«В каком-то смысле "Наши" тоже были оппозицией» Когда власть думает на год вперед, то проигрывает тем, кто думает о следующем десятилетии

Скандально известное в прошлом молодежное движение «Наши» отмечает десятилетний юбилей. 1 марта 2005 года Василий Якеменко официально заявил о создании молодежного движения «Наши». Сегодня о его участниках не пишут СМИ, журналисты утратили к ним всякий интерес. «Лента.ру» решила побеседовать с некоторыми бывшими комиссарами движения «Наши» и узнать, как они сегодня оценивают события десятилетней давности и свою роль в них.

Насколько, на ваш взгляд, была удачна идея создания в России общероссийского молодежного движения на антифашистской основе?

История движения «Наши» не была однородной. Те идеи, которые провозглашались в самом начале, в 2005 году, несколько отличались от того, что было позднее. Так, изначально «Наши» не считались антифашистским движением, они были патриотическим и «антиоранжевым». Кроме того, была идея создания социального лифта для молодых профессиональных патриотов. Это правильные идеи, и они дали свои плоды. Далее «Наши» меняли свою тональность и методы работы. На первоначальном этапе движение привлекло много ярких, интересных, патриотически настроенных молодых людей. Позднее многие из них отошли от движения, осознав, что расходятся во взглядах.

Я прекрасно помню, как Вася (так до сих пор называют Василия Якеменко те, кто участвовал в создании «Наших» — прим. «Ленты.ру») где-то в середине марта 2005 года на планерке технических директоров (так в 2005 году назывались руководители региональных отделений движения — прим. «Ленты.ру») прочитал по бумажке, что движение будет называться антифашистским. Под «фашистами» понимались прежде всего НБП и все, кто с ними братается — «враги России Каспаров, Касьянов, Немцов, Яшин и прочие», в общем, все участники протестных акций типа «Стратегии-31», «Комитет-2008» и т.д. А до этого, видимо, Вася побывал у Суркова. Но и, конечно, мы развивали тему патриотизма в канун 60-летия Победы, готовили тогда масштабную акцию с ветеранами, поэтому захватить эту повестку было необходимо. Тем более Великая Победа — это единственное однозначное относительно недавнее событие, которым можно вдохновить любых русских людей и даже молодежь.

Сами себя мы воспринимали, скорее, как будущую элиту, чем как антифашистов. Поэтому основа не так важна, как сам формат социального лифта для молодежи.

С первых дней существования движение «Наши» стараниями журналистов его участников стали прямо ассоциировать с боевиками, нацеленными на силовое подавление несистемной оппозиции. Чего в действительности было все-таки больше — борьбы с оппозицией или же попыток научить молодежь чему-то полезному?

Куликов: В каком-то смысле движение «Наши» тоже было оппозицией. Решалась задача смены «пораженцев» на молодых профессионалов с новым форматом мышления. И во многих регионах власти очень настороженно относились к представителям движения. Но если говорить в целом, то никакими боевиками ребята из «Наших» не были. А писать про побои всегда проще и увлекательнее, чем про сотни и тысячи лекций или благотворительных акций. При этом я тоже читал, что с некоторыми представителями оппозиции происходили неприятные инциденты. Но движение, по моим сведениям, к этому не было причастно.

Игнатовский: Ни с какими боевиками ни я, ни мои друзья не сталкивались. Да, я был знаком с рядом московских ребят, которые вроде как были футбольными фанатами. Так и у меня в питерском отделении «Идущих вместе» их был целый отряд! И что? Точно такие же активисты, как и все остальные. Не лучше, не хуже. И потом, Васе в медийном пространстве нужны были не боевики, а герои, готовые умереть за идею.

Те ребята, которые попали в движение «Наши» в Новгороде, были студентами на 70 процентов и процентов на 30 — пэтэушники. Для них предусматривались специальные проекты, где они могли реализоваться — ДНД, «Наша армия». Но ставка первое время делалась на патриотов-пассионариев с претензией на интеллект. Потом, конечно, Якеменко их всех «посливал», понимая, что их сложно контролировать.

Кокорина: Меня, с моим весом в 40 кг, вряд ли бы взяли в боевики. Мы делали много добрых проектов. Главный результат — это новый взгляд молодых людей на свою страну. Это сейчас нам кажется естественным патриотизм. А тогда мы были скорее теми, кто менял мышление. Я помню, как люди странно смотрели на нас, когда мы раздавали георгиевские ленточки в 2007-м или 2008 году. Их многие даже брать не хотели.

Развитие движения «Наши» и других лоялистских молодежных организаций было остановлено властью на рубеже 2008-2009 годов. По вашему мнению, было ли это решение правильным? Чего испугались тогда власти?

Куликов: Не думаю, что власть чего-то испугалась. Скорее, изменились приоритеты и подходы к работе с молодежью.

Игнатовский: Я не думаю, что движение было остановлено. Оно приняло другую форму. Разделилось на проекты. Комиссарский костяк к тому времени был сформирован, он был предан Васе Якеменко и почитал Суркова как гуру.

Думаю, тут надо говорить о персональной ответственности Якеменко. В это время проявились его отрицательные качества как лидера — неумение работать с кадрами, выстраивание системы любимчиков, нежелание развиваться, самоустранение.

Все это привело в итоге к стагнации и деградации движения, вылившейся потом в неспособность противодействовать прозападной оппозиции на улицах и в интернет-пространстве в 2011-2012 году. То, что Якеменко не силен в кадровой и аппаратной работе, он это признавал неоднократно сам, в частности когда говорил, что не справился с руководством «Росмолодежью». Его последующие шаги по созданию партии также подтвердили это.

Система отторгает непонятных ей людей. А комиссары, даже очень талантливые, почти все были выскочками. Думаю, Якеменко рассчитывал только на Суркова, а когда в Кремле случились кадровые перестановки, ничего не смог сделать. Не легализовавшись в политическом поле, Якеменко закрыл дорогу во власть и себе, и большинству комиссаров. В результате все оказались там, где и должны были оказаться.

Кокорина: Если государство не занимается патриотическим воспитанием в легкой, интересной и современной форме, то эту функцию берет на себя кто-то другой. Когда власть думает на год-два-три вперед, то проигрывает тем, кто думает о следующем десятилетии. Далеко за примером ходить не нужно. Современная пассионарная украинская молодежь ближе по ценностям Европе, чем России. И началось это не год и не два назад.

Справедлив ли термин «ликующая гопота» применительно к комиссарам движения «Наши»?

Куликов: Мелочные и мерзкие обзывательства я бы предпочел не комментировать.

Игнатовский: Ровно в той же степени, как справедлив эпитет «бодрая корова» по отношению к автору этого термина.

М. Кокорина: Странный вопрос, на который я ну никак не могу ответить «да».

Одним из принципов движения «Наши» была внутренняя конкуренция. Некоторые бывшие комиссары считают, что именно насаждение внутренней конкуренции привело в конечном счете к вырождению движения, когда главной целью наиболее успешных его членов стал «распил». Согласны ли вы с такой точкой зрения?

Куликов: Впервые слышу о подобном принципе. Опять же, возможно из-за того, что я давно не работаю в движении. В 2005-2007 годах были важны инициативность, креативность и организаторские способности. В то время все решала способность мобилизовать молодежь, сделать ее социально активной. Проблемы возникли, когда массовые акции стали самоцелью, а не средством отстаивания своих идей. Тогда в движении остались те, кому это было интересно.

Игнатовский: Внутренняя конкуренция шла только за лояльность Якеменко, а понять его логику всегда было достаточно сложно. Это был такой театр одного актера. Он мог «приподнять» человека на время, а потом бросить его. Манипуляция людьми — одно из самых сильных его качеств. Думаю, он испытывает от этого удовольствие. Определять, кто будет у кормушки, а кто не будет, решал только он. С другой стороны, те люди, которые были действительно приближены к нему (и остаются до сих пор), они же с ним еще с начала нулевых, с «Идущих вместе». И во времена «Наших» эта команда «приближенных» пополнилась минимально.

Как вы относитесь сегодня к тем комиссарам, которые в период «Наших» были в оппозиции руководству, обращали внимание на вырождение движения? Смогли бы «Наши» просуществовать дольше, если бы к власти в движении пришли эти оппозиционеры?

Куликов: Что значит «пришли к власти»? Власть у того, кто обладает ресурсами. А деньги на движение давались только одному человеку — Василию Якеменко. Никакой реальной оппозиции ему не было, и здесь не стоит питать иллюзий.

Игнатовский: Я не очень понимаю, о ком идет речь. Конкретных значимых комиссаров-активистов я не припомню. Если кто-то начинал обращать на что-то внимание, то рано или поздно приходил к конфликту с Васей и вылетал вон.

Все-таки движение «Наши» на 70-80 процентов — это Якеменко, хоть он и всегда подчеркивал, что в отличие от «ИВ», это общекомиссарский проект. Он замкнул на себя полностью административный, финансовый и кадровый ресурс. Таковы были правила игры, основанные на его личных договоренностях с заказчиками, в обмен на результат. Остальные — Белоконев, Боровиков, Костунов и так далее не могли не опираться на его мнение и лояльность. Как только лояльность исчезала, у них возникали проблемы. Что тогда говорить про комиссаров второго эшелона! С 2009 года часть полномочий была передана кураторам контуров, и какое-то время это работало, пока наиболее талантливые не были «сосланы». Если бы так называемые оппозиционеры «пришли к власти», движение моментально бы развалилось. Но вообще-то говоря, представить это невозможно.

Кокорина: Я таких не знаю. У Василия не было и не могло быть конкурентов.

Что дало движение «Наши» лично вам? Смогли бы вы достичь того, что вы достигли за эти десять лет, без «Наших»?

Куликов: Для студента, каким я был на заре движения, это был уникальный опыт организационной работы. Те навыки, которые я приобрел, очень пригодились впоследствии.

Игнатовский: Движение дало мне очень многое, и прежде всего — умение разбираться в людях.

Кокорина: Пять лет интереснейшей жизни, близких людей и приобретение навыков управления большими проектами. Если бы у меня не было опыта в «Наших», я бы не смогла создать другой общественный проект, которым сейчас занимаюсь.

21 февраля в Москве прошла первая крупная акция нового движения «Антимайдан». Какой опыт «Наших» вы посоветовали бы учесть организаторам «Антимайдана»?

Куликов: Пожелал бы им побольше конструктива.

Игнатовский: «Антимайдан» планируется как движение явно не молодежное, и для решения кадровых проблем не предназначен. Для этого у Кремля есть ОНФ и та же понятная чиновникам «Молодая гвардия». Похоже, Кремль окончательно разуверился как в мобилизационных возможностях современных молодежных лидеров, так и в желании современной российской молодежи «послужить Отечеству». Новоиспеченным защитникам суверенитета хочется пожелать, чтобы никакие обидные ярлыки к ним не липли. Ни «титушки», ни «нашисты».

Кокорина: Думаю, многие общественные технологии, которые работали 5-10 лет назад, сегодня устарели. Если они хотят привлечь в свое движение молодых людей, нужны другие технологии. Массовыми акциями уже никого не удивишь.