Показали всем. Что заставило весь мир внезапно полюбить российское кино?

Визитные карточки России в массовом сознании не нуждаются в представлении: космос, балет, хоккей, классическая литература. Не каждый, впрочем, вспомнит, что в этот ряд вполне может быть внесено и авторское кино, а зря: имена Тарковского и Эйзенштейна, Германа и Вертова, Муратовой и Шепитько, Хуциева и Климова знает весь мир, а их фильмы во многом до сих пор определяют лицо нашей страны. На протяжении многих лет казалось, что эта традиция умного, взрослого, говорящего на важные для каждого россиянина темы кино почти ушла в небытие и свелась к паре режиссеров, но в последние несколько лет отечественный артхаус вдруг начал переживать настоящий ренессанс. «Лента.ру» в рамках спецпроекта «Здесь и сейчас» рассказывает, как это произошло.

От Эйзенштейна до Балагова

Трое немолодых мужчин, сгорбившись, едут на дрезине через безрадостный, остужающий душу монохромом пейзаж. Разговор гаснет, не успев завязаться. Камера выхватывает затылки и напряженные, задумчивые, строго вполоборота увиденные лица. Дрезина едет и едет, минуту, две, три, четыре — и это, наверное, самые долгие четыре минуты в истории отечественного кино («Сталкер» Андрея Тарковского).

По знаменитой лестнице в Одессе маршируют начищенные сапоги царских солдат. Вздергиваются винтовки. Раздается залп по мирной толпе — а затем еще один и еще. Толпа бежит в ужасе. Очередная пуля пронзает тело молодой матери. Ее осиротевший ребенок безмолвно кричит, а коляска с ним медленно катится по ступеням лестницы навстречу не смерти, но бессмертию («Броненосец Потемкин» Сергея Эйзенштейна).

Четверо партизан, среди них женщина и совсем маленькая девочка-еврейка, поочередно, на немигающих крупных планах, пронзительно смотрят в камеру, а значит, и в зрительный зал. На их шеях петли, и полицай уже готовится привести смертный приговор в исполнение. Но пока это не произойдет, партизан Сотников успеет увидеть в наблюдающей за казнью толпе ребенка в буденновке — и улыбнуться ему самой горькой улыбкой на свете («Восхождение» Ларисы Шепитько).

Это всего лишь три примера созданных отечественными режиссерами сцен, которые знает каждый настоящий синефил и которые преподают во всех киношколах мира. Всего лишь — потому что таких влиятельных сцен и эпизодов, диалогов и приемов, кинематографических идей и фильмов, снятых советскими и российскими режиссерами и вошедших в историю кино, десятки. Эйзенштейн, Кулешов и Козинцев в 1920-х заложили основные, по сей день бесконечно актуальные принципы монтажа и модальностей актерской игры. Тарковский научил мировое кино не только особой русской духовности, но и многозначительности сверхдлинных кадров. Герман задал стандарт броуновского движения угнетенной камеры в тесноте человеческих тел и затхлых пространств. Хуциев и Данелия представили образец создания свободного и честного кино в условиях несвободы и бесчестья. Шукшин своей самобытной, пластичной выразительностью киноязыка вдохновлял Фассбиндера. Идеи и находки Константина Станиславского и Михаила Чехова породили всю американскую актерскую школу — включая знаменитый Метод, до сих пор самый известный принцип существования артиста в кадре, сделавший звездами Марлона Брандо и Джеймса Дина, Аль Пачино и Роберта Де Ниро.

В последние 20 лет, впрочем, упорно казалось, что эти бесспорные и сокрушительные успехи отечественного кино остались в прошлом — ушли в небытие вместе со всей системой советского кино. Исключения, конечно, были — однокадровый tour de force Александра Сокурова «Русский ковчег» прогремел на весь мир, фильмы Андрея Кончаловского и Андрея Звягинцева получали главные призы на крупнейших международных фестивалях (а «Левиафан», «Елена» и «Нелюбовь» Звягинцева к тому же стали хитами артхаусного проката по всему миру), — но оставались именно что исключениями. Еще пять лет назад невозможно было предположить, что Россия как кинематографическая страна играет хоть сколько-нибудь важную роль в мировом киноконтексте. Более того, не было, казалось, никаких предпосылок для изменения этой ситуации — или хотя бы для того, чтобы присутствие российского авторского кино стало заметнее.

Тем неожиданнее на первый взгляд то, что именно в последние два года, для всей мировой киноиндустрии ознаменовавшиеся проблемами, связанными с пандемией, российский артхаус вдруг начал переживать подлинный ренессанс. Это не преувеличение и не пустые слова. Если в случае с кино коммерческим и жанровым самым объективным показателем востребованности остаются кассовые сборы, то уровень фильмов авторских оценить всегда было сложнее — в первую очередь из-за того, что способов обратить на себя внимание широкого зрителя у них намного меньше, чем у картин массовых. В этих условиях главным мерилом качества артхаусного кино исторически остаются кинофестивали — в первую очередь самые престижные. Это Канны и Венеция, Берлин и Роттердам, Локарно и «Сандэнс».

Стоит отметить, что представительство отечественного кино на этих фестивалях по-настоящему солидным было только в переломные исторические периоды: на рубеже 1950-х, когда мир оттаивал после войны, во второй половине 1980-х и начале 1990-х, когда Запад переживал волну повышенного интереса к открывающемуся планете перестроечному СССР и новой, демократической России. С тех пор этот интерес существенно угас — вместе с уровнем российского кино, которое ассоциировалось у отборщиков из-за рубежа максимум с четырьмя-пятью именами режиссеров, которые во многом, как, например, Александр Сокуров состоялись еще в советское время. В 2010-х попадание даже хотя бы пары лент из России в Канны или Венецию уже считалось большим успехом, а появление и признание мировой публикой такого молодого режиссера, как Кантемир Балагов, стало сенсацией. И только в 2021-м и начале 2022-го в программах крупнейших фестивалей мира оказалось сразу 18 российских фильмов — и это не считая короткометражных картин.

Между «Купе №6» и «Трэпом»

К слову, самый свежий фестивальный успех российского кино связан именно с коротким метром: уже в 2022-м «Золотого медведя» Берлинского фестиваля удостоилась картина «Трэп» Анастасии Вебер. У выпускницы Санкт-Петербургской школы нового кино получилась 20-минутная брутальная кинопоэма о тревожных днях и безумных ночах молодежи, обитающей на задворках большого города и большой истории (пусть даже один из персонажей и пытается отобраться в состав олимпийской сборной). Вебер более чем удалось даже на уровне образов передать само ощущение жизни юных россиян, выразить его в пластике актерской игры и визуального ряда, и нет ничего удивительного в том, что эту выразительность оценили в Берлине, наградив «Трэп» «Золотым медведем» — к слову, первым для России в короткометражном конкурсе с 1999 года, когда приз завоевал «Фараон» Сергея Овчарова.

На том же февральском Берлинале немало внимания прессы и зрителей привлекли и отечественные полнометражные фильмы. В первую очередь это касается картины Александра Золотухина «Брат во всем», участвовавшей во второй по престижности секции фестиваля «Встречи». Ученик Сокурова снял пронзительную драму о братьях-близнецах, которые мечтают стать военными летчиками, — вот только их тесная, манифестирующаяся почти на телесном уровне связь не способствует отличной учебе в авиационном училище. Пространство кадра в «Брат во всем» нередко заливает тревога, но Золотухин уворачивается от прямой дидактики, избегает прямых политических высказываний, вместо этого раз за разом фокусируясь на поэтике как родственных отношений, так и полета. На фоне в целом не самой яркой программы Берлинале-2022 этот фильм смотрелся одним из самых цельных.

Положительными рецензиями встретили и показанный в берлинской программе «Панорама» фильм «Продукты 24» Михаила Бородина — страшную сказку о несвободе, основанную на реальной истории «гольяновских рабов» — мигрантов из Средней Азии, годами бесправно и под угрозой насилия живших и работавших в обычном продуктовом магазине на окраине Москвы. Бородин разворачивает сухие строчки криминальной хроники в жесткую и визуально завораживающую драму, которая по-настоящему раскрывается уже после освобождения его героев из рабства и возвращения в родной Узбекистан, не более уютный, чем безжалостная столица России. А в секции «Поколение 14+» прошла премьера тонкой, внимательной прежде всего к чувствам и взаимоотношениям картины Юлии Трофимовой «Страна Саша», подобно «Трэпу» пытающейся разглядеть будущее России в фигуре растерянного молодого человека, чувствующего себя оторванным и от родных, и от окружающего мира.

Не обошелся без российского кино и проходивший в виртуальном формате и с сокращенной программой Берлинале прошлого года: в секции «Форум» был показан дебют Юлдус Бахтиозиной «Дочь рыбака» — один из самых оригинальных фильмов фестиваля, красочная феминистская фантасмагория о превращении юной продавщицы рыбного ларька в настоящую царевну. По Бахтиозиной, впрочем, и в мире царевен царит исконно российская, пусть и принимающая довольно эксцентричные формы бюрократия. Гротеск и абсурд, большой советский стиль и татарское барокко (по определению самой постановщицы) сплетаются в одну из самых необычных картин русской жизни — увиденной женщиной, отказывающейся от диктата вековых социальных ролей.

Именно здесь была одержана самая значительная за последнее время победа отечественного кино. Фильм еще одной ученицы Александра Сокурова Киры Коваленко «Разжимая кулаки» выиграл главный приз во второй по престижности программе Канн «Особый взгляд». Награда более чем заслуженная, тем более что Коваленко обратила внимание на регион, редко попадающий в фокус российского кино. Действие «Разжимая кулаки» разворачивается в Северной Осетии (фильм снят на осетинском), где главная героиня, по которой в детстве прошелся жуткий теракт, пытается вырваться из тесных уз отцовской гиперопеки. Не меньше сюжета при всей его взвинченной, обостренной телесности в фильме Коваленко впечатляет режиссура — тонкая, зрелая, внимательная не только к персонажам, но и к миру, в котором они обитают. А что еще важнее — способная из уз реализма и истории вырываться эффектными стилистическими решениями.

В той же секции «Особый взгляд» показали «Дело» Алексея Германа-младшего — фильм, заслуживающий похвал как минимум за злободневность и гражданскую позицию: в центре сюжета здесь оказывается провинциальный преподаватель литературы, вступающий в неравную борьбу с продажным мэром своего города и оказывающийся подозреваемым по сшитому белыми нитками уголовному делу. Снимавший эту картину во время пандемийных локаутов Герман-младший демонстрирует здесь завидное умение сторителлинга в замкнутом пространстве: действие почти не покидает квартиры героя.

В интересных отношениях с экранным пространством состоит и российский участник основного конкурса Канн-2021 — «Петровы в гриппе» Кирилла Серебренникова. История таинственной, меняющей ощущения героев от реальности болезни здесь рассказывается во многом головокружительными, долгими проездами камеры по типичным интерьерам и пейзажам современной России, тем самым и зрителя погружая в горячечную и гипнотическую фантасмагорию бытия на этой территории. Причем не только в наши дни, но и в позднесоветское время: в определенный момент «Петровы» совершают эффектный структурный финт, вдруг погружаясь в юность второстепенной до этого момента героини.

Говоря об отечественном кино в Каннах-2021, нельзя обойти вниманием и еще один фильм, важнейшую роль в котором сыграла Россия: картину финского режиссера Юхо Куосманена «Купе №6». Причем дело не только в том, что все действие этой чувственной, сентиментально правдивой ленты разворачивается в следующем из Москвы в Мурманск на рубеже 2000-х поезде, который везет финскую девушку с разбитым сердцем подальше от человека, ее отвергнувшего. «Купе №6» — фильм совместного русско-финского производства, а значит, Гран-при фестиваля, которым его наградили, по праву может считаться и наградой российскому кинематографу.

Спустя несколько месяцев после Канн прогремело российское кино и на Венецианском фестивале. В основном конкурсе участвовала политическая драма Алексея Чупова и Натальи Меркуловой «Капитан Волконогов бежал» — фильм, осмеливающийся через жутковатый, звонкий гротеск отрефлексировать наследие сталинских репрессий на русское мироощущение. Еще один российский участник Мостры «Мама, я дома» Владимира Битокова, показанный во внеконкурсной части секции «Горизонты», тоже не обошелся без сюрреализма, но совсем на другом материале: здесь главная героиня в исполнении Ксении Раппопорт, получив похоронку на участвовавшего в боевых действиях сына, затем встречает его на пороге — вот только он (Юра Борисов) совсем на ее ребенка не похож.

«Обходные пути» Екатерины Селенкиной смотрят на Москву с дистанции статичных общих планов, чтобы вычленить в хаотичном динамическом ландшафте столичной жизни сюжет о буднях юного закладчика наркотиков. Сменяют друг друга виды окраинных панелек и тенистых переулков, прячутся под подоконниками и под камнями веса трав и порошков, жуют шаурму и шныряют по чужим карманам полицейские — и сюжет обрывается. Но ощущение тревоги за абсолютно каждого, кто пересекает эти опутанные потайными сетями пейзажи, живя, в сущности, под вечным подозрением, остается надолго после того, как заканчиваются финальные титры.

Не без призов уехали российские фильмы и из Локарно. Картина Александра Зельдовича «Медея», переосмысляющая античную трагедию Еврипида в условиях современного Израиля, где героиня встает на путь мести предавшему ее мужчине, выиграла приз молодежного жюри фестиваля. А «Иван Денисович» классика отечественного кино Глеба Панфилова, экранизация одного из важнейших произведений советской литературы «Один день Ивана Денисовича» Александра Солженицына, принес награду за лучшую мужскую роль по версии жюри независимых критиков Bossalino d'Oro сыгравшему узника ГУЛАГа Филиппу Янковскому.

Внимание к отечественному кино не угасло и с наступлением 2022 года. Об участниках и призерах Берлинале мы уже рассказали, но были российские фильмы и в прошедшем чуть раньше в виртуальном формате Роттердаме. Здесь в основной конкурсной программе Tiger Competition показали «Призрачно-белый» Марии Игнатенко, эстетскую военную драму о блаженном мужчине из литовской деревни, которого втягивают в коллаборационизм с немецкими оккупантами. А в секции Bright Future прошла премьера дебютного игрового фильма Тамары Дондурей «Рядом» — медитативной, вдумчивой картины о работающей в архитектурном бюро москвичке, чувствующей все большее отчуждение от своих близких и окружающего мира. Дондурей удался прежде всего точный слепок той тревожности, которая пронизывает жизнь современных тридцатилетних.

Кого благодарить?

Чем же объясняется этот необычайный — другого настолько насыщенного года в истории отечественного артхауса не найдется — ренессанс российского кино в начале 2020-х? У этого феномена есть одно прозаическое объяснение. Благодаря грамотному взаимодействию киноиндустрии и надзорных органов в сфере здравоохранения (а также тому, что в нашей стране был лишь один, сравнительно короткий коронавирусный локдаун) во время тотального мирового простоя кинопроизводства в России снимать кино практически не переставали. А это значит, что в условиях дефицита фильмов, снятых в других странах, отечественное кино, наоборот, смогло поразить фестивальных отборщиков разнообразием предложения.

Но этот факт объясняет только количественный аспект российского присутствия на мировых фестивалях — и ничего не говорит о качестве. Тем не менее среди вышеописанных фильмов нет по сути ни одной пустышки: каждый из них может похвастать десятками положительных рецензий и у каждого найдется или уже нашелся свой зритель. Разобраться в причинах этого взлета интереснее, и одними пандемийными обстоятельствами тут не обойдешься. Ответ более содержательный состоит, пожалуй, из двух частей.

Первая причина — приход в российское кино нового поколения режиссеров, сценаристов и продюсеров. Почти все отечественные фильмы, удостоенные фестивального внимания и призов в 2021-2022 годах — работы молодых, двадцати-тридцатилетних режиссеров (за исключением картин уже сложившихся авторов вроде Серебренникова и Германа-младшего и мэтра Панфилова). Все они к тому же, что особенно похвально, занимаются кино не эскапистским, а серьезным. Что «Разжимая кулаки», что «Рядом», что «Продукты 24» поднимают важные, нередко болезненные темы — а значит, говорят со зрителями о том, что их по-настоящему волнует, дают ключ для лучшего понимания той реальности, в которой все мы живем. Другие картины — как «Капитан Волконогов бежал» или «Призрачно-белый» — обращаются уже к теме отечественной истории и, что не менее важно, делают это актуальным языком и без розовых очков ностальгии.

Причина вторая — создание в российской киноиндустрии благоприятной творческой среды для этого молодого поколения режиссеров. Открытие новых, принципиально более современных и прогрессивных, чем ВГИК, киношкол, включая и персональную кабардино-балкарскую мастерскую Сокурова, воспитавшего Балагова, Коваленко, Битокова и Золотухина, позволило не только прийти в режиссуру новым молодым людям, но и взрастило в них привычку к оригинальному, отличному от устаревших шаблонов стиля и сюжетов кинематографу. Неудивительно, что даже их первые и вторые фильмы уже смотрятся своими на мировых фестивалях, всегда приветствующих режиссерское стремление к обновлению киноязыка.

Явно положительным образом сказалось на индустрии и развитие российского рынка, появление на котором чуть ли не десятка онлайн-платформ привело к буму не только сериалов, но и игровых фильмов. У артхаусного кино, обычно игнорирующегося кинотеатральными сетями, таким образом появился еще один способ выхода к аудитории — а значит, и получения финансирования. Для стримингового сервиса участие в продюсировании даже авторского фильма — куда более надежная перспектива если и не в плане прямой коммерческой отдачи, то пополнения своих библиотек контента качественными картинами.

Невозможно не отметить и роль крупных частных инвесторов (фонд «Кинопрайм» Романа Абрамовича, созданный в 2019 году, своим приходом существенно оздоровил ситуацию с финансированием авторского кино) и государства. Господдержка всегда играла в российской киноиндустрии определяющую роль, но если раньше львиная ее доля уходила на получающие помощь от Фонда кино отечественные блокбастеры, то в последние несколько лет выправилась и ситуация с субсидированием артхаусных и дебютных фильмов посредством вложений министерства культуры. Уже известно, что на объемы этой поддержки не повлияет и новая экономическая реальность, наступившая в 2022-м: государство объявило о неслыханных прежде объемах выделенных на помощь кино денег (11,6 миллиарда рублей только в этом году) и возможности получать из бюджета 100 процентов финансирования для дебютных фильмов.

Здесь и сейчас

В этих новых реалиях авторское кино обретает особенную ценность, какой бы ни была в отношении него политика западных фестивалей. Стоит напомнить, что умный советский кинематограф снимался вовсе не для Канн и Венеции, но для того, чтобы объяснять реальность и культуру, человека и жизнь прежде всего гражданам нашей страны. Так и современное авторское кино российских режиссеров именно для этого подходит наилучшим образом — а в том, что запрос на осмысление и правдивое, эффектное отражение нового времени у зрителя есть, сомневаться не приходится.