поступающим. По инициативе МГУ, которую мы поддерживаем, развилось целое олимпиадное движение. И уже третий год участие в олимпиаде для выпускников является важным компонентом отборочных испытаний. В этом году в наших олимпиадах участвовало более трех тысяч человек, а в прошлом - даже больше. И в МГУ, конечно, много заочных и очных олимпиад, это движение будет только расширяться, и этот процесс будет совершенствоваться. Сейчас ЕГЭ – это практика школы, а дополнительные формы вступительных испытаний необходимо совершенствовать. Помимо олимпиад существуют творческие конкурсы, в нашем вузе – это конкурсы по программам арт-дизайна, журналистики, истории искусства и так далее.

Если брать во внимание прошлый год, когда мы принимали абитуриентов в тот момент, когда ЕГЭ стал обязательным, поток поступивших по результатам ЕГЭ даже порадовал многих из тех, кто с ним работал. Любой экзамен – это испытание, в какой бы форме он не проходил. Наша задача заключается в том, чтобы минимизировать все негативные стороны процесса замера судьбы человека через такую разовую процедуру, как экзамен. Это касается всех экзаменов, не только вступительных. По итогам прошлого и этого годов были выявлены нарушения, они исправляются, чтобы предотвратить такие ошибки в дальнейшем.

Плюсом этой системы вступительных экзаменов, несомненно, являются современные технологии, которые позволяют не зависеть от территориальных характеристик. Я вспоминаю то время, когда, еще работая в МГУ, мы участвовали в выездных комиссиях в Якутию или на Камчатку, откуда у абитуриентов практически не было возможности приехать на вступительные экзамены. Сейчас система ЕГЭ снимает такие трудности. Примером может служить случай прошлого года, когда абитуриент с Сахалина направил результаты ЕГЭ почти что в двести вузов, и во многие из них поступил, хотя все-таки решил учиться в университете на Сахалине.

Думаю, что обвинения, которые раньше были адресованы вузам, постепенно сойдут на нет. Кстати о ручках и почерках. Все ручки выдаются на экзамене, они одинаковые, почерк вряд ли визуально можно установить, так как это лишь галочки в мелких квадратах.

Также важно, что КИМы (контрольные измерительные материалы) - это формализованные материалы, база данных, которая предоставляет некую картину происходящего в стране.

Давайте еще перечеркнем такое понятие, как глобализация, и обнесем себя забором! 20 лет назад наш гражданин даже не имел загранпаспорт для выезда в другие страны, общество было совершенно изолированным, сейчас другое поколение. 20 лет назад был дефицит в магазинах, разве сейчас это есть? Я, конечно, историк, но вернуться на 20 лет назад никому не дано. Я не говорю о том, хорошо это или плохо, но это совершенно другая эпоха.

Это правильно, что лица, которые сдавали ЕГЭ в момент эксперимента, не приравниваются к тем, кто перешел на другие условия обучения в школе. Они могут сдавать как ЕГЭ, так и экзамен.

Надо ценить, что страна отнеслась к этому процессу достаточно гибко. Проверка знаний никому не может повредить, и этот шанс нужно использовать во благо. Это касается тех, кто закончил школу до введения ЕГЭ как закона.

Особого смысла я в этом не вижу. Я не берусь судить, для чего это было сделано. С этим вопросом нужно обращаться к тем, кто разрабатывал эту форму подсчета.

Я считаю, на эту проблему необходимо обратить внимания Рособрнадзора. Как вообще это возможно сделать? Организовать единый центр, где будут сидеть специалисты, знающие все эти языки? А если переводить задания, то получится проблема с двойным переводом, результат можно не понять.

Скорее это не утка, а некое преувеличение. У нас в вузе таких случаев не было. К сожалению, у выпускников школы есть проблемы с владением русским языком, поэтому мы ввели обязательный курс "Русский язык и культура речи" на первом курсе и проводим его практически везде, тем самым подтягиваем тех, у кого с этим сложности, так как сохранить русский язык - это, конечно, задача всех гуманитарных и не только гуманитарных вузов страны. Тут есть свои проблемы. Это связано и с тем, что новое поколение меньше читает и всю информацию получает в электронной форме. В какой-то степени эти проблемы вызваны переходом к информационному обществу. Этим вопросом необходимо заниматься.

1. Все-таки льготники это не олимпиадники. Олимпиадники это те, кто не просто участвовали в олимпиадах, а стали их победителями или призерами, это всего несколько процентов от всех участников. И поскольку они являются участниками олимпиад, они имеют возможность подавать документы в пять вузов в каждом в три программы. Этой возможностью они и воспользовались, но в итоге каждый окажется в одном вузе и одной программе. После 25 июля все это станет на свои места.

Под льготниками я понимаю сирот, инвалидов, участников боевых действий в разных регионах. В РГГУ в прошлом году мы не ощутили какого-то огромного давления, и не было такого, чтобы льготные категории студентов занимали все места, их было всего несколько десятков человек. Я не знаю, откуда такая информация, может, так было сначала, когда только вводили ЕГЭ. В этом более строго отнеслись к проверке справок и документов льготников, мне кажется, проблем будет меньше.

Есть говорить о сиротах, образование – это гуманитарная задача. Какое общество, если оно считает себя высокогуманным, не будет поддерживать сирот? Поэтому, конечно, все права, которые есть у сирот, должны быть реализованы. К этому вопросу надо подходить очень аккуратно. Пока я не вижу здесь какой-то проблемы.

2. Каждый год (этот проходит уже третий раз) по итогам олимпиады проводится мониторинг того, что было удачно, а что нет, и по результатам этого мониторинга кому-то предоставляется меньше олимпиад на следующий год, кому-то больше, кому-то не предоставляют вообще. Этот мониторинг проводит специальный комитет по олимпиадам, в который входит целый ряд ректоров и представителей Министерства образования и науки, во главе этого движения председатель Совета ректоров России, ректор МГУ Виктор Антонович Садовничий. Так что по итогам поступления будет еще разбор того, что происходило на олимпиадах. И те вузы, которые в этом участвуют, подают свои предложения по проведению олимпиад или по участию в олимпиадах совместно с какими-то вузами. Заседание комитета в этом году состоится в конце августа или начале сентября.

3. Такое сравнение провести нельзя. Любые вступительные испытания не являются абсолютным залогом успешного обучения в вузе, и наоборот - успешное обучение в вузе не является производной от того, какие результаты учащийся имел до поступления в вуз. Так было всегда, когда принимали медалистов и не медалистов, были случаи и за медалистов, и против. Такой прямой зависимости я никогда не видел. Результат определяется после первого года обучения в вузе, потому что для школьников это совершенно другая среда, и одни быстро преодолевают новые испытания, которые она предъявляет, другие преодолевают их медленнее. Здесь все гораздо сложнее, и сказать, что олимпиадники сильнее или слабее, я не могу.

1. Да и сейчас количество абитуриентов сокращается, а конкурсы в ряде вузов растут, хотя бы по документам. Посмотрим, что будет по итогам этой вступительной кампании.

Что предпринять вузам? Все зависит от качества обучения, которое предлагают вузы. Если качество будет сохраняться и расти, то они будут более привлекательны для абитуриентов, и в них все равно будут стремиться поступить. А если качество будет понижаться, то соискатели будут идти в тот вуз, в котором качество обучения выше. Тем самым, при меньшем количестве соискателей те вузы, которые не будут иметь абитуриентов, будут вынуждены или перепрофилироваться, или менять свою стратегию и программу, или закрываться. Это естественный отбор, который происходит сейчас и будет происходить впредь, возможно, даже более активно.

2. Это разные задачи. Сколково - это тоже развитие науки, это тоже вузы. Нам нужны такие прорывные проекты, чтобы ускорить развитие и получить максимальный результат. Они нужны не только в IT и технологиях, но и в гуманитарной сфере, потому что, во-первых, гуманитарные отделения есть во всех этих направлениях, во-вторых, наступает гуманитарный век. Но все равно поддержка оказывается приоритетным направлениям в развитии образования и науки. Помимо Сколково, вся идея федеральных университетов и национально-исследовательских университетов направлена на это.

Если говорить о масштабах, то понятно, что проекту типа Сколково требуется гораздо больше, потому что он, во-первых, строится с нуля, а во-вторых, он не только наукозатратен, но и финансово затратен, так как предполагает привлечение лучших умов со всего мира. Это не означает, что не развивается все остальное. Хотя РГГУ не является национально-исследовательским университетом, но все равно мы рассчитываем на развитие и будем делать все, чтобы оно имело место.

3. Мы государственный вуз, поэтому все, что наши преподаватели как сотрудники государственного вуза получают, они получают от государства, помимо тех грантов, которые они находят сами. То, что они получают от государства, состоит из двух частей: одна часть – это фиксированный оклад, который платит государство, а вторая – это то, что зарабатывает вуз в результате нашей работы. И в последние годы вуз зарабатывает именно в своей сфере, преподаватели не кидаются в какие-то не связанные с образованием проекты, а работают в области образования – дополнительного, второго, контрактных форм подготовки и так далее. Понятно, что если вуз не будет заниматься этим эффективно и активно, то у него очень плачевное будущее, потому что в таком мегаполисе, как Москва, наши преподаватели сразу станут искать для себя другие предложения. Это же рынок труда, конкуренция растет. Поддержка преподавателей в образовательных учреждениях может быть разная, в зависимости от принадлежности этих учреждений она может отличаться даже в пределах одного города. Есть вузы, которые являются принадлежностью города, муниципальные вузы или вузы каких-то отраслевых министерств и ведомств, есть федеральные. В такой системе крайне важно найти источники развития.

А то, что ищут сами преподаватели, это уже другой сюжет. Теперь это не только не возбраняется, но и нет никаких ограничений в этой области. Но это уже дополнительный заработок.

Я считаю, что самая главная задача ректора - чтобы преподаватели получали достойное материальное вознаграждение на том месте, где они работают. Наша общая задача и забота - найти эти финансы.

Я назову несколько наиболее востребованных профессий. Есть востребованность, вызванная влиянием массового сознания на подрастающее поколение и общество. Сейчас у всех на устах вопросы экономики и управления, поэтому молодежь, конечно, стремится в эти сферы. Другая актуальная сфера – право во всех его проявлениях, молодежь стремится в правоведы.

Есть еще один процесс, он не связан с тем, о котором я говорил выше. Очень популярно все, что связано с переводоведением и иностранными языками. В последние несколько лет на эти направления у нас очень высокий конкурс.

Появился целый ряд программ, которые стали популярными в связи с активной политической жизнью в стране - это пиар и политологический спектр.

Одновременно последние годы все больше внимания молодежь уделяет психологии.

Но есть и новшества. В связи с тем, что страна все активнее занимается проблемами высоких технологий и IT, хотя РГГУ не естественнонаучный университет, у нас есть несколько программ, так или иначе связанных с этими направлениями - это защита информации, гуманитарная информатика, интеллектуальные системы. На эти программы последние несколько лет активно растет конкурс.

Загнать кого-то в высшую школу не удастся никому. Но сам процесс сокращения бюджетных мест на направления, перечисленные вами, идет. Даже мы, гуманитарный вуз, из года в год получаем все меньше бюджетных мест на эти программы. Основное сокращение идет в тех вузах, для которых эти программы не являются профильными. В 1990-е годы и в начале этого десятилетия юридические, экономические и психологические программы были открыты везде, даже в вузах, которые не являются гуманитарными. Органы, которые распределяют эти места, очень жестко сокращают эти программы в непрофильных вузах. Правда, классификатор у нас очень общий, и могут пострадать те, кто к этому никакого отношения не имеет, потому что к гуманитарной группе относятся не только юристы, но и египтологи, и архивисты. И если подходить к этому вопросу формально, то мы можем пострадать, просто потому что идет такой процесс сокращения.

С другой стороны, юристы заявляют, что квалифицированных юристов из престижных школ не хватает. Сейчас уже есть практика, когда выпускники юридических вузов или специальностей будут сдавать квалификационный экзамен, прежде чем приступить к работе по профессии. И тогда в те вузы, выпускники которых не могут сдать такой экзамен, никто больше не пойдет.

Так что процесс, о котором вы спрашиваете, уже имеет место.

1. Это вопрос не ко мне. Бюджетные места вуз получает. Как правило, вуз просит одно количество бюджетных мест, а получает другое, исходя из общих для страны процессов, ведь это же бюджет, финансирование. Конечно, при принятии окончательных решений Министерство учитывает и конкурс прошлых лет, и количество специалистов, которые работают в этом вузе, и целый ряд других факторов, но линейной связи здесь нет.

2. Бесспорно, соотношение будет меняться, потому что когда мы полностью перейдем на уровневую систему, то в подавляющей части вузов будет большинство бакалавров. Пока такого нет, даже на этот год бакалавриат не составляет большинства среди всех поступающих. Когда бакалавры будут большинством, то места в магистратуре будут с этим соотноситься. Традиционно было так, что места в магистратуре появляются тогда, когда уже имеет место выпуск бакалавриата. Но это тоже не всегда связано, тем не менее, это учитывается. Пока мы находимся в переходном состоянии, мы уже ушли от тотального специалитета (на приеме), но еще не пришли к тому, что бакалавриат и магистратура являются доминирующими по стране в целом. Мы к этому еще придем. Как только прием будет состоять только из бакалавриата, ситуация изменится.

У нас очень хорошие связи с ведущими польскими университетами – с Краковским университетом, с Варшавским университетом, с Университетом Николая Коперника. Мы рассчитываем на существенное продвижение в этом вопросе, готовим российско-польскую образовательную программу, включающую двойные магистратуры, по итогам которой выпускники будут получать два диплома – РГГУ и нашего польского партнера. Есть еще целый ряд других программ. Мы хотим проводить форум ректоров гуманитарных университетов России и Польши, у нас большие планы. Долгое время польское направление у нас было не очень развито, сейчас нам удалось его существенно расширить.

1. Я как ректор считаю, что надо поддерживать те структуры и подразделения вуза, которые эффективно работают и доказали свою дееспособность. Центр имени Кнорозова – тот самый центр по которому, когда я пришел, было видно, что он работает эффективно, и затраты на него гораздо меньше, чем то, что мы получали и получаем от его работы.

С другой стороны, Латинская Америка для нас очень важный во всех отношениях регион, это огромный сектор образования многих стран, это очень интересные перспективы и возможности. Мы активно сотрудничали с целым рядом латиноамериканских представительств в Москве, а также с Мексикой, Гватемалой, Боливией и Аргентиной. Мы хотим расширить наши связи с Бразилией. Есть такое понятие "Иберийская образовательная среда", она включает вузы Иберийского полуострова и Латинской Америки в целом, в том числе вузы Испании и ее бывших колоний и Португалии и ее бывших колоний. С мексиканским направлением у нас тоже большие подвижки – мы проводили целый ряд виртуальных образовательных программ, в рамках которых мексиканские преподаватели читали лекции по истории Мексики, а слушателями были специалисты по Латинской Америке со всей Москвы.

Меня лично это интересует еще и потому, что тема моих исследований – изучение истории российского зарубежья, а русская иммиграция оставила большой след в истории Латинской Америке, это до сих пор продолжает проявляться. Наш мексиканский проект сейчас приобретает новое звучание, так как, возможно, нам с партнерами в Мексике удастся создать один из немногих центров на мексиканской территории. Кнорозов сам по себе уникальная фигура для отечественного гуманитарного образования и науки, это гений, который расшифровал письменность Майя. Это достижение русского образования и русской науки, которым мы по праву должны гордиться. Это признано в тех странах, которые являются наследниками культуры Майя, но это не очень-то известно у нас. Таких фигур конца 20-го века не так много. Это тот самый случай, когда экспорт наших достижений бесспорен. Поэтому, конечно, это надо не только сохранить, но и развивать, и продвигать.

Это очень перспективное направление, и я надеюсь, что нам удастся создать этот центр. Мы уже обратились за поддержкой к министру образования Андрею Александровичу Фурсенко, который одновременно является главой Комиссии по гуманитарному сотрудничеству России и Мексики. В этом деле активную роль играет руководитель Центра имени Кнорозова - Галина Гавриловна Ершова, которая хорошо известна в кругах, занимающихся Латинской Америкой. Я рад, что этот сектор латиноамериканских предпочтений стал практически государственной политикой нашей страны, но мы этим занимались еще и до этого, и хорошо, что теперь эти усилия пригодились.

2. Трудно сказать, как именно он будет работать. Пока есть только план. Могу лишь заверить, что РГГУ и его ректор сделает все, чтобы этот центр начал работать. Мы понимаем свою ответственность и будем реализовывать этот проект. Конечно, все зависит не только от нас, это проект, в который включены многие мексиканские университеты и Мексиканский национальный парк, где будет возводиться центр. Конечно, нам нужно дополнительное финансирование со стороны российских бизнес-кругов, которые этим заинтересуются. Это абсолютно позитивный проект для улучшения представлений о России не только в Мексике, но и в Латинской Америке и в целом ряде стран, которые так или иначе являются наследниками культуры Майя.

Спасибо за такую высокую оценку нашего факультета журналистики, но меня устроит характеристика "один из лучших", ведь у нас в стране есть прекрасные школы с журналистскими традициями. Мы в этой системе нашли свою нишу, прежде всего, мы ориентируемся на тележурналистику.

Что касается творческого конкурса – я уже говорил об этом, экзамен есть экзамен. Какую задачу не придумай, даже если очень творческую, все равно это останется экзаменом. Мы находимся под давлением информационного пространства, все формализуется, мы никуда от этой формализации уйти не можем, иначе будет очень трудно выделить кого-то из абитуриентов. Как только перестаешь формализовывать, становится очень трудно найти критерии оценки.

Это больной вопрос. У нас не то чтобы мало мест. Наше общежитие рассчитано на 860 мест, оно заполнено до отказа. Мы никак не можем начать строительство нового корпуса. За то время, пока я нахожусь на посту ректора РГГУ, мы потратили 18 миллионов рублей на разработку проекта. Мы его разработали и согласовали, но до сих пор не можем попасть в программу строительства новых общежитий. Нас преследует злой рок. Как только мы начали этим заниматься, накануне кризиса было принято решение достраивать те проекты, строительство которых уже начато. А когда разразился кризис, было не до новых проектов и программного строительства, значительно сократили финансирование даже на капитальный ремонт. Как только мы войдем в эту программу, мы начнем строить новый корпус. Другого пути у нас нет.

Теперь о том, что происходит сейчас. Все 5 лет мы сообщаем о том, что у нас нет мест в общежитии. Все равно к нам поступают иногородние, которые просят места в общежитии. Кроме того, есть категории, которым мы обязаны предоставить общежитие – сироты, инвалиды и так далее. Конечно, в течение года, ко второму курсу, эта очередь как-то рассасывается. Те, кто дождались, ко второму курсу получают места, так как кто-то к этому времени заканчивает обучение и съезжает. Но мы не можем всех расселить, так как у нас пока нет этих мест. Надо, чтобы мы попали в федеральную программу "Жилье" по линии строительства общежитий в Москве.

Я считаю, что один из путей совершенствования ЕГЭ - это развитие государственной программы строительства общежитий. Мало того, что люди присылают свои результаты для поступления в вузы, надо еще, чтобы вузы имели возможность расселить иногородних поступивших. Я считаю, что вокруг Москвы надо создавать студгородки. Это решило бы проблему. Но эта проблема не только вузов Москвы, наверное, для многих вузов страны стоит проблема с общежитиями.

Обычно это делает факультет, на который вы подаете документы. У нас следующая ступень - это Учебное управление. При спорных вопросах надо обращаться к ректору. Если ректор не решает этот вопрос, то тогда надо обращаться в Министерство образования и науки, если это что-то действительно спорное. Формально и реально все сомнения решаются в пользу студента. Это рабочий вопрос, надо просто спокойно и терпеливо отстаивать свои права.

В университете есть две категории населения – студенты и профессоры. Права этих двух категорий должны быть святы, иначе не будет университета.