9 июня художнице и фем-активистке Юлии Цветковой из Комсомольска-на-Амуре предъявили обвинение в распространении порнографии с преступным умыслом. Материалы дела — схематичные рисунки, изображающие женское тело, в паблике во «ВКонтакте» под названием «Монологи вагины», который Цветкова вела, чтобы «снять стигму с вагины и женской физиологии в целом». В знак протеста против обвинения и суда над россиянкой российские феминистки начали массовые акции одиночных пикетов. «Лента.ру» поговорила с активистками, выступающими за прекращение преследования Цветковой, о том, почему они выходят на улицы и считают это дело политическим.
27-летняя Юлия Цветкова — художница, режиссерка и активистка, которая вела в группах «ВКонтакте» несколько просветительских проектов о бодипозитиве, феминизме и сексуальном просвещении подростков (в частности, о контрацепции и ВИЧ) и ставила детские спектакли о предрассудках в созданном ею театре «Мерак».
В марте 2019 года отдел по борьбе с экстремизмом МВД Комсомольска-на-Амуре начал проверку деятельности Цветковой из-за ее спектакля о гендерных стереотипах «Розовые и голубые», который доносчики посчитали пропагандой гомосексуальных отношений среди несовершеннолетних и назвали «развратной заразой», а также антимилитаристских танцевальных постановок «Пражская весна» и «Благослови Господа и амуницию его» и феминистского паблика «Комсомолка». На допросы также вызывали детей, которые занимались у Цветковой: в частности, их спрашивали, почему они изображают радугу на своих рисунках. Тогда же Цветкова начала получать от недоброжелателей угрозы «показать ей настоящее насилие».
Осенью 2019-го в ее доме прошел обыск по делу о распространении порнографии из-за публикаций на странице «Монологи вагины», где Цветкова собирала символические изображения женского тела. Тогда же ее отправили под домашний арест. Дело завели по доносу гомофоба и активиста Тимура Булатова из Санкт-Петербурга, который тоже отправлял Юлии угрозы. Цветкова получала угрозы убийством и от членов движения «Пила против ЛГБТ», которое ранее взяло на себя убийство петербургской ЛГБТ-активистки Елены Григорьевой.
Цветкову оштрафовали на 50 тысяч рублей за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних и завели на нее второе дело — о пропаганде гомосексуализма. Причиной стала ее публикация в поддержку ЛГБТ-семей в России. По этой статье ей грозит еще один штраф от 50 до 100 тысяч рублей, а по уголовному делу по статье 242 УК («Незаконное изготовление и оборот порнографических материалов») — от двух до шести лет лишения свободы. По той же статье на три года осудили трансгендерную женщину Мишель, врача-эпидемиолога из Брянска, которая несколько лет назад опубликовала на своей странице во «ВКонтакте» рисунки с изображением персонажей из аниме. Позже областной суд изменил приговор на два года исправительных работ и штраф в размере 50 тысяч рублей.
9 июня следствие по делу Цветковой закончилось: финальное обвинение в распространении порнографии с преступным умыслом устояло. В знак протеста на улицы пяти городов России вышли более 80 человек. Также активисты начали массовую онлайн-кампанию в защиту Цветковой с хештегом #заЮлю. «Лента.ру» записала их монологи.
Ольга Карчевская, журналистка, главред справочного голосового бота по коронавирусу
Я Юлю знаю лично, она из моего родного города — Комсомольска-на-Амуре. Два года назад мы там совместно с Теплицей социальных технологий делали хакатон социальных проектов, и она защищала проект своего комьюнити-центра. Она предлагала создать такое место, где люди разных убеждений, субкультур, стигм могли собраться вместе, сделать вместе какие-то проекты.
По сути дела, таким местом является клуб, который делает Юлина мама Анна Ходырева. Очень жаль, что его разогнали, потому что в Комсомольске-на-Амуре очень мало мест, куда можно прийти со своей инаковостью и не быть осужденным, побитым и даже убитым.
Я очень хорошо понимаю, что такое Комсомольск-на-Амуре, насколько это замкнутое общество, насколько это токсичная среда. Это такой маленький, рабоче-зэковский городок, в котором многие живут «по понятиям». Выделяться там, как это делает Юля, — что-то действительно непозволительное. Моего друга, например, там убили просто за сережку в ухе.
Юля, конечно, невероятно пассионарная, умная, начитанная, абсолютно нездешняя, выделяющаяся на общем фоне. Я думаю, что [уголовное] преследование ее — альтернативный вариант тому, чтобы избить на улице. Девушек не так часто избивают, зато, как выясняется, можно посадить.
Помимо личного знакомства и родства по малой родине меня это очень задевает как феминистку. Когда с Юлей это [преследования] только начало происходить, я была просто в шоке от того, что все молчат. Феминистское сообщество достаточно долго на это не реагировало, это закономерно — много событий в повестке. СМИ молчали, я пыталась всех собрать, раскочегарить, создала чат в поддержку Юли, пригласила активистов, и чат по сей день активен, создала петицию, которая набрала больше 70 тысяч голосов и, надеюсь, наберет гораздо больше.
Она уже настрадалась: неоказание экстренной медицинской помощи, пытки, травля и угрозы убийством от «Пилы» и активиста Тимура Булатова и его приспешников, депрессия из-за того, что она находится в замкнутом и недружелюбном пространстве. Ситуация домашнего ареста очень стрессовая. Меня это очень задевает.
Для меня это дело — один из символов женской угнетенности в целом, в мире и в нашем обществе конкретно. Потому что обвиняться в порнографии за символические рисунки вагин, причем даже не Юлины — она их просто собирала в своем паблике, — это просто паноптикум. Я даже не могу слов подобрать.
Сама Юля — также символ персоны, дискриминируемой по нескольким признакам: она женщина, она бисексуалка, она феминистка. Все эти категории людей подвергаются дискриминации, и Юля собрала комбо. Я вообще в шоке от того, что в нашей стране происходит со всеми этими законами о так называемой гей-пропаганде. Мне очень стыдно, что я живу в стране с такими пещерными взглядами. Юля — одна из тех, кто пытается это изменить.
Юля невероятно смелая. Я совершенно не представляю, откуда в ней столько бесстрашия — сталкиваться с тем, с чем она сталкивается: угрозами жизни, угрозами изнасилованием — целыми днями, месяцами и годами она пребывает в центре этого шторма, который организовал ей Булатов. Она выстаивает всю эту реакцию очень негативно настроенного, злобного общества Комсомольска-на-Амуре. На нее еще и местные активисты ополчились после нелепого случая, когда ее хотели поздравить с прошедшим 8 Марта, а она спала после бессонной ночи, когда мучилась зубной болью — ей не разрешали навестить врача из-под домашнего ареста, и не ответила на звонок. Активисты обиделись и стали писать странные посты. Какая-то у нее удивительная жизнестойкость, удивительный идеализм.
Помимо того, что это совершенно нелепое и неправомерное обвинение, взятое с потолка, меня очень возмущает полицейский беспредел в ее деле, огромное количество процессуальных нарушений, на которые кроме активисток и некоторых журналистов никто не хочет обращать внимания. Мне хочется, чтобы все виновные были наказаны. Если обвинение устоит, я организую всероссийские одиночные пикеты и кампанию в СМИ, буду привлекать внимание зарубежных СМИ, селебрити и политиков.
Леля Нордик, активистка, художница, координаторка акции в защиту Юлии Цветковой в Петербурге
Я считаю, что дело Юлии Цветковой — политическое, и что ее пример можно спроецировать на многих людей. На месте Юли может оказаться любая активистка. Юля — художница, которая позиционирует себя как ЛГБТ- и фем-активистка. Очевидно, что ее позиция, ее взгляды послужили триггером к тому, чтобы началось политическое преследование.
Для меня и других активисток важно в те несколько недель, которые остались до суда, развернуть масштабную общественную кампанию в поддержку Юли, чтобы как можно больше людей делились информацией о той ситуации, в которой она оказалась, и присоединялись к требованиям снять с Юлии Цветковой все обвинения, прекратить ее политическое преследование.
В ситуации пандемии и карантина массовые протесты невозможны, потому что это небезопасно, но формат одиночных пикетов с соблюдением дистанции с другими людьми, в маске и со всеми средствами защиты, либо формат онлайн-пикета, когда люди просто выкладывают фотографию с плакатом и хештегом, — очень хороший формат и охватывает большое количество людей.
Дарья Шипачева, журналистка, фем-активистка инициативной группы «Мы сестры Хачатурян»
Прошлым летом, когда объявили приговор сестрам Хачатурян, поднялась очень большая и позитивная для женского движения волна протеста. Мы выходили на пикеты, устраивали различные арт-акции. Казалось, что-то сдвинулось в вопросе женских прав. В частности, в праве на справедливое обращение с женщинами в правоохранительных органах и суде.
Но дело Юлии Цветковой, которое появилось в конце прошлого года, — это мощный откат назад. Создается ощущение, что оно перечеркивает все, за что мы боролись. И в особенности потому, что Юля вообще ничего не сделала.
Еще можно понять какие-то разногласия, когда речь идет о женской самообороне, как в деле сестер Хачатурян. Но здесь настолько однозначно видно, что это дело о ненависти — к женщинам, к женскому телу, потому что Юлю судят за рисунки с изображением женского тела, и вообще к женской инициативе, направленной на борьбу за женские права, потому что Юля — фем-активистка, она занималась борьбой с гендерными стереотипами и судят ее, по моему мнению, за это.
Это дело, безусловно, политическое, и оно еще более политическое, чем дело сестер Хачатурян, потому что оно возникло на ровном месте.
Хочется, чтобы максимальное количество женщин и наших союзников среди мужчин сейчас поддержали Юлю на улицах. Это можно делать и онлайн: можно сфотографироваться у себя дома с плакатом, можно выложить селфи с хештегом #моетелонепорнография. Это важно, чтобы мы поняли, что у женских движений в России вообще есть какое-то будущее.
Дарья Серенко, активистка, сокураторка курса по феминизму, активизму и гендеру, одна из организаторов пикета «Выходим #ЗаЮлю»
Юля является феминисткой и ЛГБТ-активисткой, и она находится в абсолютно неправовой ситуации. Возникает сочувствие еще и потому, что я и многие мои друзья — активисты, феминистки, мы делаем какую-то общественную работу, и против нас тоже можно сфабриковать любое дело, какое угодно, и посадить на шесть лет. Я это ощутила невероятно четко.
Понятно, что в случае с Юлей ее привлекают в первую очередь потому, что она ЛГБТ-активистка: она посмела, параллельно с тем, что относится к ЛГБТ-комьюнити, преподавать детям, ставить совершенно прекрасные спектакли о стереотипах, о норме и так далее. Шьют ей формально распространение порнографии за мультяшные рисунки женских тел.
Понятно, что дело не только в этих рисунках. Нам пытаются запретить сам разговор о норме, само поднятие вопросов о том, можно ли говорить о норме, теле, сексуальности, свободе самовыражения, о том, кого любить, и нас тоже пытаются выставить какими-то грязными, нетрадиционными, отвратительными.
Я сейчас сижу в трусах и майке и думаю: за схематичный рисунок этого тела Юле грозит лишение свободы. Это абсурд.
Ровно год назад, в этих же числах, улицы Москвы заполнились людьми в поддержку журналиста Ивана Голунова. Я считаю, что Юля заслуживает ничуть не меньшей медийной и массовой поддержки от всех.
Если Юлю посадят, для меня это будет точка невозврата. Я уже чувствую, что заканчивается терпение на жизнь в России, но я не хочу уезжать, я хочу жить в России и приносить какую-то пользу здесь и сейчас. Для меня это будет сигнал. Я буду готова на более массовые протесты.